Персис задумалась над этой версией.

— У ворот была охрана?

— Да. Но ведь нынче канун Нового года. Даже охрана иногда улучает минутку, чтобы насладиться праздником. Не думаю, что было бы так уж трудно проскользнуть мимо незамеченным.

— Сэр Джеймс был знаком с убийцей, — снова встрял в разговор Блэкфинч.

Лал нахмурился.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. Убийце пришлось подойти к нему близко. Пускай даже сэр Джеймс не потянулся за пистолетом — если бы на него напал кто-то незнакомый, он попытался бы хоть как-то защититься. Остались бы следы борьбы. Однако их нет. Убийца приблизился к сэру Джеймсу, одной рукой схватил его за голову, — Блэкфинч показал, как именно, — а другой рукой вонзил ему в шею нож. Маневр отработанный и исполнен быстро и точно.

— К чему вы клоните?

— К тому, что, если неподготовленный человек решит на кого-нибудь напасть с ножом, он будет наносить удары и отражать их, как фехтовальщик, у которого вместо шпаги лосось. Работал явно не дилетант.

Лал побледнел.

— Вы хотите сказать, убийца — военный?

— Не факт. Но насилие ему определенно не в новинку.

— Мне понадобится список всех присутствующих, — сказала Персис.

Лал приоткрыл рот и коротко кивнул в знак согласия. Самообладание наконец ему изменило.

— Где его родные? — продолжала Персис.

— Сэр Джеймс — холостяк. Жены у него никогда не было, и детей тоже.

Персис задумалась, не упустила ли она что-нибудь из виду.

— А из комнаты или у самого сэра Джеймса случайно ничего не пропало?

— Ничего ценного, если вы об этом.

Но его слова прозвучали как-то неуверенно, и Персис смерила его любопытным взглядом. Развить мысль ей помешал Блэкфинч.

Все это время он изучал портрет, помещенный среди книжных полок. На картине был изображен сам Хэрриот, красивый какой-то особой грубоватой красотой и плотно упакованный в военную форму, словно сосиска в оболочку. Большая такая сосиска, длиной в шесть футов. На заднем плане возвышался громадный белый особняк, напоминающий о Шимле и о прочих подобных местах, где так любили зимовать британцы.

В целом здесь отображалось все, что только могло отображаться на портрете колониста: величие, утонченность, благожелательность и презрение.

— Вот тут на раме царапины, — сказал англичанин. — Картину часто перемещали с места на место. Это все явно неспроста.

Даже не подумав спросить разрешения у Лала, он потянулся к картине и снял ее со стены. Однако действовал он так неловко, а портрет оказался таким большим и тяжелым, что перевесил. Лал вскрикнул, но было уже поздно. Блэкфинч оступился и рухнул на пол, зацепив холстом за край стола. Послышался треск, в тихой комнате прозвучавший особенно громко.

Блэкфинч вскочил на ноги, отряхнулся и, пробормотав какие-то извинения, как ни в чем не бывало вернулся к стене.

Персис повернулась к Лалу, который не отрывал полного ужаса взгляда от портрета. Угол стола царапнул нарисованного Хэрриота прямо по лицу.

Блэкфинч тем временем занялся своей находкой: в нише за портретом обнаружился шкаф из красного дерева, а внутри — светло-серый сейф с эмблемой «Сейфы Морриса Айрланда».

— Не заперто, — объявил Блэкфинч, повернул ручку на чугунной дверце и открыл сейф.

Персис подошла поближе и заглянула ему через плечо.

Блэкфинч сунул руку внутрь и вынул кольцо с двумя одинаковыми медными ключами. Затем изучил надпись, выгравированную на каждом из ключей, и вынес вердикт:

— Это ключи от сейфа.

— Что там еще есть? — осведомилась Персис.

Блэкфинч снова сунул руку в сейф, но никаких новых предметов не вытащил.

— Больше ничего.

Персис повернулась к Лалу.

— Что было в сейфе?

— Что бы там ни хранил сэр Джеймс, это его личное дело.

— Но вряд ли он стал бы устанавливать подобный сейф, только чтобы в итоге ничего туда не класть.

— И это, вероятно, означает, что его убили с целью ограбления? — рискнул предположить Лал.

— Делать выводы пока рано, — отозвался Блэкфинч. — Но сейф открыт, и это значит, что либо сам сэр Джеймс, либо его убийца что-то оттуда взял.

Персис оглядела комнату и остановила взор на камине — точнее, на том, что поначалу приняла за элемент его декора. Возле каминной решетки лежала горстка пепла.

Подойдя ближе, она присела на корточки и протянула руку, чтобы его потрогать. Пепел был еще теплый. Кто-то совсем недавно сжег здесь огромное количество бумаги. Персис взяла кочергу и потыкала ею обугленные и почерневшие останки, но не обнаружила ничего, что могло бы что-то прояснить. Все было безвозвратно уничтожено.

Вот и еще одна любопытная деталь.

— Кто обнаружил тело?

— Один из слуг, — отозвался Лал. — Мак-Гоуэны перед уходом пожелали поблагодарить хозяина и не смогли найти его. Поэтому они попросили меня привести сэра Джеймса. А я послал за ним Маана Сингха. Он и обнаружил здесь тело, а затем догадался сообщить об этом мне первому.

— Когда его видели живым в последний раз?

— Трудно сказать. Я видел его на лужайке за домом, когда он вместе с гостями пел «Старую дружбу» [«Старая дружба» (шотл. Auld Lang Syne) — шотландская песня, которую традиционно исполняют в новогоднюю ночь во многих англоязычных странах. Ее авторство приписывают поэту Роберту Бернсу. Была переведена на русский Самуилом Маршаком.] Тогда была полночь.

— А во сколько обнаружили тело?

— Где-то в час десять.

Значит, именно в этот ведьмин час Хэрриот успел отправиться наверх, где и встретил свою судьбу.

— Я бы хотела поговорить с этим слугой, — сказала Персис.

Слуга оказался крупным, как Эверест, детиной ростом в шесть футов шесть дюймов. Маан Сингх принадлежал к тем грозным, несгибаемым и упорным, как танки, сикхам, которые прославились благодаря двум мировым войнам. В народе до сих пор не утихали разговоры о том, как во время Первой мировой войны сикхи отказывались прятаться в окопах, демонстрируя тем самым презрение к смерти. Что говорить, решение и вправду незаурядное, учитывая, что это происходило в самый разгар непрерывного обстрела.

— Это вы нашли тело? — спросила Персис, как только слуга вошел в комнату.

Сингх расправил плечи и замер, уставившись куда-то перед собой. Или, вернее сказать, прямо на Лала. Персис мысленно вздохнула. Сингх был родом с северо-запада, а в тех местах не больно-то сочувствовали борьбе женщин за равноправие. Что внешностью, что поведением Сингх очень походил на тех неотесанных пенджабцев, от которых ее всячески предостерегала тетя Нусси. С воинственными северо-западными кланами у нее были свои особые счеты, но какие именно, тетя не раскрывала.

На Сингхе была униформа, какую здесь носили все слуги: красное пальто, подвязанное поясом, и кремовый тюрбан. Этот наряд живо напомнил Персис о швейцарах в популярных ночных клубах вроде «Голубого Нила», «Мандарина» или «Али-Бабы». В подобных заведениях любили брать на работу больших и сильных сикхов, чтобы внутрь не мог проникнуть кто попало.

— Можете отвечать, — дозволил Лал.

— Да, — произнес Сингх, все еще не глядя на Персис.

— Да, мэм, — не удержалась она.

Сингх опустил на нее взгляд, и Персис встретила его, не дрогнув. Попутно она отметила, что лицо у Сингха красивое, широкое, с точеными скулами, свирепыми глазами и аккуратно подстриженной бородой.

— Когда вы обнаружили тело?

— В час десять, мэм.

— И как вы поступили после этого?

— Убедился, что он мертв…

— Вы прикасались к телу? — встрял в разговор Блэкфинч.

— Я только взял его за руку и проверил пульс, и все. Он был и вправду мертв, — произнес Сингх так бесстрастно, словно речь шла о матче в крикет и об отбивающем игроке, пропустившем мяч.

— Как давно вы работаете на Хэрриота?

— Я служил у него весь последний месяц.

— Ну и что вы скажете?

Сингх наморщил лоб.

— Что вы имеете в виду?

— Я о сэре Джеймсе. Каким он вам показался?

— Он был моим нанимателем. Как он должен был мне показываться?

— Но он вам нравился?

— Он меня нанял не за тем, чтобы мне нравиться или не нравиться. Он меня нанял, чтобы я исполнял его приказания.

— А что это были за приказания? Кем вы здесь работали?

— Слугой.

— Вот как? Но по вам этого не скажешь.

— Что вы имеете в виду? — сверкнул глазами Сингх.

— Вы, с вашим ростом и силой…

Персис просто не могла представить этого человека разливающим чай или разносящим надушенные письма на серебряных подносах.

Сингх кивнул, показывая, что понял ее.

— Еще я был водителем и телохранителем сэра Джеймса, — сказал он и поморщился. — И я его подвел. Я не выполнил свой долг. Теперь я должен жить с этим позором.

— Вашей вины тут нет, Сингх, — заверил его Лал, но детина оставался безутешен.

— Вы брали что-нибудь из этой комнаты? — спросила Персис.

Сингх помрачнел.

— Вы обвиняете меня в воровстве?

— Нет. Но штаны сэра Джеймса исчезли. И, вероятно, пропало еще несколько вещей из его сейфа.

— О сейфе мне ничего не известно, — взгляд Сингха был таким тяжелым, что мог бы свалить с ног целую лошадь. И Персис прекрасно понимала почему. Обвинить сикха в воровстве значило нанести ему смертельное оскорбление. Предположи она, что он надел платье и сплясал канкан, он бы и то меньше обиделся.

— И последний вопрос: когда вы обнаружили тело, в камине горел огонь?

Сингх нахмурился и проследил за ее взглядом в сторону камина.