— Идем, деточка… — грустно вздохнула старуха, — да только боюсь, зря растревожим мы его… Он такой сообразительный…
— А это там видно будет, — решительно поднялась из-за стола Тина.
— Я с вами, — так же безапелляционно заявил Тарос, поднимаясь со скамьи.
— Отнеси вещи и приходи. — Тина вовсе не собиралась уступать отвоёванных вчера позиций. — Вон тот дом… посидишь рядом на скамеечке.
— Строго ты с ним, — одобрительно хмыкнула старушка, глядя, с какой скоростью умчался с корзинкой и подушкой Тарос, — и правильно. Им, таким бабникам, нельзя воли давать, сразу под чужие юбки полезут.
— Да? — невольно развеселилась Тина. — А как ты поняла, что он бабник?
— Так ведь сколько живу, стыдно не научиться! Мы-то не всё время тут сидим, а как сезон дождей начнётся, в город переберёмся. Там я на рынке стоять буду. А в рядах на каких только не насмотришься! Иной, пока жена мед пробует, всех девок в округе взглядом перещупает. А глаза-то у него так и играют, как у кота, мышку поймавшего.
— Ой! — всполошилась Тина, — а у меня ведь кот с собой… совсем вчера про него забыла.
— Немудрено, вся зелёная была, не волнуйся, накормила я твоего зверя… — Риха остановилась на пороге дома. — Ну что, идёшь?
— Конечно, — решительно шагнула следом целительница.
Малыши еще спали, только один, худенький и бледный, сидел у незастеклённого оконца и тоскливо смотрел во двор.
— А чем он болен? Ну, на что жалуется?
— Не жалуется он… — вдруг всхлипнула Риха, — молчит. Зверь прошлой весной напал… оно, зверье-то, весной бешеное, свадьбы у них… вот и потоптал малого, недалеко отсюда. Вроде кости срослись, а не ходит. И говорить не может… а смышлён… прямо беда.
— Нужно положить его… можно прямо тут, на лавке… нет, подушек не нужно, тряпку какую-нибудь под голову, — командовала Тина, растирая руки. — Как тебя зовут? Тун? А я Тина. Я целительница и могу тебя вылечить. Но и ты должен мне помочь… хочешь выздороветь?
Малыш серьезно и даже с какой-то укоризной кивнул.
— Тогда лежи спокойно и ничего не бойся… — Почувствовав, как к ладоням хлынуло знакомое тепло, Костик положил их на худенькое тельце и закрыл глаза.
Чёрт побери, да как же он терпит? И не стонет, не плачет? Просто сидит и молчит?! Воспалённый, пережатый неправильно сросшейся костью нерв горит перед внутренним зрением как раскалённый гвоздь.
— Помоги мне перевернуть его на животик… вот так, и держи за ножки, чтобы не дёрнул, — бормотала Тина, пытаясь сообразить, как проделать сложную операцию, какие раньше делала только вдвоём с моряной.
Одна убирала боль, вторая ломала неправильно сросшиеся кости. А вот как всё это сделать самой…
Тина на несколько секунд смолкла и вдруг поймала не по-детски серьёзный взгляд малыша и сообразила, что он всё понимает. И очень боится. Но не боли, к ней ребёнок притерпелся. Боится снова остаться на этой скамейке у окна наедине со своей бедой.
— Ладно, — решилась девушка, — поехали.
Осторожно просунуть воображаемое щупальце, коснуться нерва, представляя, что он замёрз, превратился в холодную нитку, и увидеть расширенные от изумления глаза Туна… на это ушло лишь несколько секунд.
Подмигнуть мальчишке, мол, держись, просунуть второе щупальце и осторожно вывести из трещины застывшую нитку нерва… именно так это виделось Тине, а как там происходило на самом деле, она не знала и знать не хотела. Но чётко понимала, сейчас заморозка с нерва слетит — и он вспомнит всё, что с ним проделали.
— А-ааа, — тонко вскрикнул ребёнок, подтверждая правильность предположения.
Риха охнула, стиснула его ножки крепче, из её глаз хлынули слезы.
— Поздно плакать. — Теперь Тина уже не торопилась.
Спокойно снимала с нерва воспаление, щедро вливая свою силу, подправляла сустав, чтобы работал нормально, добавляла энергии ослабшим мышцам.
— Всё. — Целительница повернула мальчишку к себе лицом и строго заявила: — Если сейчас не скажешь — «спасибо», верну назад твою болячку, понял?
Ребёнок испуганно вытаращил глазёнки, теперь, когда прожигающая его боль исчезла бесследно, он верил этой странной чужачке много больше, чем всем своим родичам, вместе взятым.
— С…с…спаси-бо… — хрипловато и тихо выдавил Тун и вытаращил глаза еще больше, только теперь в них плескалось недоверие, изумление, радость… всё поочерёдно и вместе, — спасибо!
— Вот так-то! — довольно хмыкнула Тина и заметила, как стены начинают привычно расплываться в туманной дымке.
Торопливо выхватила флакончик с драконьей кровью и глотнула прямо неразбавленной.
— Что, опять? — Тарос возник на пороге как неотвратимость.
— Цыц, — еле слышно прошептала Тина, — неси меня на подушку.
— Ох боги, — всполошилась хозяйка, — да куда же ей! Может, задержитесь на денёк? Его родители к обеду вернутся, уж они будут рады… ничего не пожалеют.
— Некогда, — уже сидя на руках Тароса, отказалась Тина. — Мирной жизни вам.
Пригляделась к делано хмурой физиономии квартерона, несущего её к привязанному у калиточки пангу, и присвистнула:
— Васт, что ли?
— Чего? — притворился непонимающим Тарос.
— Синяк тебе поставил?! Только не рассказывай, как в темноте об лавку споткнулся, не поверю.
— И правильно сделаешь. — Васт стоял возле панга и держал в руках корзинку с ягодами. — Не упадёшь, если одна поедешь?
— Обижаешь, командир, — хмыкнул Костик и бдительно заглянул в корзинку: — Это давай сюда, тут на всех не хватит.
Уже отъехав, оглянулся: малыш Тун махал из окна рукой и открывал рот. Слышно ничего не было, но Тина и так знала, ребёнок говорит — спасибо.
Глава 4
— Никогда бы не поверил, что можно так легко одурачить местную стражу, — процедил сквозь зубы один из высоких светловолосых мужчин, стоящих у борта готовящегося к отходу судна.
Внизу, на пристани, кишащей одетыми в длинные туники воинами, шла проверка пассажиров, собравшихся покинуть благословенный Хамшир. Стражники проверяли всех и всё с особой дотошностью, уделяя особое внимание молодым парочкам и рабыням. Несколько таких девушек уже сидели в сторонке, под присмотром целой толпы воинов.
— Подожди, пока они пройдут, потом будешь радоваться, — почти неслышно предупредил его спутник.
Любой, едва взглянув на этих пассажиров, признал бы их родственниками, а может, даже братьями. Мужчины были неуловимо похожи, как, впрочем, сходны между собой для местного населения все занийцы, тан-габирцы или моряны.
Тот, который казался постарше, носил строго заплетённую короткую косичку, заканчивающуюся драгоценной заколкой, и пышные, тщательно расчёсанные усы. Его глаза скрывались в тени замысловатой модной шляпы, а подбородок и запястья прятались в пышных кружевах рубашки столь насыщенно-голубого цвета, что почти невозможно было надолго отвести от неё взгляд. Свободные штаны, богато расшитые по бокам золотом, были чуть темнее, а завершали костюм мягкие высокие сапоги и серебряный пояс, состоящий из отдельных фрагментов, соединённых цепочными звеньями. На поясе, как водится, висели внушительные кошели и дорогие кинжалы, и, без сомнения, всё оружие подверглось перед входом на трап тщательному досмотру.
Второй мужчина казался моложе из-за рассыпавшихся по лбу непослушных золотистых кудряшек, почти занавешивающих глаза. Шляпы он не носил, да и трудно представить такую шляпу, какая подошла бы к буйной гриве его волос. Его гибкий торс облегала расшитая по подолу сложным орнаментом длинная туника такого же фасона, как и на воинах, только ярко-зелёного цвета. Штанов к ней не полагалось, но если бы кто-то вздумал заглянуть под подол, то обнаружил бы натянутые на стройные ноги короткие серые бриджи. Впрочем, никого это особо не удивило бы, занийцы были известны странным вкусом в отношении одежды.
Завершали костюм путешественника кожаные сандалии с зашнурованными на икрах ремешками и светлый кожаный походный пояс, в каких бывалые путешественники умудряются хранить целую кучу нужных в дороге мелочей. От кресала до пузырька с ядом. И в кармашках пояса кудрявого красавца имелось и то, и другое, так что, будь стражники построже, вполне могли бы найти повод прикопаться.
Впрочем, после того, как похожие на занийцев путешественники предъявили командиру стражников подписанные комендантом городского гарнизона пропуска, их особенно и не досматривали.
— Вот они… — прошипел путешественник в шляпе, заметив остановившуюся неподалёку от сходней коляску.
— Спокойно, Ватсон, я вижу, всё под контролем, — процедил сквозь зубы кудрявый, попутно очаровательно улыбаясь приближающейся к ним молодой и довольно симпатичной даме.
За дамой плелся смуглый парнишка-слуга, тащивший на спине огромный плетёный дорожный сундук, а в руках — завешенную чёрной тканью клетку.
Дама польщённо кивнула в ответ на изысканный поклон и важно проследовала мимо.
— Похоже, я не буду скучать во время этого путешествия, — проводив её странно задумчивым взглядом, с усмешкой сообщил пассажир в тунике.
— Неужели она тебе так понравилась? — с недоумением оглянулся обладатель шляпы и снова уставился на сходни.