Расправу прервал громкий стук в дверь. Все, кто суетился в комнате, притихли и обернулись к входу. Снова постучали — громко, требовательно.

— Это мы! — раздался голос одного из Бремековых оруженосцев. — Пустите, что ли?

По знаку Архольда дверь отворили. Следопыты вошли и огляделись, дверь за их спинами тут же снова заперли.

— Я, кажется, помешал? — с искренним раскаянием произнес старший охотник. — Мы тут по следу прошлись…

— Говорите скорей, если есть что, — бросил Архольд. Магистр снова взгромоздился в кресло, но падение его окончательно рассердило, и добрый брат был очень зол.

— Этих, на площади, было трое, — пояснил следопыт, — третий сбежал, сопляк совсем, мальчишка… так мы снова прошлись туда, где его упустили. Вот что отыскали.

Мужчина швырнул на пол грязные штаны Мая и рубаху Ленлина с подвернутыми рукавами.

— Нет, не было третьего! — взвизгнула Элина.

Врать было совсем глупо, подростка в их компании отлично видели несколько десятков человек… но девушка была вне себя от злости и хотела досадить мучителям, чем только можно. Укушенный солдат тоже решил не упускать случая и сильно ударил пленницу в живот, та заплакала — больше от бессильной ярости, чем от боли. Где-то рядом, за стеной, послышался шум, приглушенные крики и лязг металла.

— Что там, опять Ботвейль шумит? — усталым голосом произнес добрый Архольд. — Что за болван…

Но шумел не коротышка, звуки доносились снаружи…

* * *

Хотя армия союзников превосходила численностью войско Железной Руки в несколько раз, арбалетчиков у Лорда Тьмы оказалось даже больше, к тому же их выучка оказалась получше. Солдаты Ордена не были новичками, и, пока линии стрелков сближались, казалось, что они могут соперничать со стрелками в коричневом на равных. Но едва расстояние между боевыми порядками сократилось до сотни шагов — преимущество солдат Лорда Тьмы стало очевидным. Обе стороны несли потери, то тут, то там болты пробивали кольчуги, ранили и убивали — однако вскоре солдаты Ордена попятились. Арбалетчики Ройнгарда деловито надвигались, держа строй.

Они действовали слаженно, чередуя десятки. Развернувшись к противнику спиной, десяток дружно склонялся, воины одновременно рывком взводили оружие — в это время их прикрывали щиты, подвешенные на ремне за плечом. Тогда другой десяток давал залп. По команде те, кто разрядил оружие, оборачивались спиной, другой десяток — с взведенными арбалетами и наложенными болтами — выступал сквозь разомкнутый строй товарищей и вскидывал оружие к плечу… Десятки согласованно надвигались, держа общий фронт. С каждым залпом линия стрелков Лорда Тьмы продвигалась на несколько шагов, конница и копейщики следовали за ними, сохраняя дистанцию. Добрейшему Могвиду, наблюдающему с холма, армия Ройнгарда казалась единым живым существом, а еще верней — машиной, бездушным бесчувственным механизмом.

Арбалетчики Ордена пятились. Они умело пускали снаряды, разворачивались и быстро перезаряжали оружие… но в их действиях не наблюдалось такой слаженности. Постепенно расстояние между линиями стрелков сокращалось. Девяносто шагов… Восемьдесят пять… Все больше белых плащей окрашивалось кровью, потери орденских солдат росли. Могвид, наблюдавший с южного холма, дал приказ стрелкам отступить. Поражение арбалетчиков входило в его замысел — пока что сражение развивалось по плану. Успешно наступающие стрелки Железной Руки вступили в промежуток между широко раздвинутыми отрядами конного ополчения северных сеньоров.

— Он не может не видеть опасности с флангов, — произнес Могвид, глядя, как фигурки в коричневом медленно продвигаются по полю. — Что у него на уме?

Добрый Лидвих покачал головой, мокрые слипшиеся перья его плюмажа уныло встряхнулись, уронив несколько капель воды.

— Я тоже не понимаю, добрейший, — пробурчал верзила. — Но у нас есть план, и его следует придерживаться.

— Что ж, выждем еще немного. Пусть углубятся между конными отрядами как следует.

Тем временем арбалетчики Ордена развернулись и трусцой побежали в тыл, оскальзываясь в грязи и разбрызгивая тяжелой обувью лужи. Кавалерия Воттвулька была встроена отдельными эскадронами, и стрелки устремились в промежутки между отрядами всадников. Стрелки в коричневом продвигались в прежнем темпе, не спешили догнать улепетывающих соперников. С холма добрейшему Могвиду было отлично видать всю картину сражения — целиком. Многочисленная кавалерия на флангах только ждала приказа, чтобы устремиться на солдат в коричневом, конница северян уже нависала над флангами слишком короткой линии солдат Лорда Ройнгарда. Как просто… слишком просто!

Добрейший поднял руку и махнул трубачам. Те, надувая щеки, продудели сигнал к атаке. Кавалерия зашевелилась, пришла в движение. Северяне справа и слева погнали коней к центру поля, а Воттвульк, промешкав немного — пока арбалетчики очистили дорогу, — двинул свою конницу в лоб. В предыдущей битве солдаты Ройнгарда доказали, что не боятся атак кавалерии, но они на могли бы отразить одновременное нападение с трех сторон.

Сейчас арбалетчики в коричневом развернулись и бегом припустили назад. Случись подобное до поражения под Айхерном, северные сеньоры наверняка помчались бы галопом за улепетывающей пехотой — с гиканьем, хохотом и молодецкими возгласами. Но теперь они не спешили разгоняться и двигались с оглядкой, медленно. Поэтому конные лавы справа и слева сомкнулись на пустом месте — там, где совсем недавно разворачивались цепи арбалетчиков, аккуратно выстроенные по десяткам. Пестрая масса конных ополченцев сошлась посреди равнины и преградила путь кавалерии Воттвулька, которая из-за этой помехи тоже не успела перейти в галоп.

Конные отряды перемешались и остановились. Те, кто оказались в задних рядах, не видели, чем занят противник — а войско Лорда Тьмы медленно оттягивалось к северу. Ройнгард отступал!

Кавалеристы Воттвулька раздвинули беспорядочную толпу союзников и выступили следом за солдатами Лорда. Те пятились, держа строй и грозя длинными копьями. Кавалерия союзников последовала за ними… Всадники не получали приказов, а сами не решались напасть.

Вот армия Ройнгарда достигла выстроенных в ряд обозных фургонов, просочилась за них… они собираются укрыться за этой стеной?.. Всадники промедлили, а теперь бросаться на пехоту, укрывшуюся позади фургонов, бессмысленно! И тут фургоны вспыхнули — все сразу, одновременно, будто их заранее полили горючим составом. Должно быть, обозная команда использовала еще одно зелье Лажваша Моровой Язвы, уж очень жаркое вышло пламя. И хватило его надолго.

Когда огонь осел и дым рассеялся — стало видно, что позади пожарища никого нет. Железная Рука сжег обоз, чтобы успеть под прикрытием огня и дыма увести армию подальше. Он отступил, сбежал! Поле боя осталось за союзниками!

Когда сеньоры осознали, что только что одержали победу над Лордом Тьмы, их восторгу не было предела. Они ревели, хлопали по плечам оруженосцев, поздравляли друг дружку… Об убитых и раненых арбалетчиках никто не вспоминал — ведь они же победили, правда?

А Могвид вовсе не был рад. Он, конечно, велел выкатить бочки вина, которые до поры прятал от союзников — пусть теперь отпразднуют. Добрейший вызвал Воттвулька и велел разослать дозоры — необходимо установить, куда уходит Железная Рука.

— Добрый брат, вы уже воевали в этих краях, — сказал великий магистр Воттвульку, — вам здесь привычно. Разведайте все, отыщите противника. Мы будем преследовать Лорда, но на приличном расстоянии. Не нравится мне его отступление.

— Да, добрейший, — кивнул Воттвульк, — но если он думает заманить нас в засаду, то он ошибается. Мы-то будем начеку.

— Надеюсь на вас, добрый брат.

Отправив магистра, Могвид велел передвинуть лагерь орденских солдат подальше от развеселого стойбища союзников. Пусть те напиваются, а его добрые братья должны оставаться в боевой готовности… Поведение Ройнгарда тревожило добрейшего. На месте лагеря Железной Руки остались обгорелые остовы фургонов, припасы, обратившиеся в головешки, черные скелеты боевых машин, которые так и не были пущены в ход… Все было очень странно. Вряд ли Ройнгард так нуждался в прикрытии для отступающего войска, чтобы уничтожить столько амуниции. Да и катапульты? Стоило ли тащить их сюда по раскисшей дороге, чтобы сжигать, не сделав ни единого залпа? Конечно, в дождь машины малоэффективны — вода приводит в негодность гибкие волокна, но ведь Ройнгард привез громоздкую технику! Зачем? Это странно, это пугает. Зачем он вообще выдвигался навстречу, если теперь бежит, не дав настоящего сражения? Лидвих высказал предположение: Ройнгард надеялся запугать союзников одним своим присутствием. А когда это не удалось — не рискуя, отступил. Это могло бы все объяснить… но как-то слишком уж легкомысленный план, не похоже на грозного Лорда.

Однако возвратившийся Воттвульк принес обнадеживающее известие — армия Капитана Ройнгарда скорым маршем движется к Айхерну.

— Им и невозможно останавливаться, — высказал свои соображения добрый Воттвульк, — обоз сгорел, припасов в обрез. Если мы станем двигаться следом, держа дистанцию…

— Именно так мы и поступим! — подхватил Могвид. — Наверное, Лорд все-таки решил зимовать в Айхерне. Значит, мы возвратимся к прежнему плану!

* * *

Искусство лекарей Дома Света славилось не только внутри Ордена. И миряне немало слыхали о великих талантах целителей, состоящих на службе у добрых братьев. Поговаривали о тайном магическом искусстве, при помощи которого возвращают в строй смертельно раненных и больных членов братства… однако, разумеется, это уже были выдумки. Понятно, что никакой магии в стенах Дома Света не применяли. Орден был достаточно богат, чтобы приглашать на службу лучших из лучших. Братство заботится о недужных воинах!

Поскольку добрые братья не расходуют денег на суетное, они располагали достаточными средствами, чтобы содержать превосходный лазарет.

Была, конечно, и тайна… Всему Кругу известно: добрые братья собирают и вывозят в Дом Света старые книги. Считается, что Орден стремится избавить мир от еретических записей, но среди древних фолиантов, хранящихся в скриптории орденской твердыни, имеются и древние врачебные наставления. Кстати, доступ к этим книгам — еще один стимул лучшим докторам Круга стремиться в Дом Света. Кое-кто явился, чтобы заглянуть в прославленную библиотеку Дома Света, вызнать секреты древних врачевателей, да и убраться восвояси… но они остаются — все до единого. Книг в Доме Света столько, что не перечитать и за две жизни, и лекари не в силах оставить службу Ордену, не в силах отказаться от доступа к старинным книгам. Их не удерживают против воли, они сами…

Словом, врачеватели Ордена — лучшие, точно так же, как и библиотека Дома Света — наверняка самая полная из всех, какие только есть в Круге. Возможно, где-то на севере в древних городах, таких, как Айхерн, и сохранились собрания более обширные, но они пребывают в забвении, никто не сдувает пыль со страниц, тогда как книгами орденской библиотеки непрерывно пользуются.

В Доме Света Бремека быстро поставили на ноги, при помощи настоек, составленных по старинным рецептам, восстановили обращение крови и вернули бодрость членам, а целебные притирания разгладили шрамы на лице. Куда сложней, оказалось, избавить ловчего от сомнений, поселившихся в душе… Пока немощное тело оставалось в бездействии, разум Бремека оказался вынужден заняться непривычным. До сих пор жизнь охотника была движением, вечной погоней — за зверем, за людьми, за местом в орденской иерархии, за всевозможными призами… Разуму не приходилось трудиться, пока тело справлялось. Лучший охотник! Бремек — лучший охотник Круга! Лучшему нет нужды размышлять. Совсем иное дело, когда Бремек оказался одним из самых немощных членов братства… Охотник будто увидел жизнь с изнанки — Архольд стал пренебрегать вернейшим из сподвижников, потому что тот не в состоянии исполнять — как прежде — щекотливые поручения магистра. Товарищи по оружию избегали общества калеки, и даже собственные оруженосцы шептались за спиной, втайне посмеиваясь над добрым братом, который, дескать, не в состоянии самостоятельно спустить штаны, если имеет нужду. Грубые зверобои, которые прежде с радостью служили великому ловчему, которые ловили каждое слово, присматривались к его знаменитым охотничьим приемам — теперь тяготились службой.

Бремек слышал эти тихие разговоры, замечал лукавые взгляды искоса, однако делал вид, что ничего не знает, и старался как можно реже звать на помощь. Из-за этого страдал еще больше… и мечтал поскорей избавиться от хворей. Казалось, стоит исцелиться телу — и все станет как прежде. Но нет! Бремек уже изменился — мысли немощного калеки, мысли одиночки, затоптанного толпой, не покинули тело даже после того, как зажили побои. Лекари Дома Света в считанные дни вернули Бремеку телесную бодрость — и он тут же захотел покинуть опустевший замок. Большая часть братьев ушла на север, в поход против Ройнгарда. Те, кого ловчий именовал приятелями — то есть добрые братья из окружения Архольда, честолюбцы и интриганы, — отправились на юг с магистром, чтобы отыскать собирателя. Дом Света опустел, и лекари не позволяли Бремеку отправляться в далекий путь, они не желали лишаться такого замечательного пациента. Ловчий догадывался, что на нем опробовали какие-то старинные рецепты — уж очень быстро он воспрянул. Тем больше ему хотелось убраться подальше от мягких перин в лазарете и от горьких микстур, составленных по древним книгам… мало ли чего эти пройдохи намешали больному в питье? А еще Бремеку пришло в голову, что его удерживают в Доме Света согласно тайному распоряжению добрейшего Могвида. У великого магистра имеются причины не выпускать из-под надзора правую руку смутьяна Архольда. Ловчий почувствовал себя зверем, запертым в клетку. Вокруг толпятся любопытные, тычут пальцами, изучают повадки… Тем сильней захотелось сбежать.

Но куда отправиться? На юг, за Архольдом? Вот уж кого ловчему не хотелось видеть! Магистр выжал охотника, словно губку, вызнал все, что тот раскопал о собирателе зла, — и умчался, позабыв о несчастном Бремеке. Теперь он схватит собирателя, но уж добрейший Могвид постарается, чтобы это событие, на самом-то деле важнейшее, прошло незамеченным. И уж точно никто не поблагодарит бдительного Бремека, стараниями которого был обнаружен этот необычайно удачливый собиратель. Нет, на юг Бремеку не хотелось.

Наверное, самое интересное произойдет на севере… верней, в северо-западной четверти Круга — там сошлись два великих воинства: армия Лорда Тьмы Ройнгарда Железной Руки и добрые братья вместе со всеми, кто отозвался на призыв Дома Света. А если Архольд упустит собирателя по имени Корди — наверняка тот также отправится на северо-запад. К Лажвашу Моровой Язве.

Бремек велел оседлать смирную лошадку и сказал докторам, что хочет немного размяться. Ничего серьезного — постреляет кроликов и вернется к ужину. Немного свежего воздуха, любимое развлечение — это же на пользу выздоравливающему, верно? Он даже взял охотничий рычажный арбалет — дурацкое оружие, но способное пробить кольчугу и с десяти шагов. Лекари вышли проводить, наговорили на прощание тысячу дурацких советов и убедились, что уезжает Бремек налегке. Они, разумеется, не могли видеть в седельной суме туго набитого кошелька. Все необходимое ловчий решил купить по дороге — оружие, теплую одежду… Денег у него было довольно, прежде Архольд щедро награждал сподвижника, а тратить Бремеку не приходилось, его потребности оставались более чем скромными.

Уезжая, добрый брат не оглядывался. Ему опостылел Орден, служба и прежняя жизнь. Он хотел поглядеть на Круг, узнать его заново. И еще он хотел бы уразуметь, за что его били… Сон с избиением на раамперльской улице не оставлял ловчего, едва ли не каждую ночь Бремек видел тяжелый грязный башмак, а за ним — опухшую мерзкую харю, обрамленную клочковатой бородой. Иногда лицо проступало отчетливо, иногда было плохо различимо, но человека этого охотник не помнил.

Бремек всегда оставался равнодушен к людям и искал в их чертах сходство с животными. Видимо, здесь и крылась причина его ревности к Феттаху. Они оба видели в людях звериное начало. Звери не стали бы нападать на Бремека в Раамперле, а люди едва не прикончили — там, на городской окраине. Почему? Возможно, чтобы узнать причину, следовало поглядеть на людей не с высокого седла орденского рыцаря?


Когда барду вывернули руки за спину и стали обматывать веревкой запястья, Элина вдруг очень отчетливо поняла: теперь будет очень плохо. Вот именно сейчас, с этого мига — теперь будет все хуже и хуже… и ничего не поможет. Она сделал отчаянную попытку вырваться, но теперь и ее держали крепко.

— Но мы, правда, ничего не можем сказать! — завопила девушка. — Мы не видели Корди уже давно! Мы не знаем! Ну… ну, как же так…

— Лучше отвечайте сразу, и я вас отпущу, едва мы найдем Корди, — заявил Архольд.

— Мы не знаем, не знаем, не знаем!.. — выкрикивала Элина, и по ее щекам покатились слезы.

— Он не поверит, — с трудом выговорил быстро распухающими губами Ленлин.

— Не поверю, — согласился магистр. — Вы знаете, где прячется собиратель, выдайте его — и можете проваливать. Вы мне не нужны. Ну? Не хотите по-хорошему? Начинай!

Двое орденских потянули веревки, Ленлин приподнялся на носки. Ему пока еще не было больно по-настоящему, но, вероятно, это входило в намерения палачей. Добрым братьям, в общем-то, претило насилие, и если бы оказалось возможно обойтись запугиванием — Архольд был бы доволен. Поэтому он нарочито разыгрывал бездушного злодея, чтобы жертвы скорей сломались и не пришлось впрямь доходить до крайностей.

— Достаточно, — махнул рукой Архольд, — закрепите веревку, пусть он так повисит, поразмыслит о всякой… всякой поэзии. А мы пока поговорим с сообщницей собирателя. Давайте ее сюда, поближе.

— Не трожьте ее! Не смейте! — прохрипел Ленлин, но от рывков веревка лишь затянулась туже, и поэт беспомощно закачался в неудобной позе. Мужчина со шрамами ударил его кулаком под дых — совсем не сильно, просто потому что так было нужно. Такая работа.

Потом добрый брат подошел к камину, склонился над углями и засунул кочергу поглубже в жар. Раскаленная зола зашипела, выстрелив ворох оранжевых искорок.

Элину подтащили к столу.

— Ну… — начал Архольд.

Тут в дверь сильно заколотили. Все, кто был в помещении, семеро братьев в белом и двое следопытов Бремека, обернулись к входу. Стук повторился.

— Эй вы, а ну-у, отдайте мою книгу-у-у! — прозвучал ломкий мальчишеский голосок, приглушенный дверью. — Книго-у моего Лорда-у!

— На ловца и зверь, — протянул старший следопыт. — Добрый Архольд, это, должно быть, тот самый пацан, что сбежал нынче.

Младший охотник пошевелил носком сапога кучу одежды, подобранной во дворе, где волчонок обернулся зверем.

— Май, уходи! Беги! — отчаянно завизжала Элина, но крик захлебнулся, широкая ладонь орденского брата легла на лицо и приглушила крик.

— Отворите, — кивнул магистр.

Один из братьев отодвинул засов, распахнул дверь и отступил. В полумрак ворвался дневной свет.

На пороге стоял мальчишка, почти голый. Весь наряд его состоял из повязки на бедрах и ремней, перекрещивающихся на груди. Торс волчонка был обильно заляпан красным. Май сделал шаг и протянул окровавленную руку: