Десантный взвод продолжал вести бой, даже когда бронепоезд довольно быстро был выведен из строя. Выйдя на прямой участок железной дороги ввиду моста, он очутился на невыгодной позиции. Из его четырех орудий прямо вперед, там, где находились переправившиеся через канал танки, могло стрелять только одно. Остальным не позволяли вести огонь боевые рубки в центре броневагонов и паровоз. Орудия могли обстреливать в лучшем случае подъезд к мосту с запада и тем самым препятствовать подходу подкреплений. Поэтому, сколько бы ни было в эту минуту на восточном берегу немецких танков (а их было в роте не более десятка), число орудийных стволов у противника было в несколько раз больше.

Надо сказать, что в своем донесении, составленном в тот же день, Ф.Д. Малышев ничего не пишет о поединке с танками. Описание боя у него укладывается в несколько предложений.

«После получения задачи БЕЛО вышел на открытию позицию и прямой наводкой артиллерии и пулеметов уничтожая огневые точки противника находящиеся у моста, в результате чего дал возможность десантной роте продвинуться к мосту и занять оборону на правой стороне прикрывая огнем переправу. В результате 6-и часового боя БЕЛО маневрировать на данном участке не удалось ввиду разрушенного ж.д. пути и крушения товарного поезда на этом участке.

Поэтому применить полного огня и маневра БЕЛО не мог.

Ввиду ограниченной маневренности БЕЛО получил сильные повреждения» [ЦАМО РФ. Ф. 301 (1 УдА). On. 6782. Д. 8. Л. 8.].

Основной удар врага приняла на себя головная бронеплощадка, где вышло из строя первое орудие и ранен был почти весь его расчет. Второй жертвой вражеского огня стал бронепаровоз. Он начал сильно «парить», и тем самым затруднил противнику прицеливание, что не позволило нанести еще большие повреждения. Но от полного уничтожения бронепоезд спасло появление наших танков. По свидетельству командующего 1-й УдА «противник, пытавшийся продвинуться к Дмитрову, был остановлен огнем танков, выдвинутых по распоряжению генерала Д.Д. Лелюшенко на дорогу Яхрома — Дмитров» [Кузнецов В. И. Указ. сон. С. 281.].

В документах 7-й тд немцев не просматривается никаких следов попыток прорваться в Дмитров. Сам город находился в полосе наступления 14-й мтд, и никаких планов по содействию соседу в этот день не существовало. Более того, вскоре 7-я тд сама стала просить у него помощи. Вдобавок в утренние часы еще не был занят гребень высот перед плацдармом, и расширение его на север на большое расстояние при ограниченных силах (пока не набиралось и батальона пехоты) было опасным. В этом отношении показательна одна из радиограмм посланных Мантейфелем: «5–6 км севернее собственного плацдарма пока пригодный мост. Прошу дать указание 14-й мтд, так как собственных сил не хватает» [NARA. Т-315. R. 411. L. 350.].

Поэтому при чтении ставшего хрестоматийным [Сухов В.В., Морозов А.Ю., Абдуллаев Э.Н., Жигирева Е.Г., Федоров А. И. История. Московская область. Дмитровский район: Хрестоматия. М.: Финансовый контроль; Магистр-пресс, 2007. С. 256.] рассказа генерала Д.Д. Лелюшенко, который из-за своей драматичности воспроизводится и в исторических трудах [Самсонов А. М. Крах фашистской агрессии 1939–1945. — М.: Наука, 1980. С. 237.], возникают серьезные сомнения в достоверности нарисованной им картины.

«Рассвет застал нас в Дмитрове. В городе было пустынно. Наших войск нет, только трехорудийная зенитная батарея стоит на площади возле церкви, неизвестно, кому подчинена. А южнее города, уже на восточном берегу канала Москва — Волга, слышна частая стрельба танковых орудий. Выскочили на машине на окраину и видим, как вдоль шоссе ползет более двух десятков вражеских танков. Перед ними отходит наша мотоциклетная рота, накануне посланная в разведку.

Критическое положение! Противник вот-вот ворвется в Дмитров, а здесь штабы двух армий» [Лелюшенко Д.Д. Заря победы. — М.: Воениздат, 1966, С. 96.].

Впечатляет описание пустого Дмитрова. Но ведь Д.Д. Лелюшенко прекрасно знал, что в городе войска есть, поскольку накануне лично информировал В.И. Кузнецова о положении своих войск и предупреждал о скором появлении противника! По свидетельству начальника политотдела 1-й УдА, этот разговор происходил даже не с глазу на глаз, а на заседании Военного совета армии [Лисицын Ф.Я. В те грозные годы. — М.: Воениздат, 1978. С. 14.], а в приведенной выше цитате штаб соседней армии упомянут!

После обнаружения вражеских танков Д.Д. Лелюшенко неожиданно видит и наш бронепоезд. И, несмотря, но то, что от южной окраины города танкам остается всего несколько минут хода до центра, командарм останавливает состав (ведущий бой!) и вступает в диалог с командиром.

«— Командир бронепоезда N73 капитан Малышев, — представился он. — Отошел от Яхромы, когда в город ворвались вражеские танки. Веду с ними бой. Уничтожил восемь машин» [Лелюшенко Д.Д. Заря победы. — М.: Воениздат, 1966, С. 96.].

Даже если диалог и имел место, его содержание вряд ли было таким. Ф.Д. Малышев в день боя был еще старшим лейтенантом и даже в конце дня, когда писал свой рапорт, не знал: подбил ли он вообще какие-нибудь танки. И послан в бой он был генералом Кузнецовым, которому подчинялся уже несколько дней. Поэтому, когда несколькими абзацами далее командарм-30 утверждает, что именно он принес в штаб 1-й УдА известие о появлении противника, а Кузнецов ему не верил [Там же. С. 98.], становится понятно, что это неправда. Картина удручающая. Части 1-й УдА уже ведут бой, а их командир занимает позицию стороннего наблюдателя! Зачем он расставлял эти части и ставил задачу на оборону? Итак, эти страницы мемуаров Д.Д. Лелюшенко отражают скорее личные взаимоотношения двух генералов, а не реальную обстановку сложившуюся на поле боя. И достоверными остаются только строки, где говорится о вводе в бой танков.

«Мы с Остренко быстро вернулись в город, чтобы найти еще кого-либо для подмоги. Вдруг на площадь из переулка вышли направлявшиеся из Москвы в 30-ю армию 8 танков КВ и Т-34 (в действительности это был батальон из 1-й ударной армии, о чем Д.Д. Лелюшенко сообщает на следующей же странице — Прим. автора). Как мы были счастливы в ту минуту! Даю команду: «Стой!» Почти на ходу вскочил я в КВ командира танкового батальона, и мы двинулись в самую гущу событий…

Выскочив на южную окраину города, лицом к лицу столкнулись с противником. Наши танки открыли огонь. В течение десяти — пятнадцати минут удалось подбить восемь вражеских машин. Быстрый натиск наших «тридцатьчетверок» и КВ остановил фашистов, а некоторые их танки попятились.

Неожиданно сильный удар встряхнул наш КВ. Сверкнули огоньки в башне, заклинился поворотный механизм, невозможно стало стрелять. Через минуту — второй удар. Машина подпрыгнула: снаряд перебил гусеницу. Пришлось выбираться через аварийный люк в днище танка. Мы понимали, что хотя противник и остановлен, однако успокаиваться было рано» [Лелюшенко Д. Д. Заря победы. — М.: Воениздат, 1966, С. 96.].


Немецкие саперы проводят разминирование Яхромского моста.


Действительно, одним подбитым КВ дело не ограничилось. Когда, наконец, немцам удалось отбить первые танковые атаки, они отчитались о семи подбитых русских танках. Однако число атакующих машин уменьшилось не намного, поскольку Лелюшенко подключил к действиям и танки бригады Ротмистрова.

«Утро встречаю на наблюдательном пункте. — вспоминает А.В. Егоров. — Перед нашим передним краем пока спокойно, но левее грохот боя нарастает. Меня снова вызывают к телефону. В трубке голос Ротмистрова. Он передает, что немцы только что захватили Яхрому и вышли на восточный берег канала. Мне приказ — оставить за себя майора Вишнякова, а самому немедленно прибыть в Дмитров, где заканчивается ремонт тяжелых танков. Атаку танков возглавить лично, помочь пехоте отбросить прорвавшихся немцев за канал. Все, что есть в резерве, направить к мосту через канал…


Конец ознакомительного фрагмента

Если книга вам понравилась, вы можете купить полную книгу и продолжить читать.