Однако права у него не было, и повода я не давал.

«Уходим», — процедил директор сквозь зубы в ту ночь, и воспитатели вышли из разорённой комнаты. Я вежливо попрощался и закрыл за ними дверь. Луна ярко светила в окно, и её света мне хватило, чтобы навести порядок.

Хранить таблетки в комнате было для меня равносильно самоубийству. Я и не хранил. Но всё же деньги однажды потребовались.

В этот день мы собирались в город, на просмотр очередного киношедевра. Тренировались до половины второго, пообедали, метнулись в душ. Потом, когда остальные борцы вышли во двор на прогулку, я незаметно свернул и прошёл в лечебницу.

Там, как всегда, было пусто. Болеть в Цюане не любили, да особо и не умели. Лежали в основном с травмами, и то недолго.

Яню в одиночестве скучала за столом перед входом в палату. Она читала какую-то книгу, но когда я скрипнул дверью, подняла взгляд, улыбнулась:

— Лей! Давно не виделись. На что жалуешься? Скажи, где у тебя болит?

— Сердце за родину всё изболелось, — вздохнул я и сел на стул по другую сторону стола. — Можешь сделать непрямой массаж?

— Могу и прямой, — похвасталась Яню.

— Вряд ли, — вздохнул я.

Она пригасила улыбку, признавая, что действительно — вряд ли.

— Вообще, я тебя раньше ждала, — сказала она. — После того, как в начале зимы ты попросил посмотреть медкарты учеников, я тоже туда заглянула. Всё делаешь в последний момент, да?

Я развёл руками:

— Сама знаешь, я тут на особом положении. Любимчик директора, всё такое.

Яню кивала, пока я говорил, потом достала из кармана бумажный свёрток. Солидный такой. Все таблетки, что я якобы принимал, пока валялся в лечебнице, оседали в кармане Яню, которая, не задавая вопросов, просто их собирала.

— Многовато, — заметил я.

— Открой счёт, — фыркнула Яню. — Банк Бохай-финанс. Главное — договор внимательно читай, особенно мелкий шрифт.

Я кивнул и взял свёрток, сунул его за пазуху. Теперь, когда у меня появился пояс, как у всех борцов, прятать вещи стало намного проще, благодаря туго затянутому поясу, они не рисковали выпасть из-под ифу.

— Спасибо, — кивнул я и встал.

— Не за что, — с напускной грустью сказала Яню. — А мою медкарту ты посмотреть не захотел…

— А зачем? — пожал я плечами. — Если захочу что-то узнать — лучше ещё раз проведу полное обследование.

Яню бросила в меня ручкой, и я поспешил удалиться. Как раз вовремя.

— Лей! — оглушил меня крик Ронга сразу же, как я вышел во двор. — Только за тобой бежать хотели! Ты едешь, или как?

Ворота были открыты, борцы шли к автобусу. Я махнул рукой Ронгу и побежал вперёд, сквозь толпу учеников, ловя на себе завистливые взгляды.

Глава 2. Бумажная свобода

Обычно рядом с Бохаем садился Джиан, но сегодня я, едва догнав борцов у самого автобуса, его опередил.

— Это моё место, — сообщил Джиан, нависнув надо мной.

— Буду его беречь, — кивнул я и повернулся к Бохаю: — Есть разговор.

Бохай окинул меня заинтересованным взглядом. Я буквально почувствовал, как он тянет ко мне свои ментальные щупальца, старается опутать ими, потащить на дно. Дерзкий новичок обращается за помощью, ведь наверняка же за помощью! Из этой ситуации нужно выдавить всё, что возможно и невозможно.

— Всё нормально, Джиан, — сказал Бохай. — Мы поговорим.

Джиан молча прошёл дальше по салону. Хромать после нашего поединка он давно перестал, коленную чашечку ему вернули на место в первый же день, а на следующий выгнали из лечебницы. Лицо тоже зажило после того, как Вейж макнул Джиана в кипяток. Остались лишь уродливые шрамы. На мой взгляд, Джиан от них стал выглядеть только брутальнее и внушительнее. Сам он, похоже, так не считал.

— Что за разговор? — спросил Бохай, когда воспитатели нас пересчитали, остались довольны и автобус тронулся.

Я, убедившись, что лишних глаз и ушей поблизости нет, достал из-под ифу свёрток и молча протянул его Бохаю, глядя в другую сторону. Бохай молча взял, развернул, хмыкнул. Когда я повернул голову, свёрток уже исчез.

— Мало, — сказал Бохай.

— А ну, ещё раз? — попросил я.

— Помнится, я говорил, что ты должен пятьдесят. И ты не отдавал проценты уже о-очень…

— Помнится, — перебил я, — вы, ребята, тогда зарвались — дальше некуда. Ляпнул про долг — вывезти за свои слова не сумел. Почти полгода прошло, вместе живём, вместе тренируемся — молчал. Теперь что-то изменилось? Знаешь, если кто-то обращается к тебе за услугой — это не проявление слабости. Никогда не знаешь заранее, понадобится ли тебе ответная услуга.

Бохай величественно помолчал.

— Предлагаешь забыть прошлое и начать всё с чистого листа, — сказал он. — Что ж, согласен, мы все наделали ошибок.

И снова замолчал. Мысленно закатив глаза, я сказал:

— Есть такое. Сожалею, что повёл себя неправильно изначально. Тот праздник… и всякое другое.

Бохай кивнул.

— Но вот то, что с Ниу — это было слишком, — сказал я. — Даже по меркам Цюаня.

— Нет, — возразил Бохай. — Это было не слишком, это было обычно. В настоящей тюрьме, где девушек нет, тебя бы поставили на место немного иначе, и в этом тоже не было бы ничего необычного. Впрочем, я не говорю, что это хорошо. Так чего же ты хочешь?

— Денег, — был краток я.

— Не понял. Ты ведь видел, как всё работает. Напиши, чего ты хочешь, и…

— Я хочу получить деньги, — перебил я. — Сними свой обычный процент, не надо оказывать мне особых услуг. Остальное — просто отдай мне, вот и всё.

Нужный магазин я уже давно присмотрел в том же торговом центре, в котором находился кинотеатр. Но доверять какому-нибудь Джиану или Бэю эту покупку не хотел под страхом смерти.

Бохай молча на меня смотрел. Я читал в его взгляде все невысказанные вопросы.

— Из-за ножа у тебя проблем ведь не было, — напомнил я.

Нож, который подарил мне Бохай, так и осел в кухне. Я не предпринимал попыток его оттуда вызволить. Зачем? Прятать всё равно негде. А самое главное — негде использовать.

— Я тебя услышал, — сказал Бохай и отвернулся к окну.

А я, довольный заключённой сделкой-перемирием, уставился в противоположную сторону. Остаток пути думал о судьбах таблеток.

Если этот мир хоть сколько-нибудь похож на мой, то приобрести наркотики для заинтересованного гражданина не должно составлять проблемы. На любой вкус и кошелёк, под любые запросы. Хочешь посмеяться? Хочешь расслабиться? Хочешь посмотреть «мультики»? Или, наоборот, хочешь сутки напролёт плясать в модных клубах? Пожалуйста. Спрос — предложение. А возникающая зависимость привязывает клиента лучше, чем бонусная карта супермаркета.

И вот на сцене появляется новый наркотик. «Колёса», вызывающие сильнейшую зависимость буквально за два-три дня. Что они дают потребителю взамен? Глюков нет, расслабления — тоже. Для работников и борцов это — совершенно ненужный эффект. Стимуляция — тоже. За любым приходом всегда идёт откат, и если сегодня ученик на радостях загрузит готовыми палочками два вагона или положит на тренировке всех борцов, включая Вейжа и воспитателей, то потом он сутки будет лежать пластом. Организм можно обмануть, только потом организм говорит: «Шутку понял. Теперь моя очередь».

Создатели таблеток, кем бы они ни были, всё это прекрасно сознавали, поэтому таблетки, помимо «поводка», не давали практически ничего. Обезболивание, противозачаточное — всё, что помогает сохранить ресурс клана. Зачем это кому-то ещё? Уж в Китае-то вряд ли есть проблемы с легальной покупкой контрацептивов, сертифицированных и безопасных. Да и обезбола это касается. Выводы?

Я видел два варианта. Либо таблетки нужны кому-то, кто использует их в качестве «поводка», но не хочет ставить об этом в известность клан. Либо таблетки обладают ещё каким-то свойством, мне неведомым.

Все эти мысли были отголосками прошлой жизни. Там они имели бы смысл, там я мог бы выписать их на большую доску в виде задач и сказать подчинённым: «Работайте!». А здесь у меня не было ни доски, ни подчинённых. Здесь я сам волей-неволей сделался винтиком в механизме наркоторговли.

* * *

Кино в этот раз было просто феерически дурацким. Я думал, такого уже лет тридцать не снимают, но фильм явно был свеженьким, с пылу с жару, с новейшими спецэффектами. Сюжет просматривался с трудом. Необходимость обоснования телодвижений актёров, кажется, раздражала и зрителей, и создателей. Весь бюджет ухлопали в постановку боёв, и вот тут развернулись на славу.

Два клана боролись за власть. Бойцы бегали по стенам, падали с небоскрёбов, разносили вдребезги автомобили одним ударом, пробивали кулаками стены. Я, чтобы не заснуть, пытался представить, что из этих фокусов реально мог бы проделать хорошо тренированный избранник духа. Получалось, что практически всё. Только зачем? Вот зачем этот кадр сейчас пробежал по вертикальной стене этажей десять и прыгнул вниз? Нет, я, конечно, понимаю, что красиво…

Экран на секунду заслонила фигура Бэя, протискивающегося к выходу. На колени мне что-то упало. Я нащупал бумагу и вдруг почувствовал, как к глазам подступают слёзы.

Это было какое-то непонятное чувство, сродни ностальгии. Я держал в руках деньги. Настоящие, живые деньги. Мог что-то купить на них, куда-то поехать. Не помню, кто и когда сказал: деньги — это отчеканенная свобода. Или отпечатанная. Или закодированная нулями и единицами в банковской системе. Свобода. И на что только люди не идут ради неё.