Успокоившись, Хор восхитился беспринципностью приведенного обвинения. В этом было какое-то извращенное изящество: сперва украсть у него идею и выпустить свой конструкт, потом дождаться его следующей разработки, основанной на том же принципе, и хладнокровно обвинить в плагиате.

— Светлых и темных богов беру в свидетели, я не хотел войны между нами, Равен ат Дирам! Но любому долготерпению приходит конец. Я искренне уважал тебя как главу гильдии, хоть и был часто не согласен с твоей политикой. За последние пятьдесят сезонов ты превратил гильдию искусников в сборище тупоголовых боевых машин. Начиная с шестого уровня, искусники все свое время посвящают совершенствованию боевых конструктов, фехтованию и выборам очередной жертвы. За эти годы не было ни одного вердикта, в котором причина дуэли была бы признана безосновательной и поединок запрещался бы решением соответствующего круга. Дуэли из инструмента обновления гильдии превратились в смысл существования искусников. Ты получишь эту дуэль, хотя, видят боги, я не собирался покушаться на твое место, искренне считая тебя пусть воякой, но разумным, для которого понятия «честь и закон» не пустой звук. Видимо, я ошибся и в этом.

Написав в ответ, что будет ждать поединка на площади перед гильдией искусников на рассвете ровно через три сезона, Хор растянул рот в страшненькой улыбке, представив себе морду Равена, когда он это будет читать.

— Мрита, передай мой ответ уважаемым гостям и проводи их со двора. У них есть срочное дело, и они вынуждены нас покинуть. Хрума загони на место и закрой. Мне предстоит надолго уехать. Где деньги лежат, ты знаешь. Выезжай раз в пятидневку с Хрумом на прогулку, чтоб он не застаивался, и не скучайте тут без меня.

— Когда вернетесь?

— Через три сезона дождей.

— Пусть хранят вас светлые и темные боги…

Нужно было спешить, наступал самый удачный момент для того, чтоб незаметно исчезнуть. Никто не ожидает от него немедленных действий после получения сообщений. Переодевшись в типичную одежду ремесленника среднего достатка, повесив на пояс нож, водяной самострел, взяв в руку сучковатый посох, в котором был спрятан узкий, обоюдоострый четырехгранный клинок, Хор достал из шкафа свою последнюю разработку — плащ-невидимку. Вернее было бы сказать — плащ-палатку. При желании в него можно было закутать троих таких, как Хор.

Кожаная поверхность плаща была усеяна мелкими, прозрачными, гранеными кристаллами горного кварца. Специально разработанный конструкт управлял ими так, чтоб падающий на плащ луч света огибал его по поверхности, ныряя из кристалла в кристалл, затем продолжал свое начальное прямолинейное движение с обратной стороны строго напротив того места, где он попал на плащ. Разработанный много сезонов назад общеизвестный конструкт «Полог невидимости» использовал для этого флюктуации в плотности воздуха и обладал рядом принципиальных недостатков. Он имел значительно большие размеры, был непригоден в силу этого к применению в городских условиях, к тому же легко обнаруживался искусником любого ранга.

Связавшись по коллективному ментальному каналу со своими учениками и хорошими знакомыми, Хор рассказал о полученном вызове, сообщил, что собирается провести сеанс медитации перед поединком, а также просил всех, кто может, выйти с ним на Изнанку и охранять его отражение. Аргументировал свою просьбу тем, что вызвали его на поединок бесчестно и он опасается дальнейших бесчестных поступков со стороны врагов.

Формально правила нарушены не были, но фактически был нарушен основной принцип гильдии, запрещающий искуснику из более высокого круга вызывать на дуэль противника ниже рангом. Все собеседники усердно цокали языками и обещали помочь. Хор не сомневался: среди тех, с кем он только что общался по ментальной связи, наверняка есть информаторы Равена, но это было частью его плана.

Активировав конструкт с заранее заданной программой действий, способный управлять его бессознательным организмом, и выставив задержку в пятьдесят ударов сердца, Хор привычно выгнал из головы все мысли, сконцентрировался, выйдя тонкой сущностью из физического тела, потянулся к своему отражению на Изнанке мира.

Как всегда, Изнанка встретила его густым туманом блаженства, безмерности, желанием слиться, забыть, растворить свое «я» и остаться здесь навсегда. Аборигены, к которым он направлялся, назвали этот план бытия «нирвана». Даже им он был знаком, хотя Хор с удивлением узнал из отчета, что многие из местных то ли искусников, то ли жрецов считают достижение нирваны смыслом жизни. Впрочем, у него не было ни времени, ни желания изучать чужие заблуждения.

Первое, чему давным-давно учили его и чему он обучал своих учеников, — как пройти сквозь этот туман, не растеряв при этом своей сущности. Как, добравшись до отражения, быть способным к действию на Изнанке мира, которая тоже известна аборигенам и носит странное название «астрал». Впрочем, для Хора прохождение нирваны давно стало привычным действием, и отработанные волевые усилия по сохранению индивидуальности не мешали ощущать освежающую, первозданную радость, щедро разлитую в этом плане бытия. Это было искусство, вырабатываемое многочисленными тренировками, — глотнуть амброзии, но не захлебнуться в ней.

Добравшись до своего отражения и слившись с ним, Хор стал способен ощущать и действовать в Изнанке. Рядом с ним уже появились несколько сущностей его учеников, откликнувшихся на его просьбу. С физическим миром их соединяла ярко светящаяся энергетическая нить. «Сатори» — так называют это состояние аборигены, а вот названия состоянию, в которое переходил Хор, у них не было. Все пограничные состояния эти разумные не различали и называли клинической смертью.

Его нить, связывающая физическое тело с тонкой оболочкой, быстро истончалась. Она стала невидима и неощутима для любых известных ему поисковых конструктов. Только Хор был в состоянии почувствовать ту едва различимую вибрацию, ставшую последним чувственным каналом между отражением и его телом. С этого момента его физическое тело можно было обнаружить лишь с помощью пяти чувств, присущих любому разумному. Все поисковые конструкты были бессильны.

Найдя помеченные отражения выбранных доноров, убедившись в том, что все трое живы и здоровы, протянув к каждому из них скрытую нить, он мог теперь мгновенно переместиться в Изнанке к выбранному отражению. Дальше оставалось спуститься своим тонким телом вдоль нити, связывающей отражение донора с его физической сущностью, очутиться в реальном мире рядом с ним, вступить в контакт и убедить во взаимовыгодности предлагаемого сотрудничества.

«Кажется, это звучит так — осталось начать и кончить. Очень многозначная фраза».

Все приготовления были завершены. Оставалось ждать сообщения от конструкта, управляющего телом, и просить удачи у светлых и темных богов. Если бы Хору неделю назад сказали, что он доверит свою драгоценную тушку новосозданному, непроверенному конструкту, ошибка которого вполне может привести к его безвременной кончине, Хор бы долго смеялся. Смеялся бы и думал, как и ему бы так пошутить, чтоб этому юмористу больше такие глупости не приходили на ум. Если тот у него, юмориста, останется после шутки, придуманной Хором. Мысли ленивой чередой протекали по его сущности в этом плане бытия, где время и пространство полностью меняли свой смысл, а мысли зрительно ощущались сполохами света в его отражении.

«От тюрьмы и сумы не зарекайся». Или, может, лучше — «На всякого мудреца довольно простоты»? Вот оно — «Никогда не говори „никогда“! Какой увлекательный и необычный набор выражений. Странно, почему у туземцев практически не развито Искусство при таком богатом языке и умении выражать свои эмоции? Надеюсь, что скоро смогу в этом разобраться лично… Или вот какая чудная фраза — „Труднее всего ждать и догонять“. Надо ждать. Перемещать отражение по Изнанке при такой слабой связи с телом смерти подобно. Оно и так подобно, а если дернусь, тогда станет тождественно… Только укрепив на миг связующую нить, можно будет перейти в другую точку Изнанки, а сделать это можно, лишь когда полностью отработает конструкт, иначе он преждевременно разрушится, не доведя программу действий до конца…»

Отсчитав пятьдесят ударов сердца, конструкт поднял тело Хора, закутанное в плащ-невидимку, со стула, и, оно сделав короткий разбег, выпрыгнуло в открытое окно. В этот же момент был приведен в действие подчиненный конструкт из системы активной защиты «Пылевой вихрь». Это был энергетически слабенький конструкт мгновенного действия, проникающий через все стандартные щиты. Поскольку Хор еще не применял его на практике, он был не известен искусникам, в связи с чем можно было быть уверенным, что он гарантированно сработает. Задача конструкта — подобрать несколько пылинок и зашвырнуть их в глаза любому живому объекту, находящемуся в радиусе ста шагов.

Не видимое обычным зрением тело быстро двигалось по заданному маршруту. Редкие случайные или не очень случайные прохожие терли глаза и ругались. Некоторые тихо и неразборчиво, другие громко и вполне отчетливо. В капюшоне плаща-невидимки было проделано специальное отверстие для глаза, и наблюдательный разумный, идущий навстречу, мог бы заметить летящую черную точку. Но в данный момент у всех прохожих с наблюдательностью возникли большие проблемы.

Конструкт анализировал информацию, поступающую с глаза, и квалифицировал поведение встречных по следующим категориям: допустимое, подозрительное, угрожающее. Поведение одного из встречных объектов подняло статус последнего с допустимого на подозрительный, после того как объект внезапно изменил курс своего движения на пересекающийся. Конструкт немедленно ушел в сторону. После того как объект повторно пошел на сближение, его статус поднялся до угрожающего. Конструкт выбрал один из вариантов нейтрализации и больше не пытался избежать столкновения.

Когда расстояние между ними сократилось до пяти шагов, угрожающий объект выхватил из ножен длинный и тонкий клинок, принял оборонительную позицию, отдавая инициативу невидимому обычным зрением противнику. Любому разумному было понятно: он видит что-то скрытое от остальных и пытается задержать его, пока прибудет подмога.

Конструкт, управляющий телом Хора, не был разумен в общепринятом смысле этого слова, но поступил в высшей степени разумно. Основной директивой в принятии решений для него значилось — избегать любых задержек в движении. Поэтому тело выхватило из-за пояса водяной самострел и всадило с пяти шагов ледяную пулю противнику в глаз. Охранный конструкт искусника создал воздушный вихрь, тщетно пытаясь отклонить летящий со сверхзвуковой скоростью снаряд. Но как сказал бы незаинтересованный наблюдатель, владеющий одним из языков аборигенов с планеты Земля, против лома нет приема, если нет другого лома. У искусника, пытавшегося остановить тело Хора, лома под рукой не оказалось. Он упал с дыркой в черепе и с выражением крайнего удивления в уцелевшем глазе.

Водяной самострел был секретной разработкой Хора еще с тех времен, когда он числился искусником седьмого круга. Тогда пределом его мечтаний было войти в группу избранных, которыми являлись все искусники шестого круга и выше. Но путь туда лежал через дуэль до смерти.

С двенадцатого по седьмой круг дуэли искусников велись строго до первой крови, после чего поединок судьями немедленно останавливался. Все, как правило, решалось в бою на дальней дистанции с помощью разных атакующих и защитных конструктов. Начиная с шестого крута поединок проходил по-другому. Тот участник дуэли, кто считал, что его искусство владения холодным оружием выше, стремился сократить дистанцию. Как правило, ему это удавалось, учитывая конечные размеры площадки для поединка. И тогда все определялось в скоротечной битве клинков. И даже у основательно потрепанного конструктами противника, не имеющего шансов без куска заточенной стали в руке, могло остаться достаточно сил, чтоб поставить окончательную точку в поединке, требующем умений в совершенно другой области Искусства.

Несмотря на усиленные тренировки, фехтование давалось Хору значительно труднее, чем искусство создания конструктов. Это вызывало в его не лишенной здоровых амбиций натуре определенный дискомфорт и желание создать новый, смертоносный конструкт ближнего боя. Решение пришло неожиданно, когда он уже отчаялся его найти.

Углубленно изучая историю развития алхимии, предшествующую Искусству конструктов, он заинтересовался опытами Криода ал Торади, первого искусника, занимавшегося составом воды. Этот достойный муж доказал, что вода образуется соединением веселящего и легчайшего газов в объемной пропорции один к двум либо в весовой пропорции восемь к одному. Самым интересным, с точки зрения Хора, было описание взрывчатых свойств смеси этих газов, о чем алхимик многократно предупреждал в своем трактате «О свойствах и образовании воды из газов». Тогда же Хор вспомнил и о создании взрывчатых твердых смесей алхимиками прошлого и развитии метательных орудий, действующих на принципе расширения газов. Но начавшееся в это же время развитие Искусства конструктов тут же похоронило эту ветвь военной техники. Оказалось, защищать взрывчатые вещества от атак искусников настолько трудно и требует настолько больших усилий, что сравнительно слабый эффект от применения данного вида оружия не способен их оправдать. Метательные орудия и взрывчатые смеси были преданы забвению, и лишь в манускриптах сохранились упоминания и рисунки старых орудий.

Нельзя сказать, что древние искусники сдались без боя. Поскольку основная проблема — защита взрывчатых веществ — не решалась, был предложен и испытан вариант, когда компоненты хранятся раздельно, а смешиваются непосредственно перед выстрелом в самой пушке. Угроза атаки искусников противника была снята, но возникла масса мелких трудностей. Тут и требования к помолу исходных компонентов: молоть их с помощью конструкта прямо перед выстрелом очень затратно в плане расхода возможностей искусника, хранить мелкопомолотыми — слеживаются. Один из компонентов взрывчатой смеси интенсивно втягивал влагу из воздуха и при длительном хранении приходил в негодность. То были лишь некоторые из множества технических сложностей. Каждая из них могла быть легко преодолена с помощью соответствующего конструкта, но их общее количество привело к аналогичному результату: применение такого оружия не оправдывало усилий.

Зная все это, Хор придумал гениальную по своей простоте схему метательного орудия с применением воды. В орудие перед выстрелом заливают определенное количество жидкости. Под управлением конструкта часть ее замораживается, выделяемая при этом энергия идет на то, чтоб разорвать небольшой объем воды на составляющие газы. Затем по сигналу искусника в газовой среде создается искра — бум, снаряд улетел. Хор сразу принялся за изыскания и после ряда неудач создал с помощью механики и Искусства очень эффективное оружие ближнего боя. Применил он его всего раз десять сезонов назад, будучи уже искусником второго круга. До этого одна мысль о наличии такого козыря позволяла ему хладнокровно одерживать победы лишь с помощью Искусства и фехтования. Сегодня секретное оружие второй раз спасло ему жизнь.

Другой по важности управляющей директивой конструкта стояло указание — не оставлять следов. Тело Хора зашвырнуло выпавший из руки искусника меч подальше в кусты, перекинуло труп через плечо, накрылось плащом-невидимкой и продолжило свой путь к центральной части города. Когда по дороге попался небольшой парк, оно свернуло в кусты. Вскоре оттуда вышел пожилой ремесленник, опирающийся на деревянный посох. Видно, прожитые годы не давили ему на плечи, ибо ступал он легко и неторопливо. Добравшись до стоянки самодвижущихся экипажей, он открыл багажное отделение и, не дожидаясь помощи извозчика, загрузил свою сумку.

— В пригород на улицу Ткачей, в самый конец, — произнес пассажир безжизненным голосом.

— Придется вам серебряную монету выложить, уважаемый. — Вместо ожидаемого продолжительного торга извозчик с удивлением увидел протянутую монету, при этом глаза разумного смотрели куда-то мимо, в невообразимую даль. Что-то напомнил ему этот взгляд, но, лишь отъехав приличное расстояние, он вдруг понял. Точно такой же был у возницы, вылетевшего при аварии из своего экипажа и неудачно приземлившегося головой о камень. — Приехали, — облегченно промолвил извозчик, надеясь, что его клиент, не произнесший за всю дорогу ни слова, наконец-то покинет новенькую самодвижущуюся коляску.

Пассажир вышел и молча проводил глазами экипаж, в котором сидел извозчик с остекленелым взглядом. Если бы возницу в этот момент осмотрел опытный искусник-врачеватель, сразу бы определил, что тот подвергся воздействию запрещенного конструкта, удаляющего последние воспоминания. Но свойство этого конструкта таково, что по прошествии непродолжительного времени разум сшивает заново разорванную причинно-следственную картину событий и жертва даже не подозревает о том, что какой-то промежуток времени выпал из памяти.

Тело Хора достало из сумки уже послуживший плащ, накинуло его и, теперь невидимое простому взору, продолжило свое путешествие. Невдалеке располагалось древнее, небольшое, но еще действующее кладбище, где по традиции захоранивали кости лучших представителей империи, и то лишь тех, у кого здесь имелся фамильный склеп. Простые разумные хранили кости своих близких в домашних пантеонах. Как часто бывает на таких старых кладбищах, там стояли монументальные сооружения, которые уже было некому посещать. Неумолимый рок обрывает нить самых знатных и богатых родов…

Скрипнул давно не работавший замок на входной решетке, ведущей в древнюю гробницу. Кто-то невидимый вошел внутрь помещения, в которое уже доброе стосезонье никто не заходил. Решетка захлопнулась, и снова скрипнул замок. Тело Хора достало из сумки теплую подстилку, бросило в уголке, улеглось на нее и укрылось плащом-невидимкой. Конструкт отослал ищейку Изнанки с заданием найти отражение Хора и передать вложенную информацию, на чем прекратил свою работу.

Равен ат Дирам слушал доклад своего бывшего ученика, искусника второго круга Рима ад Комдора.

— Таким образом, уважаемый учитель, можно со всей определенностью утверждать, что Хор ан Дер Тон свое бегство планировал давно и с большой тщательностью, как в этом мире, так и на Изнанке. С этой целью им был сконструирован целый набор новых необычных конструктов, к действию которых мы оказались не готовы. Не оправдываясь, хочу лишь отметить, что нашей задачей было наблюдать за домом и отслеживать перемещения Хора ан Дер Тона, если он покинет свое жилище. Никто и представить не мог, что он отправит свою тонкую сущность на Изнанку и доверит управлять телом специальному конструкту. К положительным известиям, которых не так много, можно отнести то, что мне удалось сделать обыск в доме Хора. Инфокристаллы он забрал с собой, но нашлось очень много старых записей. У него была странная привязанность к этому древнему способу хранения информации. Возможно, они наведут нас на след, куда именно он мог отправиться своей тонкой сущностью.

— От ищеек Изнанки ему не спрятаться. Рано или поздно они найдут его тонкое тело и с ним будет покончено. Продолжай поиски, докладывай мне обо всем, что узнаешь. Тело твоего ученика уже нашли?