Когда в Хейлан повалили лесовики со свежими шкурами, молодой рыцарь тут же обратил внимание на необычных пришельцев — прежде-то вассалы Феттаха торговали разве что медом да ягодами, а тут — свежие меха, да в немалом количестве! Ботвейль сообразил, что Повелитель Зверей не позволил бы людям охотиться на питомцев — и тут же озаботился известить о своих предположениях Дом Света. Конечно, лесовики не распространялись о происхождении добычи… вернее, о причинах того, почему вдруг стала позволена охота. Если их расспрашивали, эти угрюмые люди отвечали уклончиво или просто отмалчивались. Однако добрый брат сделал верный вывод — Феттах наверняка мертв!

В глухомани, наподобие Хейлана, редко происходят значительные события, и Ботвейль надеялся, что его проницательность будет вознаграждена — как же, такое великое дело, отправить в капитул Ордена весть о смерти одного из Лордов Тьмы! Толстяк со дня на день ожидал гонца из Дома Света, который доставит похвалы и награды… вместо этого в сонный городок с грохотом и лязгом ворвался отряд воинов в белом, возглавляемый неистовым Архольдом.

Город всколыхнулся, когда добрые братья галопом влетели в ворота, хейланцы торопливо шарахались в стороны и жались к стенам, спеша убраться с пути кавалеристов. Магистр ворвался в представительство, будто завоеватель в неприятельский замок, взятый приступом, и без долгих разговоров потребовал, чтобы Ботвейль указал ему черноволосого парня, который убил Феттаха… и это вместо наград и почестей, на которые рассчитывал бедняга!

Растерянный добрый брат принялся сбивчиво объяснять, что ни о каком черноволосом герое ему ничего не известно, все, чем он располагает, — наплыв лесовиков, то есть Феттаховых подданных, да свежие шкуры, которые… которые…

Архольд недослушал и поинтересовался, не появлялась ли здесь парочка — светловолосый бард в разноцветной куртке и невысокая девушка? По требованию магистра Кервин неохотно и скупо описал своих знакомцев. Добрый Ботвейль снова развел руками — ему ничего не известно о таких, даже если оные странники и посещали славный городок Хейлан. Магистр и сразу-то выглядел хмурым, а теперь вовсе помрачнел, чем несказанно опечалил Ботвейля — толстый рыцарь уже понял, что наград не предвидится, а по грозному виду доброго Архольда можно было заключить, что главе хейланского представительства скорее светит нагоняй, чем поощрение.

— На рынок! — объявил магистр. — Покажете мне этих лесовиков, прихватим их сюда, в представительство, и я выбью из них правду о судьбе Феттаха. Если нужно — силой выбью!

— Но это невозможно, — залепетал Ботвейль. — Лесовики свободные люди, к тому же они вне хейланской юрисдикции. Даже если бы я вытребовал разрешение на арест у местного магистрата… даже тогда я бы оказался нарушителем закона, и…

— Судьба Круга зависит от наших действий! — рявкнул Архольд. — А ты со своими юрисдикциями… законник выискался! За мной, братья!

Толстяку ничего иного не оставалось, кроме как последовать за грозным добрым Архольдом, бормоча, что лесовиков он укажет… но нарушать закон все же не станет… А что он мог поделать со своими подручными? В хейланском представительстве служили старики да неучи-провинциалы, тогда как магистр привел тридцать отборных вояк! Да весь город не смог бы противиться такой силе! Ботвейль велел оседлать коня, с досады выругал за нерасторопность дряхлого конюха и отправился с магистром на хейланский рынок.

Добрые братья еще не выехали из-за угла к торговым рядам, когда их слуха достигло озорное пение:

Здесь, у Круга на краю,
Я о Круге вам спою!
Буду петь про Тьму, про Свет —
Хочешь, слушай, хочешь — нет!

Зазвенела лютня, выводя веселый мотивчик… Магистр вскинул голову, словно хищник, учуявший добычу.

Кавалькада выехала на площадь, хейланский рынок был невелик, и с седла оказался виден почти целиком. Добрый Архольд сразу приметил певца — симпатичного блондина в кафтане, расшитом цветными ленточками. Магистр двинул лошадь на звуки песни.

Все старинные преданья
Я для вас переберу,
Расскажу, как есть, всю правду
И немножечко привру!

Вокруг музыканта уже собиралась толпа, Архольд подъехал поближе. Поверх голов хейланцев он внимательно глядел на певца и тех, кто стоял поблизости.

Рядом с блондином худенькая девушка держала под уздцы лошадь… и еще подле них терся какой-то паренек, совсем юный. Этот не походил на победителя чудовищ, к тому же волосы у него были не черные, а пепельные, серые… но у старших бродяг приметы сходились!

Расскажу, как я скитался,
И как был мой путь далек,
И как некая скотина
Мой украла кошелек!

Ленлин на мог прервал игру и изобразил, будто хлопает по пустым карманам. Толпа разразилась хохотом. Магистр, не спуская глаз с музыкантов, протянул руку, нащупал край накидки Кервина и потянул:

— Эти? Они, те самые, верно?

Молодой воин промедлил с ответом. Он был уверен, что ничем хорошим для певца с подружкой встреча с добрым Архольдом не закончится… тут Элина узнала парня и, улыбнувшись, помахала ему…

— Э-э-э-эти… — уверенно протянул Архольд. Он уже не думал о лесовиках.

* * *

Гремящий цепями невольничий караван продвигался довольно ходко, и к вечеру второго дня Ойрик надеялся достичь пристани, где назначена встреча с компаньоном шкипером. Старик уже начал прикидывать, где бы расположиться на ночлег с живым товаром — в том случае, если барки на месте не окажется.

Между тем охранники, люди Железной Руки, давно проявляли беспокойство — это подметил Пегий и, улучив момент, поделился наблюдениями с хозяином. Теперь и Ойрик увидел — спутники озираются, пару раз Красильщик посылал подручных сбегать на холмик, оглядеться. Когда озабоченность солдат Ройнгарда стала уж слишком бросаться в глаза, Ойрик остановил Красильщика:

— Что-то не так? Ты уж скажи и мне, сделай милость.

— Дорога пустая, — буркнул вояка. — Вчера и встречные были, и попутные… да и нынче с утра народ туда-сюда двигался, а теперь — ни души.

— Так вечер же…

— Вчера в это время еще людно было. На дороге-то…

Теперь тревога солдат передалась и Ойрику. Старик стал подгонять невольников, даже пару раз пустил в ход трость. Звон цепей стал громче, потерял такт, люди сбивались с шага, кто с непривычки устал, спотыкались и оскальзывались на разбитом тракте, другие, сохранившие бодрость, могли бы шагать быстрей, но общая цепь, к которой крепились ошейники всех сорока человек, мешала. Ойрик начал раздражаться медлительностью отстающих, Красильщик велел ему угомониться.

— Не шебуршись, старичок. Мы еще не знаем, с чего такая тишь кругом. Может, впереди-то самая опасность и есть. Не спеши!

Тут-то на гребне холма показались силуэты всадников. Тонкие черточки, вознесенные над головами, — копья. Значит, военный разъезд. Уже начало темнеть, и под затянутым тучами небом сложно было разглядеть подробности экипировки чужаков. Солдаты Ройнгарда тут же разом остановились и уставились на кавалеристов. Пегий обратил внимание — все трое одинаковым привычным движением взялись за рукояти широких тяжелых ножей, больше похожих на боевое оружие, чем на снаряжение мирного странника. Угрюмые невольники, гремя цепями, брели мимо замерших вояк, этим не было дела до чужих всадников, рабов интересовало, скоро ли позволят остановиться да накормят…

— Это не наши, — буркнул Кот.

— Еще бы, — покачал головой Красильщик. — Плащи-то белые?

— Похоже, — согласился Плесень. — А я думал, орденские убрались в свой Дом Света, когда мы в город вошли.

— Значит, недалеко убрались… эй, старик!

Ойрик подошел и встал рядом с солдатами. Он тоже не сводил глаз с кавалеристов на холме.

— Старик, когда вы в Айхерн пробирались, орденские солдаты по пути встречались?

— Ни одного белого плаща не видел. Ни единого, чтоб им к Повелителю провалиться.

— Однако, вот — объявились.

— Ничего, шагаем дальше, — объявил Ойрик. — Если что, я говорить буду, а вы помалкивайте. Да и не хватайтесь за оружие, не лапайте свои железяки!

Кавалеристы развернули лошадей и скрылись за холмом — сперва исчезли из виду лошади, потом всадники и, наконец, тонкие черные палочки копий. Куда они подевались, было непонятно, потому что длинный бугор, с которого они оглядывали окрестности, закрывал обзор. Поскольку больше орденские не показывались, можно было заключить, что караван невольников их не заинтересовал. А когда конвой перевалил через этот самый холм и открылся вид на реку и порт, Красильщик присвистнул — рядом с городишкой развернулся военный лагерь. Между ровными рядами палаток и городом сновали многочисленные фигурки, большей частью — в белом. На реке виднелись крупные суда — много, десятка полтора. Насколько можно было разглядеть в неверном вечернем свете, по реке прибывала пехота, выгружалась в порту и маршировала в лагерь. Кавалерия пришла своим ходом… В поход выступила большая армия!

— Вот тебе и убрались в Дом Света… — протянул Красильщик. — Кот, двигай-ка назад, дальше мы сами справимся. Как сможешь, раздобудь лошадку, да и дуй к Лорду. Нашему старику следует знать, что здесь объявились белые.

Дальше конвой двигался без Кота. Пегий опасливо косился на орденских вояк, но те не обращали внимания на прохожих, хватало и других забот. Единожды спросил: кто да откуда. Ойрик очень спокойно, что, дескать, купцы с юга, из Раамперля. Едва выслушав ответ, добрые братья тут же забыли о караване.

В городе было полно солдат в белом, они оттеснили беженцев с пристани, да тех теперь было куда меньше — убрались подобру-поздорову с пути армии. Вряд ли вид орденских солдат внушил уверенность, и мысль возвратиться домой… скорее, люди просто боялись оказаться в полосе боевых действий, где, как известно, зрителей не бывает — есть лишь победители и жертвы. Беженцы не видели себя победителями…

А барка была на месте — пришвартовалась у противоположного берега. Ни Пегий, ни Ойрик не разглядели корабля в сумерках, шкипер сам высмотрел их на ярко освещенном берегу. Люди Ордена жгли многочисленные фонари и факелы, освещая высадку пехоты и припасов, а среди белых плащей невольничий караван выделялся отлично.

Теперь шкипер не боялся пристать к берегу, хотя во время погрузки торопил — опасался, что судно конфискуют для нужд армии. Впрочем, оснований для подобных страхов не было, армия уже заканчивала формирование, и судов добрые братья пригнали достаточное число. Пока Красильщик с Плесенью делали вид, что присматривают за товаром, Ойрик, улучив момент, пихнул локтем Пегого:

— В пути, на остановках, где какие вести с берега случатся — смотри да слушай! Не побьют ли белые нашего Лорда… вон их, сколько собралось — сила! А если Лорда свалят, мне взамен железнорукого новые друзья понадобятся.

Пегий кивнул. Он уже понял, что старик «сдаст» любого, кого нынче называет другом…

Когда Архольд завопил: «Хватайте их!» — поначалу никто не сообразил, что происходит. Орденским воинам, оказалось, достаточно поглядеть, на кого указывает палец магистра, и белые воины двинули коней вправо и влево, окружая толпу горожан. Те недоуменно озирались, но пятились, уступая шаг за шагом.

— Певца держите! И девчонку, и сопляка, что с ними! — прояснил ситуацию добрый Архольд.

Получив наконец точный приказ, солдаты врезались в скопление зевак, пробираясь к центру, где вертел головой Ленлин. Певец расслышал слова магистра, но предпринять ничего не мог, вокруг уже теснились люди, которым хотелось лишь одного — вырваться из давки. Ленлин поднял лютню, чтобы инструмент не испортили ненароком, Элина вскарабкалась на лошадь, но двинуться с места не могла, со всех сторон окружала толпа, стиснутая всадниками в белом. Успешней других действовал Май — парнишке, должно быть, уже не раз приходилось убегать от преследования, поэтому при первых же криках Архольда юноша кинулся в толпу, оттолкнул одного, другого, присел, скрылся из виду и вынырнул уже на краю толпы, проскочил под брюхом лошади, едва не угодив под копыта… Не будь среди орденских братьев подручных Бремека, ему бы так и удалось уйти, но ловчие заметили бегство одного из троицы преследуемых.

Они пустили коней в погоню, к ним присоединилось еще несколько добрых братьев. Май, заслышав за спиной топот и крики, бросился бегом по улице, расталкивая прохожих — люди сходились поглядеть на причину суматохи. Благодаря любопытству хейланцев, молодому оборотню удалось оторваться от погони, а когда всадники вывалились из толпы, он уже сворачивал за угол. Преследователи влетели в переулок следом за пареньком, не обнаружив никого, кинулись во дворы и подворотни… Один из охотников заорал:

— Вон туда он побежал, вон в тот двор! Гляди, оттуда собака выскочила, не иначе — пацан спугнул!

Серый зверь длинными скачками понесся прочь, а всадники вломились во двор, откуда выскочило животное… Там тут же раздались крики: всадники сбили с ног хозяйку, которая выносила корзину свежевыстиранного белья. Женщина принялась ругаться… а преследуемый, будто сквозь землю провалился.

Тем временем добрые братья на рыночной площади действовали успешней. Они растолкали зевак и добрались, наконец, до Ленлина с девушкой. Певец успел въехать одному из орденских в челюсть, но его ударили сзади по голове и вмиг скрутили. С Элиной обошлись более деликатно, да она и не успела оказать никакого сопротивления. Лошадку Корди, на которой сидела девушка, ухватили за повод, увлекли с площади. Деться было некуда, вокруг мелькали белые плащи, а горожане были слишком растерянны, чтобы вмешаться. Конечно, их возмутило, когда веселого блондина с девушкой грубо схватили и уволокли с площади. Ленлина, по лицу которого стекала кровь, особенно жалели… но помешать вооруженным братьям хейланцы все равно не смогли бы. Толпа ограничилась угрозами и бранью.

Пленников притащили в представительство и заперли в подвале. Это помещение не было похоже на настоящую тюрьму — просто погреб с люком и приставной лестницей. Лестницу вытащили, люк захлопнули — и стало темно. Ленлин сперва ругался и требовал, чтобы с лютней обращались поаккуратней, но на его вопли никто не отвечал. Элина потребовала, чтобы поэт угомонился и сел, потому что она беспокоится — он ранен и истекает кровью. Девушка ощупала голову Ленлина — ничего страшного, небольшая ссадина, однако, когда поэт попытался встать на ноги — вдруг понял, что не может. Голова кружится, и колени дрожат.

Оказывается, блондину досталось крепче, чем он поначалу решил. Сгоряча просто не заметил, как его приложили. Парень попытался пошутить над собственной слабостью, но так и остался сидеть на земляном полу. Элина прошлась вдоль стен, ощупывая сырые доски… потом возвратилась к центру подвального помещения и тоже опустилась на пол. Оставалось только ждать…

— Тоже мне слуги Света, — буркнул Ленлин. — А гостей в темноте держат. Если хочешь, обопрись на мою спину. Немного теплей станет.

В самом деле, наверху было по-летнему тепло, но в погребе оказалось зябко. Девушка послушалась, и они уселись спиной к спине. Наверху бубнили мужские голоса, то тише, то громче, но слов было не разобрать. Да и спор продолжался недолго, последнее слово осталось за магистром — его зычный голос произнес заключительные фразы, потом наверху стало тихо.

* * *

Солдат по прозвищу Кот прискакал в Айхерн ночью. И конь, и всадник были мокрыми с головы до ног — сверху промочил дождь, снизу — забрызгала жидкая грязь. Когда Кот сполз с седла, показались темные потеки — там, где седалище всадника не дало дождю смыть кровь прежнего владельца лошади.

Часовым солдат велел провести его к Лорду. Капитан Ройнгард уже спал, но в случае, если появятся важные новости, его было позволено будить. Кот заверил, что новости — именно важные.

Когда Лорд выслушал донесение, его бледные, металлически поблескивающие губы раздвинулись в улыбке:

— Славные новости, Кот. Клянусь могилой под Серым Камнем, славные! Ступай.

Капитан мечтательно зажмурился. Он, в самом деле, был доволен — предстояла новая военная игра, да не простая! В этот раз бои пройдут на довольно большой территории, будут и переходы, и сложные маневры… возможно, засада и окружение! Помимо упражнений в тактике, Лорду удастся проверить и свои стратегические таланты. Когда Кот удалился, в шатер заглянул оруженосец. Железная Рука покачал головой — нет, офицеров собирать пока рано. Оставшись в одиночестве, Капитан присел к столу, расстелил карту и занялся планом кампании. Он наслаждался.

Когда Ройнгард вышел утром из шатра — бледный, холодный, невозмутимый, — план был готов. Командиры отрядов уже собрались, и теперь каждый получил подробные инструкции. Затем Лорд Тьмы велел позвать человека, который присматривал за почтовыми голубями. Этому Ройнгард вручил три записки. Поскольку сообщение, изложенное на крошечных клочках тончайшего пергамента, было весьма важным, смотритель получил приказ: отправить трех птиц с интервалом в пару часов. Все записки одинаковые, хотя бы одна должна дойти по назначению.

Затем Железная Рука велел пригласить городских старшин. Те уже заметили оживление в лагерях солдат Лорда и догадывались: что-то происходит. Кое-кто из синдиков даже знал, что именно, — те, кто был посвящен в тайну и получил письма из Дома Света. Поскольку предполагалось, что Ройнгард станет защищаться в Айхерне, в назначенный час мастеровые должны поднять бунт и напасть на солдат Лорда Тьмы с тыла. Но большинство членов Совета пока что не были вовлечены в заговор. Старики осторожно вошли в шатер Железной Руки, осторожно поклонились и осторожно уставились на нового хозяина Айхерна — чего еще угодно этому сумасбродному вояке?

Рослый Лорд свысока оглядел хмурых стариков и холодным тоном изрек:

— Вот что, почтенные, дела призывают меня покинуть Айхерн. Пока неизвестно, сколько продлится отлучка… недели две, пожалуй. Я хочу, чтобы работы на стенах и здесь, на Королевском холме, продолжались. По возвращении я должен застать проемы в стенах втрое более широкими, чем теперь, а жилые помещения в этом замке крытыми — так, чтобы в них можно было зимовать. Анела и так промедлила в нынешнем году… но холода придут как обычно, я уверен. Итак, пусть ваши люди продолжают работы. Можете идти.

Ройнгард вышел из шатра вслед за синдиками и поглядел вверх. Дождь недавно прекратился, но серое небо сулило возобновление непогоды. Крепкий ветер волок с севера лохматые тучи, драл их в лоскуты, скручивал в причудливые фигуры, терзал и мял. В прорехах между темных туч виднелись другие — посветлее и намного выше, там ветер был слабее, и верхний слой облаков плыл медленней, но все в том же направлении — с севера на юг. Анела спешила наверстать то, что упустила по просьбе Ройнгарда Железной Руки.

Высоко, где-то над нижним слоем облаков захлопали крылышки, смотритель выпустил первого голубя. Капитан удовлетворенно кивнул и возвратился в шатер. Старейшины побрели по лагерю, разглядывая приготовления к походу. Один из них, участвующий в заговоре, шепнул соседу:

— И как быть теперь? Что нам ответить добрейшему?

— Приходи нынче ко мне под вечер, поговорим спокойно, — так же тихо отозвался другой старик.