Голое тело шлёпало по голому телу, но проникновения не было и в помине. Алина приоткрыла рот, чтобы всё же спросить, но вдавливающий её в кровать Стас вдруг закрыл его рукой.

— Не кричи, крошка! Нас просили не шуметь! — опять нарочито громко обратился он к ней, потом добавил стонов и… — да, да, мягкая такая!

Камера позади него, догадалась Алина! Если этот кто-то и смотрит, то видит по большей части голую задницу Стаса и возвратно-поступательные движения, а не то, что между ними нет ничего кроме воздуха. Никаких фрикций внутри, только шлепки снаружи.

— Ммм! — тихо простонала она из-под его руки, начиная потихоньку догонять.

Стас опять завалился на неё и очень тихо пошептал.

— Подыгрывай, делай хоть что-то. Если нас раскусят, тут же грохнут, — опять выдохнул он между толчками в её тело, — я же тебя насилую тут! Отреагируй хоть как-нибудь!

Она задёргалась в ремне над головой, будто бы пытаясь выдернуть руки. Как подыгрывать-то? Чего он от неё хочет? Что вообще происходит и почему изнасилование понарошку? Сейчас мозг взорвётся к чёртовой бабушке!

— Да-а! Ещё! — подбодрил Стас её по-своему. Но непонятно, это он просил громче сопротивляться или это так свою роль отыгрывает? Вообще ничего не понятно!

Алина замотала головой, но, видимо, получилось не очень, потому что Стас на мгновение нахмурился на неё, а потом резко встал на колени между её ног. Он закрыл её от камеры, догадалась она, похоже, актёрский талант она не смогла проявить достаточно хорошо, чтобы убедить извращённую публику у экранов мониторов видеонаблюдения.

Хотя, впрочем, ей удалось изобразить искреннее удивление и даже некоторый страх, когда она опустила глаза от его лица к его… паху совершенно без трусов! Он же был голым не понарошку, пусть у него и не стоял, что было только к лучшему, иначе бы она не поверила в это притворство и подумала, что это какая-то жуткая извращённая игра. В какой-то степени она всё равно не была до конца уверена, что понимает происходящее и это не наркотический бред от единственного глотка шампанского.

— Изобрази боль, — одними губами пытался просигналить Стас, поднимая её за бёдра и притягивая к себе, будто натурально так насаживает на своё крупное достоинство.

А оно действительно было внушительным! Правда, думать об этом было некогда потому, что он опять что-то хмуро изображал мимикой, потом плюнул на это дело, не добившись результата.

— Хочу тебя в твой сладкий зад! Какая ты упругая! — простонал он так натурально, что на мгновение стало страшно, особенно когда он плюнул на руку и опустил между её ног, будто бы собираясь смазать. Он этого не сделал, даже не коснулся её рукой, но со спины, должно быть, выглядело как надо. Растёр между пальцами воображаемую слюну, а потом опять «насадил» её на воображаемый член. В то же мгновение очень, прям ОЧЕНЬ больно, ущипнул за задницу. Алина вскрикнула от настоящей боли и изогнулась, задёргала ногами, которые он опять крепко держал на весу.

Сволочь! Больно же! Синяк теперь будет на пол ягодицы! Слава богу, она это не вслух сказала!

Но он так натурально начал изображать секс, что она потеряла мысль. Он двигал бёдрами, изгибаясь, стонал на разный лад от очень правдоподобного удовольствия, будто ему и вправду было невероятно приятно «шпилить» её в задницу. Этого, конечно, не происходило. Но предательская мысль вдруг проскочила, что в настоящем сексе он, должно быть, так же шикарно выглядит. Так же хорош, как в танце!

Но как появилась, так и исчезла со сверхсветовой скоростью.

Обстановка не располагала для фантазий или в принципе приятных мыслей, потому Алина зажмурилась и прижалась стороной лица к своей задранной наверх руке, чтобы не видеть Стаса над собой. Это невыносимо было видеть. Он был слишком хорош, чтобы не водить в полный диссонанс с происходящим вокруг ужасом. Что бы ни значили его странные действия.

Пожалел в последний момент? Решил не насиловать, а только сделать вид, потому что совесть проснулась? А не продавать их с Варей в рабство непонятно кому, не проснулась?! Всё же он скотина! Красивый, но распоследняя сволочь! Моральный урод и ублюдок! Алина аж разозлилась.

Он толкал её всем телом, врезаясь бёдрами в промежность, тяжело дышал, стонал сквозь зубы, будто бы действительно получал удовольствие. Ноги Алины оказались в его крепких руках, задранными высоко и очень пошло, без шансов выпутаться или отбиться. Не считая небольшого… нет, большого нюанса, чувствовалось всё очень натурально. Этот спасатель оказался самым искусным симулянтом, которого она видела в своей жизни. Вот только не было понятно, что ещё он мог вот так же запросто симулировать.

Притворился хорошим парнем, оказался преступником, а в итоге опять не настоящим. А теперь насилует её понарошку и… и на этом мозг зависал на логической цепочке, сопровождающей всего последние действия Стаса. Зачем? Почему? Что происходит?!

И как выбираться отсюда?! Похищение то настоящее!

Глава 11 — Это настоящее безумие

Стас расстарался не на шутку, будто бы кто-то ждал от него олимпийских рекордов в постели. Нет, могли, конечно, он же вроде как спортсмен, очень выносливый и сильный. Спасатель, блин! Странно, должно быть, выглядело бы, если бы он справился за пару минут. Кому бы он ни показывал это шоу, они явно ожидали увидеть многое, иначе для чего так извращаться?

Когда он закинул ноги Алины себе на плечи, думать о происходящем и особенно будущем стало ещё сложней. Под его ритмичные сдавленные стоны, так вообще почти невозможно. Он, похоже, приближался, к воображаемому оргазму. Скорей бы уже, это прекратилось!

И как по заказу, он с длинным сладостным хриплым стоном типа «кончил», упираясь в неё изо всех сил своими оголёнными частями тела. Алина чувствовала его кожей. И это было ужасно!

Нет, не то, как он натуралистично изображал кульминацию, содрогаясь, сжимаясь и подрагивая! А безумность всей этой ситуации!

Получить вот ЭТО, вместо классической ночи любви после потрясающей вечеринки, на которую она уже так откровенно рассчитывала! Похищение на яхте, плен и «изнасилование»!

Пора уже прощаться со свободой? Или жизнью?

Стас, изображая измождение, или правда устал так стараться над ней, завалился сверху, снова припадая губами к ключице и шее. Дыхание было тяжёлым, в роль он вживался очень глубоко. Как не сказал бы Станиславский: «верю».

— Расслабься, я всё, — проговорил он очень тихо, слегка тиская её грудь, — будем надеяться, что все удовлетворены и пошли заниматься своими делами. Но рисковать пока нельзя, не шевелись особо.

— Они нас слышат? — почти не двигая губами, спросила Алина.

— Нет, камера без микрофона, но громкие звуки слышно через стены и дверь, они очень тонкие. Если Вадик стоял в коридоре и дро… — Стас запнулся, — слушал, то мог заподозрить неладное. Теперь есть шанс, что он спустил в твои трусы и пошёл курить.

— Боже мой… — на Алину накатывала запоздалая истерика.

— Только не психуй, можешь поплакать для правдоподобности, главное — не ори всякие глупости и не выдавай нас.

— Поплакать для правдоподобности? — постаралась очень тихо изумиться она. — Да что ты… Кто ты такой?!

— Отворачивайся от меня, будто тебе неприятно, — он сказал это и тут же погладил ее пальцами по лицу, убирая прилипшие волоски.

Алина послушалась и отвернулась, болезненно скривившись и плотно закрывая глаза. Будто бы ей не хотелось спрятаться от всего этого безумия на самом деле. Не понарошку!

— Объясни мне… я не понимаю. Что со мной теперь будет? — не выдержала и тихим шёпотом спросила она.

— Всё будет хорошо. Прости меня за всё это и успокойся, мы ещё не в безопасности, но обещаю, что будем. И все остальные девушки тоже.

— Там Варя! — вдруг вспомнила Алина и резко к нему обернулась, Стасу пришлось подняться к ней выше и заткнуть рот коротким поцелуем, затем отстраниться, но продолжая закрывать её лицо своим затылком от камеры, произнести.

— Не шуми. Она просто спит, как и остальные, они спрятаны и заперты в оставшихся каютах. Мы спасём их.

— Мы? — тяжело дыша, спросила Алина, пытаясь заглянуть в его глаза и увидеть, врёт он или нет. Лжи за сегодняшний вечер было предостаточно и даже своим собственным глазам больше не было доверия, что уж говорить об этом мастере преображения и имитаций!

— Я и отряд спецназа, который прибудет скрытно на катере. Том самом, что должен меня забрать отсюда до отхода яхты в море.

— Чего? — не поняла она.

— Я из полиции, Алин, под прикрытием. Мы эту операцию три месяца готовили. Некогда всё рассказывать, всё потом.

Он вдруг снова громко застонал и начал двигаться на ней, будто внезапно решил продолжить.

— Зачем? — она распахнула глаза, не понимая этого манёвра.

— Кто-то да дежурит на мониторах. Как ещё объяснить, что я на тебе лежу так долго, кроме как внезапно поговорить решили. Говорить нам нельзя, значит, мы продолжаем начатое.

Алина недовольно прогнулась и задвигала ногами, торчащими коленками вверх по бокам от его голой задницы, елозя ступнями по простыне. Вид с камеры, должно быть, был тот ещё.