2

В адъютантской — опять трупы, знакомые, свитские, и серые, горные. Пахнет кровью, печеными яблоками и отчего-то навозом. Жарища, а дверь на двор мало того что закрыта на засов, еще и покойниками завалена. Не нарочно, так получилось — дрались, падали, пока разгребешь… Зато высаженное окно дышит чистым холодом. Солнечный зайчик прошмыгнул внутрь и теперь скачет по битым тарелкам, будто пересчитывает.

Посуду Руппи проверять не стал, а мертвецов наскоро оглядел: своих оказалось одиннадцать. Все угощавшиеся, кроме Мики. Угостилось до смерти и семеро горников. Вместе с парой вирстеновских мушкетеров и подонком-дежурным выходит десять. Остальные, закончив с порученцами, нацелились на командующего, но получили свихнувшегося Фельсенбурга. Сколько же он успел положить? А, к Леворукому, потом сосчитает кто-нибудь…

Оттаскивать от двери скалящуюся дохлятину не хотелось, как и прерывать сговор маршала с фельдмаршалом. Фельсенбург пробрался к окну и сразу увидел Мики. Поднять тревогу адъютантик не успел, мог бы и не прыгать.

— Шварцготвотрум, — Руппи ругнулся, чтобы не взвыть. Парнишка так и так оказывался покойником, и все равно!..

Короткий резкий свист пришелся удивительно вовремя, прогнав несвоевременные терзания. Отпрянув на всякий случай от окна, Фельсенбург просчитал до восьми и осторожно выглянул во двор. Накатившая задним числом предусмотрительность оказалась излишней — возле караулки усмехался капитан Уилер. Руперт махнул фрошеру рукой и, уже не скрываясь, выбросил наружу перевязь с палашом и выбрался следом сам.

— Какие у вас празднички залихватские, — «фульгат» протянул руку. — Аж завидно!

— Кому? — Руппи не выдержал, кивнул на Мики. — Ему?

— Тебе, — Уилер присел на корточки возле тела и умело прикрыл глядящие в никуда глаза. — Опять выпутался, везунчик. Как там наши, поладили?

— Скорее да, чем нет, — понял Руперт. — Антал, мне нужны «забияки»… каданские наемники. Они во внешнем охранении за рейтарами болтаются, но сперва придется найти моих людей, тех, кто был в форте. Если только они целы.

— Да что таким лбам сделается? Угощаются!

— Угощаются?!

— Ты только не убивай никого, самому потом жалко станет. Их на самые зады загнали, да еще в подвал, оттуда кошки с две чего расслышишь, да и гады эти вас перерезать тихонько наладились…

Даже не звук, что-то вроде мелькнувшей тени, но Руппи и фрошер обернулись одновременно. Это был свой, то есть, конечно, чужой… Незнакомый «фульгат» что-то шепнул вожаку, Уилер кивнул, и «закатная тварь» исчезла.

— Хлебни-ка, — фрошер достал флягу, — и давай к своим. Орлы поели-попили, пора выпускать и пороть.

— Спасибо! — Руппи хватил чего-то упоительно-огненного. — Сейчас… займусь. Скажи только, как вы в форт прорвались?

— Запросто. Ваши гады готовились со старанием, что их и подвело. Так бывает.

Все и в самом деле вышло запросто. Примчавшийся к армии Алва убедился, что у Савиньяка сложностей не предвидится, и решил втихаря переговорить с Бруно. Офицер для связи при фрошерах уже болтался, об обмене сведениями договорились накануне, и пятерка талигойцев в сопровождении дрикса спокойно добралась до командного пункта. Адъютант Гутеншлянге все так же спокойно сообщил, что командующий отбыли пить шадди. Ворона это устроило: он не хотел себя обнаруживать, а уединиться в форте было проще. Поскакали в форт. Рауф их, само собой, пропустил, так что до ворот добрались без приключений. Стоявшие там мерзавцы имели приказ Вирстена: людей Савиньяка, буде те вдруг появятся, не задерживать. Оно и понятно: споры и тем более отказ возбудят любопытство рейтар внешнего оцепления, а любопытные рейтары попробуют войти или, того хуже, сунутся со своими сомнениями на командный пункт. Нет, лучше впустить и убить уже во дворе. А может, и не убить — пленные фрошеры в хозяйстве всегда пригодятся.

Гости въехали, ворота закрылись, и тут Алва, не слезая с коня, прикончил часовых, те и пикнуть не успели. У крыльца болталось еще четверо, их уже Уилер с парнями положил, а тут и соотечественничек проснулся и с ходу дал себя ранить. Точно, гусак! Но Ворон-то как догадался?

— Создатель, как он понял?!

— Верхним чутьем шел, вот и понял, а уж как, вы у него сами спрашивайте. Ну а дальше и вовсе просто стало. Мы двориком занялись, а Монсеньор сразу на зады рванул. Свезло вам, что, когда Гельбе отбирали, он в этом же форте устроился… Хотя здесь ничего другого вроде и нет.

— Аббатство еще есть. — Перед глазами будто вновь вспыхнуло и разбилось уже вчерашнее солнце. — Чудо, что Ворон вообще успел.

— Так гнали как скаженные, каждый о трех морисках! Вот что Монсеньору доложить про ваши болести исхитрились, и впрямь за чудо сойдет. Такое, с голубыми глазками.

3

Утро выдалось солнечным и прохладным, и оно было именно утром, хотя с какого-нибудь дурня сталось бы назвать его полднем. Правда, дураков рядом не имелось, сплошные умники.

— Сейчас утро, — заявил Марсель принесшему пахнущее дымком варево «фульгату», — более того, оно раннее. Могу доказать.

— А на кой? — откликнулся сержант Леблан, он в самом деле был умен. — С вами все ясно, когда встали, тогда и утречко.

— Вот именно, — подтвердил Валме, и тут окончательным подтверждением по лестнице сползло утреннее чудовище, зеленое, несчастное, но все равно вежливое.

— Добрый день, господин капитан, — просипело оно, — прошу меня простить, я проспал.

— Ничего подобного, — растроганный Валме аж ложку отложил, — невыспавшийся человек проспать не может. Ты в этой жизни уже успел напиться?

— Я как раз хотел спросить воды!

— Значит, — сделал неизбежный вывод Марсель, — ты не напивался, но когда ты это наконец сделаешь, наутро будешь себя чувствовать в точности, как сейчас.

— Да, сударь, — покорно согласился Герард. — Вы не скажете, где Монсеньор и что с моей сестрой?

— Регент уехал, — не стал скрытничать Валме, — можно даже сказать, умчался. Вместе с Эпинэ и Уилером. Ты его напугал.

— Я не хотел…

— Ну это как посмотреть, — начал виконт и вспомнил саграннские розы и обещание, которое, как честный человек, был обязан исполнить. — Жакна, ты настоящий молодец, регент тобой очень доволен, и он к тебе обязательно вернется, ведь ты достоин.

— Жакна? — рэй отчаянно захлопал глазами и даже слегка порозовел. — Что это такое?

— Это твое бакранское имя. Будущий Первый маршал Великой Бакрии искал талигойского побратима, но никто, кроме тебя, не годился. Я подтвердил ваше побратимство и назвал его Герардом, надеюсь, он тебе понравится.

— Я не читал об этом обычае. О Сагранне так мало написано.

— Было, — бодро заверил Марсель, — но мы это исправим.

— Водичка, — умница «фульгат» приволок целый кувшин, — но, может, чем другим поправиться?

— Нет, — решил Марсель, поймав растерянный щенячий взгляд, — пей свою воду и спать. Все равно до завтра сидим здесь.

Герард кивнул и приник к воде, теперь он походил на Котика, увы, отсутствующего: пес помогал «закатным кошкам» в поисках разъездов Савиньяка. Тащиться без должной охраны по местам, где запросто могут разгуливать свихнувшиеся дриксенцы, виконт не собирался.

— Сударь, — напившийся рэй поставил кружку и вздохнул, — если вы из-за меня… Я могу ехать, сегодня сражение!

— Ну, сражение… Нас это не касается, к тому же твой соберано спер у меня Капитана, и вообще это теперь его дело. Кыш спать!

Герард больше не трепыхался — то ли поверил, то ли оценил свои возможности. Виконт проводил взглядом пошатывающееся несчастье, ковырнул в миске и сообщил «фульгату», что если прымпердор к драке опоздает или, наоборот, явится туда зря, то это будет свинством. По отношению к рэю Жакне.