Когда я вернулся в Цюань, на белом коне и в сияющих доспехах, свободу получили многие. Я долго думал над списком. Дольше всего думал именно над Тао.

Глуповатый парнишка, который по жизни свернул не туда. Не мразь, в отличие от некоторых. Просто дурак. Однако предыдущая жизнь наделила меня хорошим опытом, который сейчас буквально кричал: не пройдёт и года, как Тао вновь окажется в Цюане, либо в могиле.

Мрази умели делать выводы и становиться нормальными людьми — пусть и редко. Дураки умели только продолжать быть дураками. И я, после нескольких минут колебаний, отложил карандаш, не став вписывать имя Тао в список. Ко всему прочему, эта неблагодарная свинья ещё и кидалась на меня после всего, что я для него сделал. Неблагодарность. Задеть меня такое не может, но о человеке говорит многое. Если человек не умеет быть благодарным за маленькие радости, он и сундук золота в дерьме утопит. Делуну бы понравилась пословица.

Я попрощался с парнями и вышел на улицу первым. Лето стремительно вступало в свои права, с каждым днём на улице становилось всё более душно. Я поторопился открыть дверь машины и упал внутрь, рядом с Джианом, который тут же запустил двигатель.

— Как прошло, что нового? — спросил он.

Джиан каждый раз после тренировки спрашивал, что нового. Надеялся, что я покажу ему какую-нибудь новую крутую технику. Однако я этого, во-первых, не хотел, а во-вторых, мне было строго запрещено рассказывать непосвящённым об особенностях техник.

Простой человек избраннику духа не соперник. Но знание — сила. И, зная точно, как выглядит та или иная техника, можно было придумать способ противостояния ей. В наш век технического прогресса, задавшись целью, можно сделать практически всё, что угодно.

— Тао сбежал из Цюаня, — сказал я, пристёгиваясь.

— Иди ты! — вытаращил глаза Джиан.

— Сам в шоке. Посматривай по сторонам.

— Погоди. Ты что, думаешь, он на тебя кинется?

— На меня, или на тебя. Ты ему, вообще-то, две руки сломал, если помнишь. — Джиан поморщился и отвёл взгляд. — А Тао — дурак, к тому же наркоман, которого скоро начнёт ломать, если уже не начало.

Джиан вывел машину с парковки и выехал на дорогу. Поток замер, настороженно пропуская нас. Может, номера были "крутые", по местным меркам, а может, сам автомобиль являл собой нечто запредельное.

— Зря ты мне тогда не дал его прикончить, — проворчал Джиан.

— Может, и зря, — отозвался я, глядя в окно. — А может, и нет. Как по мне — пусть лучше сам себя прикончит. Тебе оно надо — руки марать?

— А мне теперь такие головняки нужны? — огрызнулся Джиан. — Только из этой задницы выбрался, зажил, как человек, и вот…

— Ты работаешь на клан, — напомнил я. — У тебя теперь вся жизнь — "и вот". Завтра скажут кишки себе выпустить — изволь подчиниться. А тут пока всего лишь какой-то жалкий Тао… Стоп, ты куда едешь?

— Домой, не? — бросил на меня взгляд Джиан.

— Отставить домой. Сегодня надо поработать сверхурочно.

— Начинается…

— Тебе мало платят?

Джиан тактично промолчал. Платили ему нормально. Мне платили ещё больше. На своих клан не экономил.

— Давай к отелю. — Я назвал отель, принадлежащий клану. Тот самый, в котором мы жили, когда приехали на турнир. Джиан поморщился — воспоминания были не лучшие. Там, как минимум, убили Вейжа.

— Надолго?

— Как пойдёт. Думаю, за час должен управиться.

Я достал из кармана пиджака телефон, просмотрел сообщения. "Готово", — оповещало одно из них. Кратко и чётко. Отлично.

— Делать-то чего будешь? — психовал Джиан. — Мне напрягаться? Движок глушить?

— Движок глуши, — разрешил я. — А вот расслабляться не надо. Я ведь сказал — смотри по сторонам. И не кури на работе! — Тут я повысил голос. — Куришь — опускаешь стекло, опускаешь стекло — становишься уязвимым. Дурацкие привычки убивают людей чаще, чем ты думаешь.

— Да я живу на этой работе!

— Вот и бросай курить, вставай на лыжи.

Джиан многозначительно покрутил пальцем у виска.

Я промолчал. Нередко у меня прорывались такие вот фразочки из прошлой жизни, имеющие значение на родном языке, но, увы, ничего не говорящие никому из моих нынешних товарищей.

— Пластырь купи, — сказал я, когда Джиан затормозил у отеля.

— Какой ещё пластырь?

— Никотиновый.

— Это для слабаков.

— Обещаю, насмехаться не буду. В нашем деле главное — результат, а как ты его достигнешь — вопрос десятый. Всё, давай, скоро буду.

— Угу…

В вестибюле отеля меня уже ждал тот самый человек с папкой, который освобождал нас из обезьянника, и с которым я потом приезжал в Цюань. Господин Вейшенг.

— Прошу, — кивнул он, пропустив обмен приветствиями, и нажал кнопку вызова лифта.

— Трудно было найти? — спросил я.

— Нисколько. Он жил по прежнему адресу. Было немного трудно уговорить его приехать, но я постарался. Однако он всё ещё в дурном настроении.

— Да что вы говорите…

Когда он, интересно, бывал в хорошем настроении? Когда пересматривал "Калигулу"?

Мы вышли на седьмом этаже. Вейшенг подвёл меня к нужной двери и приложил к замку ключ-карту. Послышался тихий щелчок.

— Я буду неподалёку, — сказал Вейшенг. — На случай, если тебе ещё что-нибудь понадобится.

Я кивнул и толкнул дверь.

— Наконец-то! — послышался знакомый голос. — Сколько можно ждать? И позвольте полюбопытствовать, по какому такому праву…

Он осекся, разглядев меня. Что-то внутри у него заклокотало. Я закрыл за собой дверь.

— Присаживайтесь, господин директор Ган, — сказал я, указав на стул. — Это я попросил, чтобы вас привезли сюда. Хочу немного поболтать, если вы, конечно, не возражаете.

Глава 3

Допрос

Юн, как мог, старался выяснить, кто такой Кианг. Он раздобыл все списки членов клана и конфиденциально их просмотрел. Я этих списков не видел, потому что Юн хотя и доверял мне, но не до безумия. Результатом поисков стал вердикт: в клане Чжоу никакого Кианга нет. Вернее, парочка нашлась, но даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: никакого отношения к таблеткам они не имеют. Один был уличным бойцом без излишка мозгов в голове. Таблетки он никогда не принимал в принципе и даже не знал об их существовании. На работе избивал людей, заставляя их отдавать долги, а в свободное время либо бухал, либо курил траву.

Второй Кианг работал бухгалтером в борделе, был примерным семьянином и тоже не подходил нам никак.

После гибели Нианзу я, как мог, старался участвовать в расследовании, даже в расследованиях. Меня интересовали смерть Вейжа и внеклановые связи Нианзу. Те, кто вёл его расследование, по моему настоянию проверили и его звонки, и электронную почту, но везде была девственная чистота. Если Нианзу и поддерживал с кем-то контакт, то делал это с умом.

Не удалось пролить свет и на убийство Вейжа. Да, его, выслушав мои соображения, посмертно "повесили" на Нианзу. Однако вопросов по-прежнему было больше, чем ответов. К примеру, меч, которым убили Вейжа, исчез. Предполагается, что его забрал Нианзу. А для чего забрал?.. Почему?.. Загадка.

Я подробно описал меч. Он походил на тот, которым Нианзу убил себя, но — только походил. Клинок, который вонзили в спину Вейжа, был короче, у́же. Не говоря уж про иероглиф на навершии. У Нианзу был "тигр", а на том мече — "птица".

Услышав про иероглиф "птица", Юн странно задумался и на целый день исчез, после чего показал мне на телефоне фотографии двух мечей с такими иероглифами. Я внимательно рассмотрел оба и покачал головой — не то. Абсолютно.

"Чьи они?" — спросил я, возвращая фотографии.

Юн усмехнулся: "Двоих других претендентов на регентство. В случае, если бы твой дух оказался не птицей, и расследование потребовали бы провести более тщательно, Нианзу подставил бы кого-то из них".

Я мало что понял в этой чехарде с мечами, но Юн, убедившись, что я действительно не в курсе, сказал лишь, что учитель в своё время мне всё объяснит. И направил к своему личному учителю — Делуну. Который, в свою очередь, сказал, что до мечей мы доберёмся позже, а пока важнее всего — перемещать фишки из одной руки в другую.

В общем, следствие зашло в тупик на обоих фронтах, и я уж было приуныл, когда вдруг вспомнил разговор с директором Ганом. Давнишний разговор. Я тогда только прошёл испытание на борца в школе Цюань, проснулся в палате и сразу же увидел этого хмыря. Обозвал его Киангом. И, что самое интересное, директор выказал полнейшее понимание того, о ком идёт речь. Сказал что-то вроде: "Я польщён такой честью, но я её не заслуживаю". А потом заявил, что со мной придётся ещё долго работать — и ушёл. Больше мы к этому разговору не возвращались, и никакой "работы", по сути дела, не было.

Я не сразу вспомнил об этом случае по одной простой причине: искренне верил, что, чего бы там ни слышал краем уха директор Цюаня, при помощи главы клана мне удастся выяснить в разы больше. Однако Юн не помог мне практически никак, и пришлось сделать этот шаг назад.

Директор Ган переживал не лучшие времена. По моей просьбе его выкинули из Цюаня, и клан больше не брал его на работу. Тем не менее, найти его сумели и привезти в отель — тоже. Даже если клан не имеет над человеком формальной власти, остаётся власть неформальная.