— Я задолжал Ларри, — произносит он, закидывая ноги на стол и доставая из кармана сигареты.

— А почему я должен тебе сочувствовать? — роняю в ответ, раздраженно сверля его глазами.

— А куда, по-твоему, я еще могу пойти за помощью? — переспрашивает Вилли, переходя со спокойного тона на повышенный.

От его присутствия во мне закипает жгучая ярость. Он чиркает зажигалкой, прикуривает и наполняет легкие едким дымом, который со свистом выдыхает наружу. «Как же он меня бесит!» Я цежу сквозь зубы:

— Я не разрешал здесь курить.

— А я не намерен спрашивать у тебя разрешения, — бросает мне давний товарищ.

— Со своими шлюхами будешь так разговаривать! — рычу в ответ, подаваясь вперед.

— Несомненно, — говорит он, делает еще одну затяжку и продолжает: — Но только после того, как ты отдашь мне долг.

Помещение кухни наполняется дымом от дешевых сигарет, и я чувствую приступ тошноты от их запаха.

— У тебя три секунды, чтобы убраться отсюда.

— Да ну?

Вилли отвечает мне ехидной улыбкой. Затушив бычок об стакан, он садится ровно, чтобы смотреть на меня прямо. Ярость буквально захлестывает мой разум, и я еле сдерживаюсь, чтобы не врезать ему по лицу.

— Ты слышал, что я тебе сказал?

Он знает, что лучше не выводить меня из себя, потому что видел, на что я способен. И ему точно известно, что я могу в считаные секунды проломить его череп, даже несмотря на то, что мы давние друзья.

— Не думаю, что для тебя проблема расплата по счетам. Ты же законопослушный гражданин. Или нет?

— А я смотрю, ты хочешь вершить правосудие?

Я напряжен, готов вытащить пистолет, если Вилли набросится на меня. Мы внимательно следим друг за другом. Он сидит неподвижно, выжидая, когда я потеряю бдительность. Я его не понимаю и слегка склоняю голову набок.

— Давай решим взрослые дела по-хорошему? — предлагает мне старый знакомый и резко встает со стула, чтобы наклониться через столешницу вперед.

Теперь мне видно, как он постарел, что с ним сделали алкоголь и наркотики. Морщины явственно проявились на его загорелом лице, в уголке губ — шрам, который он получил на третий день службы по контракту. Я помню, как это случилось. Первая боевая рана сосунка, который вскоре превратился в убийцу.

— Ты что, оглох? — спрашивает Вилли.

— Убирайся.

— А ты помнишь, почему ты мне должен?

Я ничего не отвечаю, просто молчу. Мне отчаянно не хочется начинать день с драки, тем более с этим наркоманом. «Он давным-давно перестал фигурировать в моей жизни. Он ничто. Пустое место». Я окидываю его равнодушным взглядом.

— Раз ты молчишь, я тебе напомню, — произносит Вилли, направляясь ко мне медленным шагом.

Приподняв бровь, я неподвижно сижу на стуле и наблюдаю за ним.

— Третий день на службе, твое первое убийство, беременная женщина. Ты помнишь, как она просила тебя о пощаде?

Его голос совсем не дрожит, он спокойный и ровный. Невольно реагируя на услышанное, я с болью вспоминаю те времена, когда мне приходилось творить полную дичь, от которой мне уже никак не очиститься.

— Ты выстрелил ей в голову. Ее невинная кровь растеклась вместе с мозгами по твоим ботинкам, а ребенок, который только начал бить ногами в живот матери, не понимал, что его тоже ждет смерть.

— Заткнись, — тихо рычу я.

Но Вилли не останавливается и продолжает:

— А вечером, когда мы отдыхали, ты обдолбался, как ненормальный, поскольку винил себя. Ты помнишь, кто за тебя заступился?

Не спуская с меня глаз, он делает еще один шаг, пока я всеми силами пытаюсь сохранить самообладание.

— Твой друг Вилли, — ехидно сообщает гость. — Тот, кто за тобой вечно подтирал все дерьмо!

Он делает еще один шаг, дистанция между нами сокращается до метра.

— А наутро, когда ты был в говно, кто прикрыл твою задницу? А?!

Я стараюсь дышать размеренно, полностью концентрируюсь на его поведении и движениях.

— Седьмая ночь. Ты еще не отошел от убийства бедной беременной. Кто оказался на очереди в твоем списке? — вопросительно посмотрев на меня, Вилли понимает, что я с трудом подавляю в себе агрессию, но все равно бросает: — Невинное дитя! Маленький мальчик, который, сука, просто разносил почту!

— Закрой ебальник! — выкрикиваю я, вскакиваю на ноги, пинаю рядом стоящий стул, и он с грохотом падает на паркет.

Пару мгновений мы просто стоим и смотрим друг другу в глаза, а тяжелая атмосфера на кухне достигает предела.

— А ведь приказа убивать не было! И кто опять прикрыл твою жопу?

И тут я наконец поддаюсь эмоциям. Мой кулак резко вписывается в его челюсть, от неожиданности Вилли опрокидывается назад и роняет нож. Стремительно налетев на него, я наношу удар за ударом, окончательно теряя бдительность. Поддаюсь эмоциям и пропускаю пару ответных, отчего теряю равновесие, и мы меняемся позициями. Повалив меня на пол, соперник с окровавленным оскалом принимается душить меня, а его кровь вместе со слюнями капает мне на лицо. Нащупав стул, я набираю в грудь побольше воздуха и бью им противника по спине. Стул металлический, поэтому от удара Вилли воет от боли. Откатываюсь в сторону, подскакиваю на ноги, хватаю его за балахон и еще раз хорошенько врезаю ему по лицу. На этот раз он перехватывает мою руку, ставит блок и ударяет мне лбом в нос, который моментально немеет, пульсирующая боль отдается в висках. Пара мгновений — и Вилли хочет пихнуть меня в сторону, но я успеваю увернуться, присев на корточки, и его кулак врезается в кухонную перегородку. Быстро среагировав на его уязвимость, я хватаю Вилли за шею и со всей силы ударяю головой об стену. Вилли вновь воет от боли, его кровь пачкает белые обои, но я не останавливаюсь. Еще пара ударов — и он обмякает, а я наконец останавливаюсь и вышвыриваю его в коридор. Немного придя в себя, Вилли хватается за окровавленное лицо и пятится назад. Я вынимаю пистолет из-за пазухи и говорю:

— Убирайся вон из моего дома, пока я тебе мозги не вышиб!

И тут он начинает истерически смеяться. Кровь капает на его одежду, оставляет алые пятна, но, кажется, ему все равно. Я направляю на него ствол, схватившись за него двумя руками. Кое-как поднявшись на ноги и улыбнувшись мне кровавой улыбкой, Вилли обещает:

— Ты будешь гореть в аду, Майкл Ким. Я тебе это гарантирую.

— Пошел вон!

Повернувшись ко мне спиной, он распахивает входную дверь и, прихрамывая на одну ногу, выходит на улицу. Наблюдая за ним, я удерживаю его на мушке на тот случай, если ему вдруг вздумается опять напасть. Впрочем, ему явно хватает ума, чтобы ни разу не обернуться и все-таки уйти.

Простояв на месте минут пять, я выдыхаю и падаю на колени. Мои мышцы ноют, лицо горит огнем, из носа капает кровь. Успокаивая внутренний гнев, я стараюсь дышать как можно ровнее. Я не знаю, сколько времени провожу в такой позе. В какой-то момент мне удается собраться с силами, подняться на ноги, закрыть дверь на щеколду и отправиться в ванную.

— Черт! — ругаюсь я, увидев свое отражение в зеркале.

Оценив ущерб, который нанес мне Вилли, я вскоре понимаю, что все могло закончиться иначе. У меня разбит нос, рассечена бровь, губа распухла, а на скуле кровоподтек. Лицо ноет от боли, но других повреждений я не вижу. Обработав раны и заклеив их бежевыми пластырями, я наспех завтракаю и начинаю собираться на работу. «Я мог бы и не ходить сегодня никуда, ведь это мой бизнес. Однако оставаться здесь мне не хочется еще больше».

Перед выходом из дома звоню в клининговую компанию. «Пожалуй, мне нравится пользоваться их услугами лишь потому, что никто из работников не задает вопросы наподобие «а что здесь произошло?». Конфиденциальность — лучшая черта таких услуг», — размышляю я, садясь в машину и заводя мотор.

Оказавшись на месте и припарковавшись на стоянке, шагаю в свой кабинет. Работа уже кипит, ведь мои работники ремонтируют автомобили на заказ. Мой сервис славится высококвалифицированными специалистами, поэтому цены за ремонт у нас не низкие. Дойдя до кабинета и закрыв дверь, плюхаюсь в кресло. Мой кабинет расположен на втором этаже главного филиала — за несколько лет бизнес быстро разросся, и теперь филиалы есть во всех крупных районах города. В каждом офисе есть старший, которого назначаю я сам. У меня нет соучредителей, мне нравится вести дела единолично и без посредников. Лучше доверять врагу, чем другу, в чем мне недавно удалось убедиться в очередной раз.

Спустя полчаса в мою дверь кто-то стучится.

— Войдите, — разрешаю я.

— Майкл, добр…

На пороге появляется Шон, мой зам. Он младше меня на несколько лет и не имеет семьи, поэтому все свое время посвящает работе. Мне такие трудоголики только на руку — и работа не стоит на месте, и люди чем-то заняты. Остановившись в дверях, Шон замолкает на полуслове и с удивлением смотрит на меня. Он невысокого роста, где-то метр семьдесят. Одевается просто, деньги держит на счете в банке и вообще он простой человек с добрым сердцем. «Видимо, поэтому его и бросила невеста перед свадьбой. Не позавидуешь», — припоминаю я, расслабленно встречая его недоуменный взгляд.

— Это кто тебя так? — спрашивает Шон.

— Грабитель.