Гарлинг тринадцать лет назад женился на осиротевшей дочери герцога Дэнзорского и в придачу к красавице жене получил герцогскую корону из золотых листьев дуба, усыпанных изумрудами, символом Зеленой долины.

А уезжая из королевского дворца в Дэнзор прихватил с собой и любимого младшего братишку, вместе со мной, разумеется. Заявив, что в герцогстве мальчишкам будет намного вольготнее и безопаснее, чем в столице. Так оно и было… до недавнего времени.

Получив предложение занять трон Дегронийских королей, их величества Леонтид и Изольда несколько дней сомневались и советовались, но наконец решились. Однако перед отъездом твердой рукой навели порядок в родном королевстве. Сначала короновали на оставляемый трон Гарлинга, затем посадили Хигверда в освободившееся кресло правителя Дэнзорского герцогства.

К этому делу они подошли очень серьезно, и прежде, чем опустить на темноволосую голову младшего сына колючую корону из переплетенных золотых дубовых ветвей, заставили его изучить секретные донесения тайных осведомителей.

А пока он читал аккуратно сшитые в тома бумаги, наставница, которую я лет до семи считал матерью, увела меня в потайную комнату и выдала самые строгие и секретные указания. С той минуты я стал главным телохранителем старшего брата, хотя уже давно знал, что никакого родства между нами нет и в помине, да и быть не может.

Кроме духовного.

— Ну и чего мы тут выжидаем? — с едва сдерживаемой яростью осведомилась Грета, и ее тихий вопрос прозвучал так четко, словно интриганка стояла от нас в двух шагах.

— Ловим отзыв комаров, — мрачно буркнул один из ее сопровождавших, и мы с братом одновременно разочарованно выдохнули.

Еще один «друг» потерян навсегда. На этот раз граф Юлиус Кансед, ровесник Хирда и его давний напарник в тренировках и пирушках.

— В схроне было всего два, — доложил второй сопровождающий, командир наемников, нанятых Гретой для охраны ее персоны.

На самом деле, как мы успели убедиться за последние декады, эти ушлые парни вполне могли бы соперничать в умениях с лучшими сыскарями герцогского тайного сыска, которым командовал Густав, тайный советник и учитель Хирда по рукопашному бою.

— Вы всё забрали? — черные глаза мадмуазель Греты сверкнули ненавистью.

— Нет, — невозмутимо сообщил наемник, — я оставил там людей. Братцы ведь придут когда-нибудь за своим добром?

— Если бы вы всё унесли, — злобно шипела мадмуазель и ее красивое лицо уродливо кривилось, — то их в платьях простолюдинов просто не пустили бы в замок!

— Пускают не по одежде… — хмуро пояснил Юлиус, — а по герцогским амулетам и печати. Но зачем вам, мадмуазель, нужно, чтобы их не пускали?

— Чтобы поймать, — она взирала на графа пренебрежительно, как на последнего дурака.

— А если Хирд, даже пойманный и связанный не пожелает участвовать в обряде единения судеб?

— Захочет, — уверенно усмехнулась она, и снова ее лицо показалось мне оскаленной шакальей пастью, — когда увидит, как вы, лорд, отрезаете палец или ухо мелкому пакостнику.

— За Яна он пойдет на что угодно, — мерзко ухмыльнувшись, подтвердил наемник, — редкая преданность.

И теперь уже и я мечтал отрезать каждому из них любую часть тела.

— Каким же я был идиотом… — горько выдохнул Хирд, — слепцом скудоумным… и ведь намекали… даже открыто говорили…

— Не спеши каяться, — предостерег брата, — еще неизвестно, чем именно она вас завлекает. Лично я всегда видел лишь красивую маску, натянутую на морду уродливого монстра.

— С того момента, как Гарл отдал мне герцогские регалии, — тихо признался брат, — я тоже не вижу ни грана того очарования, каким был пленен. И теперь понимаю, почему мать смотрела на меня с такой жалостью.

— Я тоже не понимаю, — помедлив, ответил я, — почему они ничего не делали прежде? Не надели на тебя амулет, открывающий истинное видение, не напоили отрезвляющим зельем… не выгнали эту гадину?

— Молодой ты еще… — вздохнул Хирд, — и наивный. Вот погоди, влюбишься… тогда и поймешь, почему хочется верить ей, а не родной матери, или брату. И почему готов бежать за возлюбленной босиком на край света, и даже мысль о том, что ее могут выгнать, допросить, разоблачить, кажется кощунственной.

— Не буду я влюбляться. Мне и так хорошо, — хмуро огрызнулся я и отправился в лабораторию за амулетом.

Пора было искать проклятых комаров. И очень неплохо бы выяснить, какая только гадина их нам насовала. Хотя, скорее всего постаралась сама Грета… ну и подкупленные ею слуги.

Через полчаса упорного поиска, мы, злые и полураздетые, сидели в кабинете возле стола, на котором в свинцовом флаконе с надежной притертой крышкой спало больше десятка комаров. Крохотных, с пшеничное зернышко, напоенных магией серых кристаллов, которые можно было прилепить к любому металлу.

Они ничему не мешали и не терялись, не отзывались на обычные амулеты и могли молчать годами. Пока их не коснется аура особого поискового заклинания.

От него комар мгновенно просыпается и начинает подавать сигнал, выдавая хозяину место, где прячется помеченная им дичь.

— Ты уверен, что нашел всех? — справился старший брат, надевая рубаху и верхние штаны.

— У тебя — точно. И у себя не слышу, — поспешил я его успокоить.

Хирд силен в магии огня и частично минералов, они обычно сопутствуют. Но в поиске слабых отсветов поисковых заклятий огонь не лучший помощник.

А у меня получаются лишь заклинания защиты и немного — духа. Свои же, особенные, почти неизвестные в народе способности, приходится тщательно скрывать от посторонних. Это мое тайное оружие на самый крайний, самый нежелательный случай.

Время от времени мы посматривали в зеркало и ненадолго добавляли громкости доносящимся сверху звукам. Но так и не услышали больше ничего интересного в разговорах своих врагов, устроившихся под дубом на обед.

Глава вторая

Януар:

В хижину отшельника поклонники дикой охоты не пошли. Там властвовало запустение, стены и оконца заросли мхом, паутиной и копотью, а по углам и на потолочных балках свили гнезда упыри. У прекрасной гадины мадмуазель Греты возникла было идея устроить в избушке теплый сортир, но она сразу же от нее отказалась, едва рассмотрела низкий грязный потолок и висящих по углам летучих мышей.

— Нужно сжечь эту развалину, — брезгливо поджав губы, злобно заявила она и от одной мысли, что избушки, которая так много для нас значила, больше не будет, меня словно ножом по сердцу полоснули, — Юлиус! Займитесь.

— Это плохая идея, — не согласился он, к моему великому изумлению. Обычно мужчины с гадиной не спорили, — если они сейчас идут в эту сторону, то пожар еще издали подаст знак, что здесь поджидает опасность. В такую погоду сырые избушки сами по себе не загораются.

— А сюда они во всех случаях должны вернуться, — внезапно поддержал его молчаливый незнакомец в темной шляпе, низко надвинутой на глаза. — Как я выяснил, дальше в той стороне только болота и переночевать там негде. Особенно сейчас.

— А почему это сейчас — особенно? — недовольно процедила Грета, не выносившая, когда ей перечили.

— Ну и тупица… — презрительно прошипел Хирд.

— И всегда такой была. — Не сдержался я.

— Да я уже понял, что был ничуть не умнее, — огрызнулся брат, — но хоть ты не добивай?

— Извини… — раскаяние, как всегда, пришло с запозданием. Но я всё же задал вопрос, мучавший меня который день, — и все же, почему ты не выставил ее сразу, как только это понял?

— Всё потому же… — скрипнул зубами свежеиспеченный герцог. Хотя не самого завидного и далеко не самого большого в нашей стране герцогства. — Сам не поверил своим ощущениям… думал, это неожиданная смена статуса так повлияла… Знаешь ведь, как бывает, когда бедный селянин вдруг выкапывает на своем огороде старинный клад?

Да, я знал. Здесь это не такая уж редкость. В старые времена единственный путь в Эргос шел только через эту долину. И с путниками здесь тогда случалось всякое. Пропадали в болотах, попадались в лапы мошенникам и разбойникам, становились жертвами жадных трактирщиков и их слуг.

Пришлось королю выделять эти места в герцогство и дарить его лорду Дэнзору, самому жесткому из придворных магов. Вскоре воины первого герцога Дэнзорского неумолимо и неуклонно наводили в долине порядок, без суда и следствия вешая каждого, у кого нашли ценные вещички пропавших знатных и богатых путников.

И теперь никому не приходит в голову удивляться обилию кладов, схороненных примерно в одно время. Умные предки нынешних охотников и рыбаков вовсе не желали быть повешенными за шкатулку с камнями. Неважно, какой ценности, жизнь всегда дороже.

— Многие с ума от радости сходят… — с горьковатой ухмылкой продолжил Хирд, — выгоняют старых жен и детей, собирают в доме молоденьких красоток… Однако, как всем известно, похмелье частенько бывает далеко не приятным. Вот и я очень страшился… что в эйфории оттолкну Грету, а потом буду локти кусать… Память ведь никуда не делась, ясно помнилось как нежно я её обожал… дурак наивный.

— Ну хватит… — не выдержал я.