— Здравствуйте, молодой человек, попробуйте…

О как, с порога, значит, в стойло ставят, ну-ну, посмотрим.

А через двадцать минут ожесточённого спора я вышел из кабинета главного конструктора, громко хлопнув дверью. Ну и пофиг, может, от меня наконец отстанут? Я уже, пожалуй, ничего не хочу. Накинулись на меня так рьяно, что немного даже растерялся поначалу. Абсолютно все мои предложения отвергали с настойчивостью носорога. Это пипец, товарищи, других и слов нет. По хрен, сейчас отзвонюсь в Москву, а там пусть идет как шло, меня это уже не волнует. В любом случае с горьковчанами я работать не стану, по крайней мере с нынешним руководством.

У ворот завода меня ждала охрана, решили, видимо, подвезти, это хорошо. Настроение было ужасным, не люблю работать с людьми, когда они совсем не настроены на эту самую работу. Мне ясно дали понять, что я абсолютно нежеланная персона на их заводе. Хрен знает, почему они так отстаивают свое изобретение. Ведь даже объяснить и доказать необходимость модернизации не дали, тупо обрывая на полуслове. Ну, и я не сдержался, так и выдал им в лицо:

— Вот чего-чего, товарищи, а болтать вы точно умеете лучше меня, одна болтовня у вас. Когда тут машины хорошие делать, времени языками трещать не хватает!

После моих слов все дружно притихли, а затем вспыхнули как огонь, а я молча встал и вышел из кабинета, правда, дверью саданул знатно.

— Здравствуйте.

— И тебе не хворать, — Семичастный был на месте, дозвониться удалось с первого раза.

— Вы уже в курсе?

— Смотря чего, — усмехнулся на том конце провода мой собеседник, — если того скандала, какой ты устроил в конструкторском бюро, то да, в курсе.

— И чего я там такого устроил, интересно даже? — хмыкнул я.

— А то не знаешь? Обозвал всех заслуженных работников завода лентяями и болтунами, намекая на партию и членов ЦК.

— О, а то, что предлагал Ленина из мавзолея вынести, не сообщили? Или о том, что их всех хотел расстрелять? Тоже нет? Обидно…

— Не ёрничай, — сделался строгим Владимир Ефимович, — давай по делу.

— А по делу все просто, они ничего не хотят, их все устраивает, а я выскочка и несу бред.

— Понятно, мы с тобой при встрече об этом поговорим, не по телефону. Собирайся и давай в Москву. Будем ждать.

— Хорошо, — я даже удивился такому решению председателя, — все равно тут я работать не смогу.

— Узнай, когда поезд, и вперед.

— Дали бы машину, приехал бы сегодня же.

— Как хочешь. Но не за рулём. Я сейчас позвоню начальнику Горьковского управления, выделят машину, сопровождение и в путь.

— Ну нет, еще и сопровождение! Уж лучше на поезде.

— Так и знал, что это скажешь. Ладно, бери билеты, и хорошей дороги.

Купе не оказалось в наличии, да и к лучшему. Даже рад был проехаться до столицы в плацкарте, людей послушать, а то редко окунаюсь в среду. И знаете, очень меня порадовало то, что слышал в течение пути. Поезд был казанским, то есть шел из Казани в Москву, народ едет долго, кое-кто даже сдружиться успел, разговоры откровенные. Когда только уселся в поезд, думал, вообще счастье привалило, для охраны мест не оказалось не то что поблизости, а вообще в вагоне, но радость была недолгой. То ли поменялись как-то, то ли вообще приказали уступить им места, но два парня из охраны оказались буквально у меня за стенкой. Плюнул на этот факт и продолжил обживаться. Понравилось все: и хрустящее белье, накрахмаленное, и чай в подстаканниках, а уж пассажиры…

Выпала мне верхняя полка, на трех других расположилась семья, муж с женой, молодая пара лет двадцати пяти и, видимо, теща. Как она их обоих строила всю дорогу, заслушаешься, уже через час пути я чуть не в голос ржал. Бедный парень, не повезло, я в той жизни проблем с тещей не знал, мирно жили, а тут… Тетя явно любила и привыкла строить всех, кто рядом. Меня не затронуло, а вот зятя она шпыняла и в хвост, и в гриву. Поезд был не скорым, останавливался едва ли не на каждом полустанке, так эта… женщина гоняла его то за водой, то за пирожками, то окно приоткрыть, то закрыть. На одной из остановок парнишка притащил беляшей, я думал, она сожрет его вместе с беляшами. Такой ругани и унижения мужика я еще не видел. Пришлось мне влезть в разговор и обменять им беляши на пироги с картошкой и яйцом, которые купил сам. Кстати, нормальные беляши оказались, ни разу не прихватило за всю дорогу.

Их ругань так мне надоела, что решил прогуляться по вагонам, посмотреть на людей. Бродил долго, ещё и в ресторан зашел, отобедал, а когда вернулся, застал интересную картину. Один из моих надсмотрщиков сидел на нижней полке и ждал меня. Чего это они решились вылезти? Хотел просто пройти мимо и забраться к себе, но тот вдруг заговорил со мной.

— Это ваше, гражданин? — только сейчас я обратил внимание, что беспокойной семейки нет на местах и кагэбэшник сидит на месте злобной тещи из скандальной семейки. Вокруг стало как-то тихо, и с боковых полок пассажиры смотрели на меня с осторожностью. Бросив взгляд на руки комитетчика, разглядел в них кошелек. Мужской, довольно большой бумажник, редко здесь такие кто-то использует, но встречались.

— Нет, — мотнул головой я.

— А это? — в другой руке появился знакомый предмет. Моя рабочая папка с черновиками и набросками.

— Это — мое, — утвердительно кивнул я.

— Эти вещи лежали вместе, в одной сумке, можете это объяснить?

— Нет, — чуть растерянно ответил я.

— Этот бумажник, согласно найденным в нем документам, принадлежит жителю Казани, здесь документы и деньги. Как он мог оказаться в ваших вещах?

— Я… — задумался я всерьез, как-то все это выбивало меня из колеи. Это ж мой охранник сидит и спрашивает, зачем ему этот допрос? — Я не знаю.

— Александр Сергеевич, будьте внимательны, пожалуйста, со своими вещами. Эту сумку мы изъяли у той троицы, что всех здесь развлекала своими склоками. Пока вы обедали, поезд останавливался, заметили?

Я кивнул.

— Внезапно эта троица сорвалась с места и, прихватив ваши вещи, попыталась скрыться. Вон, гражданина Серегина благодарите, это он заметил их действия и поднял шум. Хорошо, что мы были близко и сумели их задержать.

— Спасибо большое, — последовал я совету и, обернувшись к пассажиру с боковой полки, произнес слова благодарности.

— Да чего там, я лежу, читаю, они вдруг засуетились, и гляжу, по вашим вещам шуруют. Я окликнул, а они бежать, поезд как раз стоял. Хорошо, что товарищи из комитета рядом ехали, а то бы все…

— Еще раз спасибо вам, — повторил я.

— Они вынесли секретные документы, мы подадим рапорт о вашей беспечности! — тихо, подойдя ко мне вплотную, объявил комитетчик.

— Ваше дело… — Вот блин, как у них тут все серьёзно! В моей папке были не только черновики моей книги, над которой работаю в настоящий момент, но и наброски по новинкам и разработкам. Потерять эту папку было бы хреново. — Вернете?

— Получите, когда отпадет необходимость, — заключил кагэбэшник.

— Но они мне нужны!

— Вот и объясните на месте, почему секретные разработки попадают в чужие руки.

— Слушай, парень, — мой голос сделался жестким, — вы играйте, да не заигрывайтесь. Ведь сами знаете обо мне, чего тут ваньку валяете?

— Отойдем? — комитетчик указал направление в конец вагона. Пришлось идти за ним. В купе проводника парень запер дверь и строго взглянул мне в глаза. — Мне наплевать, кто ты и почему тебя нужно охранять. По мне так ты шикующий наглец и бездельник. Но нами получен приказ, и мы его выполним. Выполним как следует, ибо нам не нужны проблемы, какие ты доставил предыдущей группе! Парней выпнули на улицу, а хотели ещё и арестовать за твои проделки.

— Какие проделки, о чем ты? — я не понимал его, но видел, что говорит он всерьёз.

— Ты сбежал от наблюдения и подставил ребят, а они тебе доверяли!

— В Москве я решу эту проблему, правда не знал, что такое произошло, — охренел я от услышанного. Значит, ребят из моей охраны выгнали со службы? Очень неприятно, и виноват в этом только я.

— Иди уже, решала, — фыркнул недовольно молодой сотрудник КГБ.

— Послушай и ты меня, — встал я все же в позу, — тебе, конечно, плевать на меня, дело твое, но вот не зная дела, ты судишь человека лишь по внешнему виду. Ты не прав. Да, вина моя есть в увольнении парней, но ты ни черта обо мне не знаешь.

— И знать не хочу, — буквально выплюнул мне в лицо слова оперативник, — я бы тебе в рожу лучше дал, да вот вынужден охранять.

— В рожу дал, говоришь? А вариант, что получишь в ответ, не рассматриваешь? Или думаешь, контора прикроет? — усмехнулся я.

Рука оперативника внезапно дернулась, я уже напрягся, но парень совладал с собой и шумно выпустил воздух из легких, приходя в чувства.

— Не провоцируй, я не хочу терять работу из-за какого-то подонка!

— Эх, парень, — покачал я головой, — не суди, да не судим будешь, слышал такое выражение?

— Разговор окончен, — процедил оперативник сквозь зубы и буквально припечатал мою папку, что держал в руках, к моей груди.

— И тебе не хворать, — хмуро улыбнувшись, я вернулся на свое место в вагоне.

Настроение было испорчено окончательно, мало того, еще и похоже врага себе нажил. Надеюсь, он был из Горького и после доставки моей тушки в столицу отправится в свой родной город.