Застонав, противник опустился на пол, и я отступил. Взглядом окинул комнату и обнаружил, что первый шакал уже очухался и вытащил длинную финку, которая находилась в ножнах, прикрепленных к ноге. Продуманный тип. Бывалый. Видимо, заводила.
— Попишу-у-у! — закричал он и пару раз рассек воздух клинком.
Сталь блеснула, и тут я разозлился. Опасное состояние. Порой, когда меня накрывало, я терял над собой контроль. Последствия старой контузии. И в этот раз произошло то же самое.
— На! — шакал попытался достать меня клинком, но у него ничего не вышло.
Этот мудак хотел вонзить нож мне в живот. Однако я отступил, перехватил его руку и резко ее вывернул.
— Ой! — он закричал, а мне это понравилось, и я усилил нажим.
Хруст хрящей известил о том, что у противника серьезный вывих. Теперь можно было остановиться. Вот только останавливаться я уже не хотел. И, подобрав нож ублюдка, провел клинком по его горлу.
Шакал захрипел. Из рассеченных вен на пол хлынула кровь. Он уже не жилец и не опасен. Жестко я поступил? Да. Конечно. Не по закону, но по справедливости. Я был в этом уверен. Точно так же как в том, что остальных подонков тоже надо валить.
Я обернулся. Один шакал еще не пришел в сознание, а второй смотрел на меня испуганными глазами и шептал:
— Мужик… Ты чего, в натуре… Мы же шутковали… Не убивай, мужик… Прости… Брось нож…
«Какая же мразь, — глядя на него, подумал я. — Ни ума, ни чести, ни совести, ни храбрости. Зачем таким жить? Незачем. Ведь эти твари, только почуют слабину, покажут себя во всей красе. Никого жалеть не станут. Поэтому ни к чему им воздух коптить. Хватит, отгуляли свое».
Подумав об этом, я шагнул к ублюдку, и он закрыл глаза.
— Тварь! — произнес я и, зажимая ему рот левой ладонью, ударил под ребра.
Не могу сказать, что я мастер ножевого боя. Просто нахватался вершков. Однако не промазал. Клинок вонзился в сердце, и шакал сдох.
Оставался третий и, на ходу обмотав скользкую от крови рукоять полотенцем, я подошел к нему и опустил клинок на шею. Раз, другой, третий. Крови было много, но меня это не смущало.
Спустя пару минут я присел за стол. Меня слегка потряхивало. Нервы. Но в целом я в норме.
Бешенство отступило, и я посмотрел на девушку. Русоволосая. На вид лет пятнадцать. Совсем еще ребенок. Лицо округлое, приятное. Кожа белая. Глаза голубые. Не сказать, что красавица, но симпатичная. И все бы ничего, но в глазах девушки был такой ужас, что его трудно передать словами.
— Боишься меня? — я вопросительно кивнул.
— Да-а-а… — пролепетала девчонка.
— Не бойся. Не надо. Хорошо?
— Ага… — она по-прежнему была в шоке.
— Тебя как зовут?
— Настя.
— Как здесь оказалась?
— Шла по улице… Схватили и сюда затащили…
— А Егоровна где?
— Я не знаю, кто это…
— Не местная, что ли?
— Нет.
— Понятно.
Я встал и подошел к тяжелому старому комоду, где у соседки хранились ключи. Выдвинул верхний ящик и нашел, что нужно. Ключи бросил в карман и, посмотрев в зеркало, увидел, что костюм безнадежно испорчен кровавыми брызгами.
— Пойдем со мной, — я поманил девчонку.
Она могла закричать или попытаться убежать. Однако девчонка все еще была в шоке и сделала, что я сказал, поднялась и двинулась следом.
5
Замок в доме слегка заржавел, но я смог его открыть и вошел внутрь. Настя послушно двигалась по пятам. Правильно. Если бы она попыталась сбежать, пришлось бы ее на время нейтрализовать. Преследования со стороны полиции я не боялся. Но зачем мне лишние разборки и беготня? Поэтому притормозил бы девочку на пару часов, и только. А дальше все просто. Пока обнаружат трупы, пока приедут полицейские, пока вызовут следственную бригаду, пока разберутся, что произошло, пока объявят меня в розыск. На все нужно время. Да и вообще, еще пара часов и никаких трупов уже не будет. Для этого надо только Робинзону, моему работодателю, позвонить.
Такими были мои рассуждения. Однако все прошло относительно гладко. Настя рядом, и вокруг спокойно. Наши дома, дедов и Егоровны, немного на отшибе, и соседи в основном приезжие, бывают только на выходных.
Включив свет, я отметил, что в комнатах порядок, только пыльно очень, и посмотрел на девчонку. Она мой взгляд заметила и испуганно прошептала:
— Что вы хотите от меня?
— Ничего не хочу, — я кивнул в сторону ванной комнаты. — Приведи себя в порядок. Умойся. А потом я дам тебе чистую одежду. Вроде было что-то. И запомни — меня не бойся. Плохого тебе не сделаю. Поняла?
— Да.
— Вот и умница. Ступай.
Настя вошла в ванную, а я, решив, что запирать ее не надо, позвонил Робинзону:
— Слушаю, — работодатель ответил сразу.
— Привет. Это Темный.
— Привет. У тебя проблемы?
— Небольшие. Воду разлил.
— Где и сколько?
— Поселок Кунаково, улица Садовая, дом сорок семь. Три раза разлил. Пока никто из соседей на это не жалуется, но следует прислать уборщиков.
Краткая пауза, и снова голос Робинзона:
— Уборщики будут. Но с этого момента ты мне должен.
— Понял.
Убрав телефон в карман, я спустился в подвал. Отодвинул двухсотлитровую бочку и взял саперную лопатку, которая стояла в углу. Расчистил грунт и обнажил люк. Потянул на себя, вскрыл схрон и сразу приступил к разбору.
Итак, что же у меня есть.
Пистолет ПМ. Копия земного пистолета, который производится для нашей армии. К нему четыре обоймы и поясная кобура. Добыт у конкурента. Оставляю его на месте.
Пистолет АПС с глушителем. К пистолету шесть двадцатизарядных обойм и кобура-приклад. Опять же земная копия. Добыт после разборок с одной преступной группировкой. Паленый. Робинзон пробивал, на стволе несколько трупов. Но сейчас это не важно. Оставляю.
Двести пятьдесят девятимиллиметровых патронов. Разумеется, оставляю.
Две гранаты Ф-1 и запалы. Куплены у тыловика со склада, по большому блату и с превеликой осторожностью. Оставляю.
Сумка с медицинскими препаратами. В основном стимуляторы, болеутоляющие, антишоковые и антидепрессанты. А также шприцы, бинты, жгуты, различные мази и много нужной мелочевки. Оставляю.
Паспорт на имя Александра Владимировича Бергмана, но с моей фотографией. Левая «личина» пригодится, если придется бежать. Но я пока драпать не собирался, так что пусть паспорт лежит в тайнике.
Золото. Полсотни десятиграммовых монет в мешочке. Оставляю.
Портмоне и в нем десять тысяч рублей. Ради денег и приехал. Это главное, ибо заказов нет давно, а я все проел, прогулял и прокутил. А десять тысяч деньги по моим меркам неплохие. К примеру, новенький «скаут» стоит три тысячи. Так что забираю половину. На месяц-другой мне хватит.
Еще телефон, три чистые сим-карты и зарядное устройство. Оставляю.
Снова спрятав оружие и добро в схрон, я засыпал его и сверху поставил бочку. После чего поднялся наверх, поставил электрочайник, и пока вода закипала, присел в кресло деда и включил телевизор.
— Добрый день, господа и дамы, — моложавый ведущий с серьезным лицом вел популярное ток-шоу. — Тема нашей передачи очередной недружественный акт со стороны республиканцев. Внимание на экран.
Пошли уже знакомые по новостным блокам кадры с материка Окс. Рвы вдоль границы, которая тянулась на две тысячи километров. Минные поля и надолбы. Сгоревшие пограничные заставы и трупы царских солдат. Потом показали наши новые корабли, которые спущены на воду в этом году, и промелькнуло лицо царя, Сигурда Девятого Вальха, который с умным видом нес какую-то чушь про непобедимость нашего оружия и доблесть солдат.
Спору нет, оружия у нас много и оно хорошего качества. Да и солдаты превосходные, отлично обученные, крепкие и патриотичные. Просто мне не нравился царь. Точнее, я его презирал. Почему? Могу ответить. По той простой причине, что он вырожденец. Когда-то я клялся ему в верности. Было время, меня приписали к гвардии, и я был счастлив. Наивный. Я считал себя стражем государя и был готов прикрыть его собой от любой опасности. Ведь это символ царства, самый лучший, справедливый и честный человек, умнее которого нет никого. Так я в тот момент думал, а реальность оказалась совсем иной. Сигурд Девятый оказался сумасшедшим и чудил так, что порой вспомнить страшно. Людей в своей собственной темнице ради забавы резал. Девочек малолетних насиловал. А случалось, наркотики употреблял. Причем такими дозами, что потом бегал по дворцу на карачках и считал себя собакой. Много чего было, и я подал прошение об отставке…
Прерывая мои воспоминания, вскипел чайник, и я выключил телевизор. Надоело слушать про грядущую войну. Постоянно в новостях одно и то же. Люди уже привыкли к страшилкам и мало чего боялись, а я тем более плевать хотел на грядущий кровавый апокалипсис.
Сделал чай. Только закончил, как из ванной вышла Настя. Лицо по-прежнему испуганное. Но выглядела девчонка лучше. Первый шок прошел, и она куталась в старый, но чистый халат, а на ногах у нее были тапочки сорок третьего размера.
Усадив девчонку на продавленный диван, я всучил Насте кружку и таблетку успокоительного:
— Выпей.
Она не торопилась, чай горячий. Просто грела ладошки, косилась на таблетку, которую положила рядом, и наблюдала за мной. А я открыл комод и достал сумку сестры. Она ее забыла пару лет назад, и там что-то было. Пара юбок и какие-то блузки.