— Проходи, — донеслось до вулкана от окна.
Зейн увидел сидящего в кресле Лакрида. Мужчина будто постарел, устало опираясь на высокую спинку. От того уверенного хозяина Адмара не осталось и следа. Дед смотрел в окно, ожидая, пока Зейн приблизится к столу. Когда вулкан сделал несколько шагов, кресло деда повернулось к нему.
— Эти бумаги — результат тестов ДНК — подтвердили твои слова, — сразу начал Лакрид. — Ты сын Диметры и мой внук.
Зейн не знал, как реагировать и чего ждать. Вулкан уже почти смирился с мыслью, что станет бойцом Адмар. А теперь что?
— Ты мой наследник, Зейнавункан, — ответил Лакрид на невысказанный вопрос внука. — Отныне твоя фамилия Кохилас.
Глава 2
Разговор с дедом шел тяжело. Мужчины часто молчали, так как Зейн не был особенно общителен. Лакрид стремился больше узнать о жизни внука и судьбе дочери, но вулкан отвечал односложно, словно не понимая, что именно ждет от него дед.
Мужчины расположились в креслах перед смотровым окном. Вид на корабль, будто плывущий среди звезд, был завораживающим. Зейн сидел в кресле — на самом мягком, что было в его жизни — и смотрел на кувшин с водой, спокойно стоящий перед ним на столике. Вот так просто, целый кувшин чистой воды, никем не охраняемый. В какой-то момент вулкан подумал, что это ловушка и как только он коснется его, сразу выбежит стража, чтобы отнять эту драгоценность. Но Лакрид предложил Зейну другой напиток.
— Что ты знаешь о Центральной станции? — вдруг спросил олимпиец, разливая бледно-фиолетовую жидкость в прозрачные сосуды поменьше и подавая один из них внуку.
— Ничего, — пожал плечами вулкан, принимая бокал и настороженно глядя на деда.
Олимпиец спокойно отпил из своего бокала, и Зейн повторил за ним. Вкус был странным, непривычным, но приятным. Этот напиток стал еще одним открытием в жизни вулкана за сегодня.
— Центральная станция — это главный пункт управления всей корпорацией Кохилас, — тихо произнес Лакрид. — Как мой наследник, ты должен разбираться во всех тонкостях бизнеса, которым станешь управлять после моей смерти. Видят Боги, она уже не за горами. Я болен, внук, так что учись быстро.
Зейн нахмурился. Эта мысль раньше не приходила в его голову. Вулкан никогда не позволял себе загадывать дальше, чем освобождение из шахты. Перспектива управлять чем-то большим, чем своя жизнь, была непривычной.
— Кохилас — наша фамилия и название первого космического бизнеса — военный флот и практически все виды оружия. У нас несколько лабораторий, разрабатывающих новейшее вооружение всех калибров. Около тридцати судоверфей, которые способны создать мощный флот по любому заказу. Мы и армия, и торговцы одновременно. Скоро сам все увидишь. Нашу империю называют Конгломератом или проще Корпорацией. Несколько разных видов бизнеса, которые, связаны между собой. Лишь одно выбивается из общей картины — Прамакул.
Дед стал рассказывать о том, с чем предстояло познакомиться Зейну в будущем. Столько названий и назначений, что вулкан слегка опешил.
— На данный момент последним приобретением корпорации является именно Прамакул. Я владею им уже больше сорока циклов. Прамакул — это огромная сеть борделей, раскинувшаяся по всей Вселенной. Женщины всех мастей и форм, так или иначе, попадают к нам. Прамакул делится на два вида: Триргунд и Либраввин. Первый — бордель в его прямом назначении, второй — вид эксклюзивного обслуживания.
Женщины. Их было мало в прошлой жизни вулкана, и каждую он помнил, как и их страх перед ним.
— Я практически силой заставил продать мне Прамакул, чтобы иметь доступ к женщинам, — продолжил олимпиец, сидя в кресле перед смотровым окном.
Зейн слегка приподнял брови, удивленный аппетитами деда. Лакрид не производил впечатления выносливого любовника, хотя вулкан никогда не доверял внешности — это главная ошибка всех новичков.
— Ты, наверное, подумал, что я извращенец или желаю перепробовать всех женщин во Вселенной, но это не так, — усмехнулся Лакрид и печально добавил, глядя на стакан в своих руках. — Я надеялся, что твоя мать однажды попадет в Прамакул. Вселенная жестока к женщинам. Космос — мужской мир, который живет логикой и прагматизмом. Жажда власти и денег тут практически религия. Я тоже был таким, но с циклами понимаешь, что что-то в этом поклонении неправильно. Наивность в моем возрасте вещь непозволительная. Я знаю, что парень, убедивший её сбежать, продал мою дочь, когда она отказалась просить денег у меня. Он рассчитывал на безбедную жизнь, но Диметра оказалась упрямее. Я нашел его, а также тех, кому он продал её. Но как бы я ни старался, моя дочь будто растаяла без следа. Теперь на моих руках миллионы женщин, о судьбе которых я забочусь.
Названное число не умещалось в мозгу вулкана. Представить себе такое невозможно. Зейн хмурился, слушая деда, не понимая, как сможет все осилить. То, что собирался взвалить на его плечи этот олимпиец, даже звучало неподъемным.
— Я не уверен, что гожусь для подобного, — с сомнением произнес вулкан, глядя на Лакрида.
— Ты мой внук, — уверенно парировал олимпиец, приподнимая палец правой руки вверх и направляя его на Зейна. — Теперь ты Кохилас. Никогда ничего не бойся. За тобой огромная армия, военный флот и, самое главное, репутация нашей семьи. Кохиласы никогда не были дураками и, глядя на тебя, я готов ручаться, что не станут.
— Я стал Кохиласом час назад, — поджав губы, усмехнулся Зейн. — Всякое может случиться.
— Ты был сыном Диметры всю жизнь, — напомнил дед. — В тебе кровь Олимпа, и ты вулкан. О последних говорят, что они упрямы и вспыльчивы, но ты другой. Наша кровь уравновешивает тебя. Упрям, горяч и вдумчив, мальчик, ты добьёшься большего. Думаю, ты расширишь империю.
— Женщины очень дорогой и редкий товар в космосе, — медленно произнес Зейн. — Кто мог согласиться продать такой бизнес?
— Тот, кто без моей помощи не мог его охранять, — фыркнул дед. — Тот, кто устал и не способен нормально управлять делами.
— Они все пленницы? — вкрадчиво спросил вулкан. — Я знаю, каково это.
— Ты мужчина, вулкан и боец, — возразил Лакрид. — А они — женщины в космосе. Этот мир жесток к ним. Девушек с раннего возраста продают и заставляют жить сразу с несколькими мужчинами. Они умирают в муках, терпят плохое обращение и голод. Их захватывают, насилуют и продают; нередко это делают с ними их родственники. Многие заставляют своих дочерей спать с другими мужчинами за банковское железо. За все циклы владения Прамакулом я услышал достаточно историй, заставивших меня содрогнуться. Разыскивая дочь в таких местах, о которых женщинам лучше не знать, я находил там хрупких девочек, с которыми обращались хуже, чем с трегунами. Как и бойцам Адмар, я предлагаю им лучшую жизнь. Их регулярно и хорошо кормят, не обижают и не заставляют работать, их здоровье стоит на первом месте. Многие увидели кровать лишь в борделе. А другие смогли нормально есть и пить. Мужчина, обидевший однажды женщину в Прамакул, лишается права посещения навсегда. Этого нет ни у одной бедняжки за пределами моих станций. Ты думаешь, благородные дамы по-настоящему свободны?
Зейн молча слушал слова деда. Вулкан впервые рассматривал ситуацию под таким углом. Раньше женщины попадали к нему в шахту и тряслись от страха. Зейн никогда не интересовался их прежней судьбой.
— Богатые семьи и бедняки рассматривают своих дочерей, как товар, только продают их один раз и очень дорого, — продолжил Лакрид. — Это называется браком: политическим, династическим, идейным или иным, суть одна — женщина передается другой семье с целью получения дальнейших выгод, привилегий или сфер влияния. Да, женщины живут несравненно лучше, чем в иных местах, но как-либо управлять судьбой они не могут, как и выбирать за кого выйти замуж. Я сам женился по «совету» отца. Но совет был таким настоятельным, что был похож на приказ. Свою невесту я увидел лишь на свадьбе, она была готова разрыдаться от ужаса.
Усмехнувшись этим воспоминаниям, Лакрид отпил из стакана и посмотрел на внука.
— В Прамакул женщины в большей безопасности, — пожал плечами олимпиец. — Исключение составляет лишь по-настоящему любящая семья, но даже такую всегда могут ограбить; и девочки, выросшие в тепличных условиях, попадают, как правило, в самое ужасное место, как Диметра. Я берег её, считая, что уж в мой дом никто не сможет попасть, но не учел, что умелый охотник свою добычу выманивает хитростью. Так и случилось с моей дочерью. И как бы я не искал её, жизнь забросила её в бойцовую шахту.
— Она была счастлива с ним, — тихо произнес Зейн. — Когда отец умер, мама оплакивала его. Я помню.
— Возможно она оплакивала свою судьбу, — предположил дед. — Смерть — это перемены в её жизни.
— Мама улыбалась при нём, — сказал вулкан. — Хоть отец и не был особо дружелюбен, но не с ней.
— Спасибо, что рассказал об этом, — тихо произнес Лакрид. — За прошедшие годы я представлял Диметру во всех злачных местах, где находил женщин; и мне казалось, что она вот-вот умрет от болезни или мучений.
Зейн замолчал, не желая вспоминать, как именно умерла его мама. Вулкан чувствовал, что деду такое лучше не знать.