— Книгоу-у мне!

Все смолкли, разглядывая гостя. За дверью должны были находиться добрые братья, две дюжины. Но в дверном проеме стоял лишь подросток.

Старший охотник ткнул локтем приятеля:

— Ты узнаешь? Волчок!

— Знакомый? — обернулся магистр.

— Породу эту знаем, а как же. Это, добрый Архольд, волк. Оборотень из Феттаховых отродий! Он же волком перекинулся, так и ушел от нас поутру… а я-то думал, как сумел?..

— Оборотень? — магистр с любопытством оглядел паренька. — Значит, книгу тебе? Книгу Повелителя Зверей?

Май сделал еще шаг. На фоне яркого прямоугольника входа его тщедушная фигурка смотрелась совсем тоненькой.

— Отда-уй! — Оборотень, протягивая руку, шагнул к столу и сместился в сторону от светлого прямоугольного проема…

Впустивший пришельца брат взялся за дверную ручку, чтобы запереть… в комнату влетел Корди, первым ударом смахнул голову незадачливому привратнику, метнулся через комнату к следопытам — те оказались ближе других. Парни попятились, но ни один не успел выхватить оружие, старшего проткнул мечом Корди, перед другим вырос волчонок, закинул тонкие жилистые руки за голову и, выдернув из подвешенных за спиной ножен клинок, обрушил на голову охотника. А Корди с перекошенным от злобы лицом уже метался по комнате, раздавая удары. Казалось, юноша рубит и колет одновременно в нескольких местах. Архольд едва успел вскочить, а вокруг оседали на пол его люди — на белых плащах широко расплывались алые пятна. Несколько человек — в разных углах помещения — рухнули в единый миг, стук падения и лязг кольчуг слился в протяжный лязгающий звук… В заднюю дверь ударил всем телом коротышка Ботвейль. Его позабыли, а добрый брат, заслышав звуки боя, желал присоединиться.

Магистр успел подхватить Элину в тот самый миг, когда державший ее рыцарь схватился за меч. Девушка пискнула, почувствовав, как шею стискивает холодный металл наручей.

Май схватился с воином, украшенным шрамами — тот размахивал кочергой, потому держал ее в руках, когда началась потасовка, фигуру в белом окружили огненные росчерки, тянущиеся за раскаленным металлом, Май пятился и с трудом парировал удары противника. Кончик кочерги задел плечо паренька, Май взвыл, роняя меч и опускаясь на четвереньки. Обращение зверем выглядело жутковато, но орденский был не робкого десятка и кинулся в атаку… Тут Корди, прикончив доброго брата, выпустившего Элину, успел заслонить ощетинившегося звереныша. Кочерга со скрежетом скользнула по клинку, меч с неприятным звонким хрустом переломился — и собиратель всадил обломок в распахнутый рот рыцаря. Тот страшно захрипел, выпучивая глаза, и завалился навзничь. Из-под рукояти, перечеркнувшей изуродованное старыми ранами лицо, потоками хлынула кровь. Ботвейль бился о дверь все сильней и сильней, петли скрипели и похрустывали…

— Только сделай шаг, и она умрет, — предупредил Архольд.

Левой рукой он прижимал к себе девушку, а правой тащил из ножен клинок.

— Как хочешь, — кивнул Корди, — но тебе не уйти. Злоба переполняет меня!

Магистр попятился… тут, наконец, не выдержала дверь — из задней комнаты вывалился Ботвейль, в падении успел ухватить Архольда. Толстяк завопил:

— Я сказал, не сметь обижать девушку! В моем! Моем! Моем представительстве!

С каждым выкриком рыцарь бил по пальцам Архольда, сжимающим оружие — и, в конце концов, завладел клинком ошеломленного магистра. Элина вывернулась из стальных объятий и обеими руками оттолкнула Архольда. Тем временем Май снова принял человеческое обличье, подобрал клинок и перерезал веревки, удерживавшие Ленлина. Тот мешком рухнул на пол. Потом перевернулся, поглядел вправо и влево и раздвинул разбитые губы в улыбке:

— Ну вот… кажется, теперь все хорошо.

* * *

И в старинных, до Повелителя писанных наставлениях по военному искусству неизменно указывается: осень — скверное время для войны. И уж вовсе не подходит для походов осень на севере Круга. Тучи, несомые северным ветром из владений Анелы, обрушивают на колонны солдат холодные дожди, изредка небесная влага сменяется мокрым снегом, вязким, липким и тяжелым. И чем дальше, тем чаще будет выпадать снег.

Солдаты бредут, не придерживаясь строя, кто чавкает жирной грязью в размокших колеях, иные пробираются по обочине. Вдоль дороги — разбитые повозки, тряпье и изодранная обувь. Иногда попадаются трупы лошадей, над которыми трудятся кухари с большими ножами. Мясом павших обозных кляч накормят победоносную армию. Конные отряды сеньоров давно покинули тракт и пробираются стороной — дальше от основных сил легче найти фураж лошадям и пропитание воинам. Конечно, они грабят местных жителей — тех, у кого не хватило ума убраться с пути воинства Света. А кто успел удрать — возвратившись, застанут жилища разоренными и долго будут слать проклятия доблестным защитникам.

По дороге же пробираются большей частью солдаты Ордена и дружины городских общин. Последние, наверное, не меньше, чем неприятеля, опасаются конных латников, которых привели сеньоры, драчливых и заносчивых. Так что ополченцы не рискуют удаляться от добрых братьев — те защитят, если владетели попытаются отнять припасы.

Добрейший Могвид отлично видел, в какое жалкое состояние привело армию победоносное наступление, но не отчаивался — этого он и ожидал. Обычное дело! Великий магистр верхом во главе сильного конвоя объезжал колонны, растянувшиеся по тракту, изредка останавливался, чтобы отдать распоряжения или подбодрить добрых братьев.

— Паршивое, надо сказать, зрелище — наше доблестное войско, — пробурчал брат Астус, которого добрейший на время похода включил в свою свиту. — Надеюсь, у Ройнгарда положение не намного лучше…

— Я бы на это не слишком рассчитывал, — отозвался Лидвих. — Железная Рука умеет поддержать порядок. Я слышал, ослушников он вешал на пути следования отрядов.

— Такое было давно, — заметил добрейший, — я тогда ходил в оруженосцах. Но это правда, он вешал собственных солдат за малейшую провинность. Теперь ему нет нужды в подобных мерах, Лорд вымуштровал послушных бойцов. И, думаю, у Ройнгарда дела получше нашего — уже хотя бы потому, что в его войске нет добровольческой кавалерии.

Могвид махнул рукой, указывая в сторону от тракта. Сквозь туманную пелену мелкого дождика там можно было различить дымы, обозначающие путь, которым прошли дружины владетелей.

Обе армии едва ползли, но войско Лорда Тьмы все же двигалось быстрей, расстояние между противниками росло с каждым днем. Могвида это вполне устраивало — он боялся, что Лорд вознамерится снова дать бой, а собрать растянувшихся на марше союзников будет весьма затруднительно. И великий магистр не гнал даже более дисциплинированные части, способные двигаться быстрей. Пусть лучше так — медленно, но верно.

Где-то далеко впереди, за туманной пеленой дождя, отдаленно напоминающей знаменитую Завесу, барахтались в грязи всадники Воттвулька. Авангард выбивался из сил, но держался поблизости от войска Лорда Тьмы. Добрый Воттвульк пристально следил за передвижением армии Железной Руки и непрерывно слал к добрейшему гонцов с донесениями. Обычно суть реляций сводилась к одному и тому же: солдаты Ройнгарда движутся в прежнем направлении и с прежней скоростью.

Чем ближе к Айхерну, тем больше волновался добрейший Могвид: а что, если Лорд не свернет к великому городу? Что, если будет и дальше двигаться стороной? У него нет припасов, Железная Рука сжег обоз, и солдаты едят то, что несут на спине. Им нужен покоренный Айхерн, непременно нужен!

Могвид остановился, вглядываясь в серый горизонт. За спиной вяло переговаривались Астус и Лидвих, обменивались сплетнями о Лорде Железной Руке, какие ходят в Круге… Тут молоденький оруженосец перебил добрых братьев:

— Глядите, сюда направляются всадники!

— Наши, из авангарда! — предположил другой.

Могвид ткнул каблуками уставшего коня, ему не терпелось выслушать донесение Воттвулька. Дозорные поравнялись с конвоем, старший подъехал к великому магистру и тихим голосом произнес несколько слов. Могвид кивнул, и, когда он обернулся к свите, лицо добрейшего сияло.

— Братья, Ройнгард свернул к Айхерну!

Теперь в планах появилась определенность, и Могвид знал, что делать. Неизвестность и тревога сменились бодрой уверенностью!

* * *

Весть о битве между Лордом Тьмы и союзной армией мигом распространилась по Кругу. От города к городу с купеческими караванами, от представительства к представительству с нарочными новость облетела мир внутри Завесы. Чем дальше, тем более сокрушительным выглядело поражение Капитана Ройнгарда. Как славно, как отрадно было людям Круга судачить о победе над Лордом Тьмы на севере, особенно после слухов и гибели двоих Спасителей Мира на юге…

На юге, в Раамперле вести разносили добрые братья, так велел новый глава представительства добрый Дорчик. Сей доблестный рыцарь на людях похвалялся, что, дескать, теперь, когда во главе армии встал добрейший, темным силам несдобровать! Всем же ведомо, что именно Могвид одолел двенадцать лет назад Графа Кордейла, нынче он и с Железной Рукой управится. Пришло время светлому Ордену снова показать себя! Славные раамперльцы зубоскалили за спиной доброго брата, что, дескать, и впрямь пора! Алхоя-то с Феттахом не Орден одолел, так пора бы уже хоть что-то совершить.

Ойрик не поверил в поражение Капитана, но Красильщика вести с севера обеспокоили. Шпион Лорда Тьмы заявил, что желает возвратиться к господину:

— Старичок, нам здесь нечего делать. Все, что нужно, я увидел, теперь мне надлежит быть рядом с Лордом — если и впрямь он в опасности. Собирайся, снаряжай кораблик, вернемся.

Ойрик был не прочь исполнить требование солдата, на товар, оставшийся в клетках, у него уже имелись покупатели, оставалось лишь немного подвинуться в цене. Загвоздка была в шкипере, тот не хотел плыть на север, где, по его словам, Бодель уже не судоходен. Пегий сомневался, что на реке становится лед, если здесь, в Раамперле, все еще теплынь… однако шкипер настаивал — и хитрый Ойрик наведался на судно, прихватив Красильщика и Плесень. Разговор был простой: старик требовал повторить рейс на север, моряк упирался и твердил, что возвратится к себе и поставит барку на зимовку. Пусть только Ойрик с ним рассчитается за эту ходку. Старик вышел из каюты, где тянулись переговоры, с упрямцем остались люди Лорда Тьмы. Через несколько минут на палубе показался Красильщик и велел матросам готовиться к отплытию. Дескать, шкипер сейчас выйдет и подтвердит. Матросы потребовали, чтобы им отдал приказ непременно сам шкипер. Плесень вывел судовладельца из каюты, аккуратно придерживая под локоть. Тот шел, спотыкаясь, морщился и держался свободной рукой за бок.

— Ну? — спокойно осведомился Красильщик.

— Да, — кивнул моряк, — нынче же отчаливаем. Готовьте судно.

— Вот и славно. — Красильщик улыбнулся. — Мы сейчас на берег, соберемся… Эй, ты куда? Нет, с нами пойдешь! Плесень помоги морячку, а то он опять споткнется… такой неловкий малый, того и гляди кости переломает! Вечером вместе возвратимся, да и в путь.

Так что шкиперу пришлось сопровождать настойчивых компаньонов на берег. Солдаты постоянно поглядывали в его сторону, моряк вздыхал, морщился, потирал отбитый бок и помалкивал. Ойрик, воспользовавшись ситуацией, завил, что денег моряку не даст, а рассчитается после — за две ходки сразу. Когда за его спиной маячили Красильщик и Плесень, старик сделался наглым. Судовладельцу пришлось согласиться и здесь. Пегий смотрел, слушал и запоминал. Он был уверен, что очередной рейс закончится плохо, но не решался сказать хозяину и слово поперек.

Вечером погрузились на судно. Шкипера теперь ни на минуту не оставляли без присмотра — либо Красильщик, либо Плесень непременно находился поблизости. Судовладелец присмирел, однако явно готовил каверзу. Матросы догадывались, что дело неладно, но не решались действовать без приказа, северяне — Красильщик с Плесенью — держались весьма самоуверенно и всячески старались дать понять морякам, какие они крутые парни. Мол, не стоит с такими связываться, себе дороже.

Пегий трусил, он считал, что в пути у шкипера наверняка будет возможность взбунтовать экипаж… но день шел за днем, ничего не случалось. Барка медленно продвигалась вниз по течению, ветер был встречный, северный, так что суденышку приходилось постоянно маневрировать… Команда была занята с парусом, и все шло своим чередом. А потом начались дожди, резко похолодало. После того как барка прошла излучину у Дома Света, впервые выпал снег.

* * *

Элина держалась обеими руками за горло и с натугой дышала — Архольд сильно придавил шею, и поначалу девушка не могла вымолвить ни слова. Ботвейль поглядел на нее, потом осмотрел зал. Было тихо, только потрескивали угли в камине да кашляла Элина. Тут только толстяк начал понимать, что произошло в зале. Сперва он действовал под влиянием момента, но после — ярость улетучилась. Архольд сел на полу.

— Ну что, дурень? — глядя снизу вверх на толстого рыцаря, буркнул магистр. — Вспомнил, на чьей ты стороне? Ты помог собирателю.

— Он мне помог! — взвизгнула Элина, дыхание восстановилось настолько, что она уже могла громко кричать.

Девушка подскочила к сидящему Архольду и уже занесла ногу, чтобы пнуть обидчика, но Корди, вмиг оказавшись рядом, ухватил ее за предплечья и удержал. Элина рванулась — пальцы Корди сжались, будто стальные тиски… потом он выпустил руки девушки. Медленно, будто преодолевая сопротивление, опустил ладони и отстранился.

— Не злись, — попросил юноша, — пожалуйста. Ты слишком быстро загораешься, мне трудно сдержаться.

Ботвейль поглядел на девушку, потом на Корди… снова уставился на Элину.

— Он и вправду — собиратель? — неуверенно спросил толстяк. — Да? Я должен его остановить.

Рыцарь поудобней перехватил рукоять меча и сделал шаг… Корди не двигался с места и глядел на доброго брата исподлобья. Элина тут же встала между мужчинами:

— Не надо, ты все равно не сможешь с ним справиться. Не надо, пожалуйста!

— Не сможешь. — Корди вымолвил эти слова с трудом. — Теперь это под силу лишь Лорду Тьмы… во мне слишком много зла, чтобы у тебя получилось.

Элина протянула руки, обняла Ботвейля и быстро поцеловала в щеку.

— Не надо, — повторила девушка, — и отдай меч.

Рыцарь покраснел и не противился, когда Элина вытащила оружие из его ослабевших пальцев. Корди молча глядел, не двигаясь с места.

— А что это значит? — подал голос Ленлин. — Что такое собиратель? Что это означает? И помогите мне встать!

Май присел над поэтом, обхватил торс Ленлина и приподнял, усадил на полу. Архольд хрипло прочистил горло и сплюнул.

Элина протянула меч собирателю:

— Держи. Ты опять сломал свой.

— Да, — голос Корди звучал совершенно бесстрастно. — Мечи всегда будут ломаться, пока я не верну тот, который мне принадлежал по праву рождения. Где моя лошадь?

— Не знаю, — прошептала Элина, — так ты пришел за лошадью? А я думала…

— Зло переполняет меня, — повторил Корди. — Я не могу… я должен отправляться дальше. Судьба…

— Я с тобой!

— Меня не забудьте! — присоединился Ленлин. — Только я почему-то встать не могу… такая вот смешная штука…

Пока они переговаривались, Архольд, по-прежнему не поднимаясь с пола, переводил взгляд с одного на другого. Улучив момент, когда Корди обернулся к поэту, магистр проворно вскочил и бросился к двери. Май выпустил Ленлина и метнулся следом, припадая на четвереньки, меняя облик, и за порог паренек выскочил уже волком. Архольд не успел уйти далеко, пробежал несколько шагов, споткнулся о мягкое, рухнул, выругался… Мягкое застонало и пошевелилось, это оказался Кервин в изодранном плаще, обильно залитом кровью. Архольд приподнялся — вокруг разбросаны тела его людей, улица пуста, ставни заперты. Город не вмешивался в дела пришельцев. Магистр не успел встать — на него свалилось тощее серое тело, неожиданно сильно придавило, вжало в уличную пыль… хриплое рычание прозвучало над ухом доброго Архольда, потом тонкие, острые, будто иглы, клыки мягко вошли в шею…

Едва волчонок выпустил Ленлина, тот снова завалился набок, ударился головой и затих.

— О, Свет… — выдохнул Ботвейль. — Во что я вляпался… Эй, ты, как тебя! Лошадь — в конюшне представительства. Обойти здание, и там… Если твоя — это та, на которой приехала дама.

Рыцарь повернулся и, деревянно переставляя ноги, побрел к двери…

Элина снова приблизилась к Корди и робко положила руку ему на грудь, на холодные звенья кольчуги.

— Может, не надо больше?

— Я не могу остановиться, теперь во мне слишком много зла. Тяжело, так тяжело носить в себе… Когда я пройду путь до конца и освобожусь, непременно разыщу тебя. Тогда — непременно! Элина, ты мне приснилась и сказала, что ты — мое будущее. Я верю этому сну. Подожди, пожалуйста, подожди немного. Я буду очень спешить и вернусь к тебе, когда все закончится. Приснись мне снова, а?

— Но я же не…

— И не злись больше!

Корди взял меч Архольда и быстро зашагал прочь. Снаружи было очень спокойно. Май — уже вернувший человеческое обличье — встал с неподвижного тела Архольда, вытер перепачканный красным рот и поглядел на Корди. Тот прошел мимо щенка, мимо Ботвейля, который рвал на полосы плащ, чтобы перетянуть раны Кервина… и скрылся за домом. Потом раздалось негромкое ржание — лошадка признала хозяина.

* * *

Чем ближе Айхерн — тем медленней передвигалась армия союзников. Погода давно и надежно испортилась, теперь холодный дождь то и дело сменялся влажными тяжелыми хлопьями снега. Колонны останавливались засветло, чтобы успеть поставить палатки и развести огонь. О том, чтобы просушиться как следует, речи не было — не хватало дров, воины мечтали лишь о том, чтобы поесть горячего да заночевать под крышей, сквозь которую не льет. Ели в основном мясо павших обозных лошадей, а на растопку шли изломанные повозки.

Расстояние, которое летом можно было преодолеть за день, теперь проходили за три. Сеньоры возвратились на тракт, поскольку окрестности были разорены. В этих краях война уже прошла тяжелой поступью и вытоптала все, что только было возможно. Владетели требовали провиант и фураж из общих запасов. Какие запасы? Добрые братья пожимали плечами: запасали на неделю пути, именно столько требуется на переход в теплое время… но армия едва тащится, припасы, доставленные по Боделю, давно вышли. Добрейший слал гонцов на юг, требовал направить следом обоз с провиантом, но пока его удастся сформировать! Господам и их латникам досталась все та же конина.

Воины выбились из сил, многие были больны. Мечтали о скором сражении — усталость и уныние пересилили страх перед Лордом Железной Рукой. Сражение, по крайней мере, означало, что трудный переход закончится…

Когда до Айхерна оставалось плестись еще два дня, возвратился авангард Воттвулька. Повалил густой снег, небо и окрестности скрылись в светло-серой круговерти, будто Круг накрыли грубым, рубчатым на ощупь, домотканым полотном… колонна медленно брела, чавкая вязкой грязной кашей, в которую превратилась дорога, и всадники вынырнули навстречу из-за серого полога, мокрые, облепленные тяжелыми хлопьями, которые обращались в воду, сползали, валились под копыта…