— Это Жора! — пояснил Колян, отследив мой взгляд, и подал тапки.

Я влез в слегка засаленные сланцы и переспросил:

— Кто?

— Да Жора. Замаялся за ним подтирать. Сейчас покажу. Но только тихо, он спит.

Колян поманил меня за собой. Мы прошли мимо закрытой двери первой комнаты и через проходную кухню попали во вторую.

Плотные шторы были задернуты, отчего вокруг царил полумрак. На диване я разглядел какого-то типа. Большой и бородатый, он дико храпел. Это вот кто на пол гадит, что ли? Я уставился на Коляна.

Тот прыснул со смеху, сощурив раскосые глаза, и шепотом сообщил:

— Да нет, это Вадим. Он из Питера, на вписке у меня. А Жора — вон!

Я проследил за взмахом тонкой руки и заметил на шкафу сооружение вроде огромного гнезда, обмотанного нитками и веточками, в котором, приглядевшись, можно было признать остов от китайского фонарика. А в самом «гнезде» сидела сова. Приличных размеров, наверное, с небольшую кошку, она была коричневой в крапинку. Большего в темноте не разберешь. Шкаф и подступы к нему были обильно обделаны пометом и остатками шерсти.

— Мышами кормишь?

— Ага, — прошептал Колян. — Пойдём на кухню. Пусть дрыхнут.

Освободив стол от немытой посуды, он кинул на него пироги и поставил на плиту чайник.

— Кто такие неорганы? — улучив момент, я выпалил давно назревший вопрос. — Эти глазастые так называли себя и тех, кому хочет отдать меня Лидуня.

— Неорганическая жизнь из неорганического мира, — будничным тоном ответил Колян. — Мы с тобой находимся в мире материальном, органическом, и заключены в кожаные мешки, которые называем телами. И иногда отправляемся погулять в сновидения только сознанием, пока тело спит. А эти ребята — чистое сознание и живут в энергетических мирах, которые нам только снятся.

— То есть другая форма жизни, — заключил я. — Нематериальная. А что же они неорганы с неорганами не могут договориться, если уж хотят мне помочь?

— Ну ты даёшь! — искренне удивился Колян. — Тут люди с людьми не могут договориться, а там неорганов целые миры всяких разных. И отличаются они друг от друга покруче, чем человек от дельфина, если брать пример разумных видов на земле. Ты когда-нибудь пытался договориться с дельфином?

Вопрос поставил меня в тупик и Колян, решив, что тема исчерпана с серьёзным видом осведомился:

— Ты когда последний раз ел-пил?

— Да на работе, — ответил я, всё ещё пытаясь представить диалог с дельфином.

— А точнее? Сколько часов назад?

— Ну-у, — я задумался. — Ел — пять часов прошло. Чашку чая выпил часа два назад.

— Нормально, — заключил Колян и сунул кусок пирога в рот. Хорошо, что я попросил порезать, как бы он искал нож в этаком беспорядке?

— Не-не-не, тебе нельзя. — Колян вытащил коробку буквально у меня из-под рук. — И чай тебе тоже не налью.

Я подавил волну возмущения и спросил, стараясь держать нейтральный тон:

— Это почему?

— Я тут подумал над всем, что ты написал. Ты ведь не помнишь, чтобы мачеха с тобой что-то делала? В детстве?

— Не помню.

— Вот и будем вспоминать, — Колян смачно откусил второй кусок пирога. — А то неясно вообще, что они все к тебе примотались.

Я не стал его пытать, всё равно сейчас расскажет, и спросил про другое:

— Слушай, а в чём прикол Кастанеды? Все его хвалят постоянно. Я вот начал читать: муть такая. Техник ноль, только подробные описания, как он дурью всякой закидывался, кактусы ел.

Колян прожевал и встал, чтобы налить себе чаю.

— Ты до Мескалито дошёл? Как он его учил?

— Ну, учил — сильно сказано, какие-то глюки там были.

Колян снова сел напротив меня и хитро прищурился:

— Это хорошо. Потому что сегодня тебе предстоит подобный опыт. Пойдем к Королеве сальвии!

Я чуть не поперхнулся слюной, при виде пирогов она у меня текла постоянно.

— Хочешь, чтобы я закинулся чем-то?! Я вообще-то не наркоман! То есть не употребляю. Против этого. Можно найти какой-то другой способ?

Последнюю фразу я постарался произнести просительным тоном. Лицо Коляна вытянулось, и я забеспокоился, что после такого заявления он меня выпрет.

— А в чем, собственно, проблема? Ты вроде умирать собирался?

— Ну-у-у, — тут у меня сложилась картинка: срач в квартире, отсутствие у Коляна работы, и этот странный блеск в глазах. Только наркоман может поверить в тот бред, что я рассказал. — Может, есть другие способы?

— Есть. Глубокая медитация, например. Ты вообще умеешь медитировать?

— Нет, — я покачал головой.

— Ну тогда не выпендривайся, пока я не передумал тратить на тебя сальвию. Читаешь-читаешь Кастанеду, а сам так ничего и не понял. Это не наркомания, а практики. Если правильно использовать.

Настроение сразу упало. Вспомнился бывший одногруппник из универа, Паша, кажется его звали. Забавный такой чел, всегда щурился сильно, когда улыбался. И травкой любил баловаться. Как-то пошли к нему общагу и все вместе «дунули». Подумаешь, многие по-молодости пробовали. Но Паша пошёл дальше, на «химию» подсел, потом на тяжёлые, и не угощал больше «косячком», а предлагал купить. На пары забил, так и отчислили его. Через несколько лет слух прошёл, что из окна он выпрыгнул под кайфом.

Колян выжидающе смотрел на меня. Если сейчас откажусь, наверное, надо будет уйти и больше не беспокоить его. А что тогда делать? Сам же сегодня чуть с балкона не прыгнул без всяких наркотиков. Ладно, но только один раз! Если не поможет — сам пошлю его на хрен с такими методами.

Я покивал.

Чёрт, это ж надо было до такого докатиться! Принимать наркотики в грязной квартире. Я же тогда, в студенчестве, дал себе обещание больше не пробовать. Вот не зря говорят: никогда не зарекайся.

Наверное, вид у меня был совсем скисший, потому что Колян снова нахмурился и спросил:

— А что значит «индульгировать» прочитал?

— Не припомню, наверное, не дошёл еще.

— Ох, ты, горюшко моё необразованное! Значит, так, индульгировать — потакать себе в слабостях, искать им оправдание. Нытьё, нерешительность и жалость к себе тоже сюда относятся. Если дела хотя бы в половину обстоят так, как ты написал, тебе придётся прекратить индульгировать и выложиться по максимуму, чтобы уцелеть. И осознаваться надо, осознаваться! Дневник сновидений ведёшь?

— Нет, — я помотал головой.

— Заведи, — припечатал Колян. — Тетрадку или блокнот, и записывай обязательно.

— Прям всё записывать? Даже ерунду? — удивился я.

— Всё, что снилось, — кивнул Колян. — Можно не прям суперподробно. Это сосредоточит твоё внимание на снах, будешь лучше их помнить.

— Окей.

— Пойдём! Отличный пирог, кстати, давненько таких не едал!

Колян сунул в рот последний кусочек и похлопал себя по животу.

Мы пошли в ту, первую, комнату за закрытой дверью. Обстановка внутри резко отличалась от хламовника в коридоре: стол, стул, кровать и небольшой шкаф. Никаких лишних вещей и беспорядка. Даже пол был заметно чище, по крайней мере, без Жориного безобразия.

— Присаживайся, — Колян кивнул на кровать и полез в шкаф.

Я плюхнулся на мягкое и тут же понял, как дико хочу спать. На часах было уже восемь, а мои бдения с четырёх утра организму откровенно не нравились.

Колян что-то выкладывал на стол, шуршал пакетами. Когда я зевнул в третий раз, он резко обернулся и сунул мне в руки поющую чашу. У Катьки похожая. Они там на йоге прям с них тащатся. Эта была тяжелее и с другим рисунком.

— На! Знаешь, что это?

— Ага! — я поставил увесистую чашу на раскрытую ладонь и повёл по краю деревянным пестиком. Комнату заполнил тягучий звенящий звук.

— Отлично, попробуй на звуке сосредоточиться, — кивнул Колян и отвернулся к столу.

Катькина чаша была полегче, поменьше и оттого визгливая до звона в ушах. Честно, иногда я подумывал выкинуть её в окно. А звук Коляновой мне сразу понравился. Низкий, приятный, он увлекал за собой мысли, оставляя пустоту в голове.

Кажется, я всё же умудрился задремать, потому что неожиданно передо мной возник Колян с пластиковой бутылкой, наполненной дымом.

— Давай!

— Это что, трава? — удивился я.

— Трава, да не та. Сальвия же. Шалфей предсказателей, — прищурился Колян. — Спроси у неё про мачеху. Давай уже! Ты после чаши хорошо расслабился. Не теряй состояние.

Я взял бутылку, затянулся и стал ждать, когда накроет. Разглядывал Коляна, обстановку комнаты. Жаль, ковра у него нет. Говорят, под этим делом хорошо ковры разглядывать, затащит сразу.

Хотя, наверное, эффект мне нужен не тот. У меня же вопрос: мачеха. Чего она ко мне привязалась?

Пока ничего не менялось, сознание оставалось чётким, цвета вокруг — прежними. Разве что тени в углах стали резче и глубже. Вот из такой тени она и вышла.

Смуглая женщина с узким азиатским лицом и длинными тёмными волосами. Глаза её мерцали тёмно-зелёным. Она была почти обнажённой, лёгкая полупрозрачная накидка, украшенная перьями, совсем не скрывала большую грудь с маленькими тёмными сосками и пышные округлые бёдра. Женщина посмотрела на меня, и её губы изогнулись в полуулыбке. Она протянула руку и поманила пальцем.

Я встал, сделал шаг ей навстречу.

И мир дрогнул. Картинка взметнулась цветными полосами и сменилась.