Глава 2

Потерпевший

В рубке заседали трое.

Андрей Викторович, или попросту — Адмирал, устало хмурился. День начался с вопросов и обещал быть неспокойным. К ежедневным заботам и проблемам добавилась новая — утром вытащили из воды чужака. Никто не признал в нем знакомого, документов никаких тоже не нашли. Пока потерпевший не приходил в себя, но осмотревший его недавно судовой врач заявил, что его жизни и здоровью ничего не угрожает. Множественные ушибы, но обошлось без переломов.

Версий было несколько, но стоило подождать, пока пострадавший придет в себя и сам все расскажет. А гадать на кофейной гуще Адмиралу не хотелось. В прошлом Андрей Викторович Сергиенко был капитаном танкера-газовоза, его рейс в порт Тамань был экспериментальным, первым для судна такого класса в Черном море. Он же стал и последним.

Семьи у Андрея Викторовича не было, детей тоже. Всю сознательную жизнь провел он на воде. С детства мечтал быть капитаном дальнего плавания, поступил в мореходку в Питере, успешно закончил Университет морского и речного флота. Начинал с матроса, периодически повышал квалификацию и набирался опыта, так и дослужился до капитана, пройдя все ступеньки карьерной лестницы. Судьба побросала по разным уголкам, но Андрею Викторовичу это даже нравилось — хоть на мир посмотрел.

Женщины у него были. Много женщин. С кем-то отношения были долгими, но мимолетных связей было больше. Вот так и не заметил, как дожил до седин, а семьи не создал. Если бы знал, к чему приведет его последний злополучный рейс, то благодарил бы Бога заранее, что семьей не обзавелся. Родителей его давно не было в живых, потому и горевать по близким не пришлось. Все, что у него имелось — море, судно и бескрайние просторы. Все это у него и осталось. Видно, застрял посреди воды уже навечно. Капитан покидает судно последним, поэтому мысли о том, чтобы перебраться на берег, пока тут живут люди и он за них отвечает, не было.

Капитан и раньше отвечал за свою команду, но теперь количество колонистов выросло благодаря пассажирам лайнера и баржи. По сути, изменилось немногое, просто подстроились под новые реалии и обстоятельства. Ну, и профессия стала не такой уж мирной — приходилось сражаться с пиратами, выстраивать отношения с берегом. Хотя пираты были и в той жизни, до дня Х. Мировое сообщество так и не научилось бороться с этим недугом.

Андрей Викторович сделал все возможное: наладил быт, выстроил систему взаимоотношений, был справедлив, иногда суров, но в меру, проявил себя не только хорошим руководителем, но и хозяйственником. На его счастье, на лайнере нашлись инженеры, врач, на танкере, барже и круизном корабле обнаружились и механики. Со сложностями справились — худо-бедно, но выживать колония научилась. Огромный плюс был и в том, что море вокруг служило естественной преградой для многих охотников за хабаром.

Со временем на барже появились грибные и овощные плантации, был обустроен цех, где трудились механики и инженеры. Настоящим прорывом стало производство жизненно важного биотоплива из морских водорослей. На лайнере путешествовала группа инженеров, которая занималась исследованиями на Южном побережье Крыма в начале нулевых, тогда уже в экспериментальном режиме там использовали биотопливо. Речь о массовом применении, конечно же, не шла. Лишь о наработках и заделе на будущее. Но Кардинал и Тайная Канцелярия, узнав об этом, вложились в дело. О будущем надо было начинать думать уже сейчас. И никого не смущало, что массовое производство — это утопия при нынешнем раскладе. Вот так морские водоросли стали не только пищей, богатой витаминами.

В нелегком деле обустройства колонии капитана выручали помощники и его команда, которая горой стояла за своего руководителя. Один из помощников сейчас находился в рубке. Трофимов Сергей Евгеньевич, правая рука Адмирала, смотрел на уставшее, изрезанное морщинами лицо своего капитана, на его седые, зачесанные назад волосы, обветренное, гладко выскобленное лицо, и ему казалось, что наступает время перемен. Он не мог понять, откуда это чувство, он даже не мог его точно назвать, просто на душе стало неспокойно. Будь он капитаном, выбросил бы незнакомца за борт. Зачем им в колонии чужие, лишние люди? Но он знал, что Адмирал до выяснения всех обстоятельств так не поступит.

Трофимов был примерно одного роста с капитаном, схожего телосложения, но выглядел менее опрятно: непослушные черные волосы давно не знали стрижки, лезли в глаза, из-за чего выработалась привычка постоянно их поправлять. Борода росла неравномерно, клочками, но брился Сергей Евгеньевич редко, от случая к случаю. Одежда часто была мятой, воротник и манжеты рубашки засаливались. Зато, несмотря на не слишком привлекательную внешность, помощник Адмирала обладал ясным умом, часто помогал своему боссу принять непростое решение. Случалось, что его дельные советы вовремя спасали положение.

Третьим в компании был судовой врач, Степашин Антон Владимирович, единственный на всю колонию, не считая медсестер и медбратьев по призванию без должного образования — из обычных пассажиров. Настоящий маг и волшебник, с минимумом инструментов, без современной аппаратуры поставивший на ноги и без преувеличения вернувший к жизни немало пациентов. Где-то помогали народные средства, где-то — скудный запас просроченных лекарств, выменянных ранее на берегу, а где-то — просто дикая уверенность, что «надо потерпеть, и все пройдет», которая передавалась и больным.

— Что будем с ним делать? — Адмирал глянул исподлобья на врача.

Сразу было понятно, что речь идет о недавно спасенном.

— Подождем, пока придет в себя. Сейчас он под наблюдением. Внешних признаков серьезных травм нет. Мишу к нему приставил — если буйный окажется, его быстро успокоят.

Андрей Викторович удовлетворенно кивнул.

— Думаю, скоро схожу навестить его. Дождемся объяснений и решим, что дальше делать.

— Стоит ли тратить на него силы? — Помощник Адмирала все же высказал свои сомнения вслух.

— Ну, а что ты предлагаешь, Сережа? На корм рыбам пустить?

— Склоняюсь к такому варианту, но решения ты принимаешь, ты — главный.

— Главный и отвечаю, — согласился капитан, — негуманно это, Сережа, понимаешь? Пока этот человек — не такая уж и проблема для нас. Лежит себе тихо, никого не трогает, лекарств на него не тратим. Дай бедняге шанс высказаться хотя бы.

— И я не позволю, — вмешался врач. — Я клятву Гиппократа давал и пока еще ей следую. Вот покинет он на своих двоих палату, тогда делайте что хотите. А сейчас я за него отвечаю.

— Ладно, поглядим. Антон, Сергей, вы там к нему посторонних не пускайте на всякий пожарный. Пусть на карантине посидит, скажем так.

— Миша справится, я уже предупредил его.

— Вот и славно. Сереж, давай через полчасика сходим в палату, составишь компанию?

Первый помощник согласился. На том совещание и закончили.

Адмирал еще постоял какое-то время, поглядел из рубки на успокоившееся со вчерашнего дня море, на медленно рассасывающийся туман. Тяжелый взгляд упал на лайнер, Андрей Викторович кивнул своим мыслям, соглашаясь. Затем сел в свое кресло, достал из ящика недокрученную сигарку из табака с побережья немного южнее Краснодарского края, взял широкий нож и принялся методично крутить ароматно пахнущие листья, придавливая их плоским лезвием. Это помогло ненадолго отвлечься.

— На османа не похож, говоришь? — Натуралист мотнул головой на люк в палубе, ведущий вниз, в помещения.

— Да какой там осман! Видно же породу сразу, — ответил Семен.

Пятый смотрящий склонил голову набок.

— Куда же он плыл на лодке-то, интересно? — вопрос был риторическим, ответа не требовал, Натуралист и не собирался отвечать. В его голове крутились похожие вопросы.

Во всяком случае, это событие. Между набегами пиратов нечасто что-то случается. А как караваны перестали ходить, так и вовсе замкнулись черноморцы в своих владениях, рутина вылезла на первый план.

— Первый помощник просил особо не трепаться о нем, слухи не распространять, — вполголоса заметил Семен.

Они стояли примерно там же, где и утром. За бортом с протянувшимися вдоль него релингами накатывали волны, пенились, шипели, булькали; воздух смешивался с водой на поверхности, и она пузырилась от возмущения. Ближе к вечеру стало холодать — лето еще не наступило. Солнце висело довольно высоко, еще не закатилось в воду.

— А мы разве распространяем? Нет. Мы — свидетели, ты увидел человека, я помогал его вытащить, бакштов [Бакштов — трос, который выпускают за корму стоящего судна. К нему привязываются обычно лодки, катера.] спускал за корму. Что теперь, поговорить об этом нельзя?

— Просто не все в курсе.

— Мы-то в курсе.

— Может, рыбак? — также вполголоса спросил Семен.

— Может. Вчера шторм был, мог утащить его в море. Судя по обломкам, там обычная одномачтовая лодка и была.

— Тогда не повезло бедняге.

Натуралист хмыкнул.

— Ну, это как сказать. Не повезло, что попал в шторм. Это с одной стороны. Выжил, победил в борьбе со стихией — это с другой стороны. Две стороны одной медали.

— Философ, бля. Выжить и победить — это не одно и то же. Просто отсрочил смерть. Еще непонятно, жилец он или нет.