Спустившись к рации, Иванов вызвал комбата и взял в руки кодовую таблицу. Сегодня был «рыбный» день. Заглядывая в таблицу, он с паузами доложил:

— В 6 часов 30 минут вступил в «клев» с «куканом» конных «пескарей». Весь «кукан» уничтожен. Всего 28 «пескарей». Сейчас их собираем. Возможно, будут «красноперые» «пескари». Я сам «красноперых» и «колючих» не имею. Окунь-2, как понял?

— Понял тебя, Ерш-2. Собери у «пескарей» документы. Направляю к тебе «лодку» с Окунем-23, готовь документы и всех «красноперых» «пескарей» к отправке. Объявляю тебе благодарность за удачный «клев»! Как понял, Ерш-2?

— Ясно понял, Окунь-2.

Приехавший через 15 минут на полуторке с пятью бойцами замкомбата Колесников сообщил, что пограничники еще держатся, гарнизон первого взвода ниже по течению Йотии тоже, а с гарнизоном в Готлибишкяе связь потеряна. Немцы навели паромную переправу через Шешупе между устьем Йотии и Славикаем и строят рядом понтонный мост. Так что скоро немцы могут появиться и здесь.

Колесников рассказал, что ночью группа немецких диверсантов, переодетых в форму НКВД и имеющих соответствующие документы, попыталась проникнуть на территорию опорного пункта в Юрбаркасе. Якобы с целью проверки готовности моста к подрыву. Их пропустили за внешнее ограждение. Но перед внутренним ограждением их задержал бдительный дежурный командир, решивший получить подтверждение от вышестоящего командования. Пока он ходил связываться с полком, диверсанты напали на часовых. К счастью, один из часовых успел выстрелить. Дежурный взвод вступил в бой с диверсантами. В это время более сотни местных контрреволюционных элементов под командой других диверсантов атаковали опорный пункт с тыла. В ожесточенном бою нападавших частично уничтожили, а частично рассеяли. Гарнизон потерял 18 человек убитыми и ранеными. Рассказав эту историю и пожелав удачи в бою, замкомбата забрал четверых раненых немцев и отбыл.

К сожалению, одного немца из 28 найти не удалось. На дальнем краю поля лежала только убитая лошадь. Сам немец уполз в лес. Это было неприятно. Теперь этот гад предупредит своих.

К 7:40 всех убитых немцев отвезли в лес, убитых лошадей сволокли под обрыв, шесть уцелевших лошадей отогнали в загон, пятна крови и воронки засыпали грунтом. Хотя сбежавший немец сводил на нет все эти ухищрения.

В 7:50 повар привез из хозчасти завтрак. Война войной, а завтрак по расписанию! — повторяли бойцы старую армейскую шутку.

Порадовали трофеи — 4 ручных пулемета, 13 автоматов, 10 карабинов, 3 пистолета, много патронов и гранат, 3 бинокля. Пистолеты и бинокли раздали старшим сержантам, Иванов, Петров и Сидоров поменяли свои старые бинокли на новые немецкие — отличные восьмикратные светосильные «Цейсы». Скомплектовали 4 расчета ручных пулеметов. Автоматы раздали стрелкам, а их винтовки и немецкие карабины — артиллеристам и минометчикам, не имевшим личного оружия.

После 10 часов на опушке дальнего леса начали накапливаться немцы, однако на поле пока не выходили.

В 10:55 из леса показалась густая цепь немцев. Иванов быстро прикинул — около 300 человек — две стрелковые роты. Бодрым шагом, развернувшись на 600 м влево и на 300 м вправо от дороги, немцы двинулись через поле. Когда цепь отошла от опушки метров на сто, из леса выдвинулась вторая цепь, человек сто пятьдесят — еще одна рота. Затем с дороги влево вдоль опушки выехала колонна из десяти грузовиков. Шесть последних тащили на прицепе небольшие пушки. Растянувшись метров на триста вдоль опушки, грузовики встали. В бинокль Василий увидел, как спешившиеся артиллеристы принялись отцеплять пушки, а из четырех первых грузовиков расчеты начали выгружать минометы. «Итого, — подумал Иванов, — усиленный батальон!»

— Иван, — обратился он к артиллеристу Сидорову, — тебе пушки, начиная с крайней правой!

Костя, бей минометы, начиная с крайнего правого и крайнего левого, — получил приказ минометчик Петров.

ДШК и ПТР бить по средним минометам, мешать прицеливаться!

Старшие сержанты Васильев и Конюков рванулись выполнять приказ.

— Стрелкам укрыться в блиндажах, кроме наблюдателей!

Командиры стрелковых отделений тоже умчались.

Василий остался на НП, наблюдая за немцами в бинокль. Сами того не зная, немцы упростили задачу, поставленную им подчиненным. Опушка леса была давно и тщательно пристреляна. Не прошло и двадцати секунд, как звонко бабахнула «сорокапятка», через две секунды чуть левее правой пушки встал султан разрыва. Затем хлопнули два миномета, дав небольшие перелеты. Прямо под Василием загрохотал ДШК, впереди шарахнули ПТР. Немцы забегали быстрее.

Уже четвертым выстрелом Сидоров разбил правую пушку. Снаряд разорвался прямо под ней, и она опрокинулась вверх колесами. Минометчики на таком расстоянии, конечно, не могли добиться прямых попаданий, но близкие разрывы мин выбивали расчеты. Около крайних минометов немцев уже не было видно — или перебиты, или залегли.

Позади опорного пункта разорвались первые мины. «Восемьдесят миллиметров, не больше», — сделал вывод младлей.

Просвистели два снаряда. Первый просвистел тонко и рванул с недолетом, дав совсем слабый разрыв. «Противотанковая тридцатисемимиллиметровая, — подумал Василий, — ну, этим нас не возьмешь».

Другой снаряд провыл басовитее и дал солидный разрыв сзади. «Полковая трехдюймовка, — решил Иванов, — это хуже, но тоже не очень страшно». От греха подальше решил спуститься в окоп левее дзота. Из окопа поглядел в бинокль — Сидоров уже прикончил вторую пушку, Петров молотил по третьему и четвертому минометам.

— Так, тут все идет нормально, — сказал вслух Василий и сосредоточил внимание на пехотных цепях. Цепи рассредоточились в глубину и бодрой рысью двигались вперед. Прошли уже метров четыреста.

Немцы пристрелялись. Внутри кольцевого окопа часто взлетали фонтаны разрывов. Грохот бил по ушам. Затем частота разрывов упала. Поглядев на немецкие пушки, Василий с удивлением обнаружил, что Сидоров уже прикончил последнее орудие и переключился на минометы. Глянув на часы, он определил, что артиллеристы разбили все шесть пушек за восемь минут. Немцы суетились только у двух минометов, потому и снизилась интенсивность обстрела.

«Ну и молодцы!» — подумал Василий о своих артиллеристах и минометчиках.

Пехота между тем подходила к середине поля. Василий решил, что время еще есть. Побежал в дзот, скатился по лестнице вниз и приказал радисту доложить в батальон, что гарнизон вступил в бой с батальоном противника, поддержанным артиллерией и минометами. Затем метнулся обратно.

Немецкие минометы больше не стреляли. Василий послал связного бойца вывести стрелков из блиндажей. Сам пошел к минометчикам и артиллеристам. Петрову поручил обрабатывать передовую немецкую цепь, а Сидорову — вторую.

Артиллеристы и минометчики открыли беглый огонь. Среди шедших врассыпную немцев каждую секунду вставал султан разрыва. Цепи залегли. Овес, которым колхозники засеяли поле, поднялся уже выше колена, и залегших немцев не стало видно.

«Представлю Петрова и Сидорова к награде», — решил Иванов.

Однако немцы и не подумали отступать. Демонстрируя отличную выучку, цепи начали продвигаться короткими перебежками повзводно. То один, то другой взвод вскакивал, пробегал метров двадцать и опять бухался в овес. За время перебежки было совершенно невозможно прицелиться и выстрелить.

«Ну наглецы, — подумал младлей, — прутся внаглую на подготовленную оборону без артподдержки! Что, они нас вообще не считают за серьезного противника, что ли?»

Иванов не мог знать, что командир 1-го батальона 215-го полка, составлявшего передовой отряд 122-й пехотной дивизии 28-го армейского корпуса 16-й армии группы армий «Север» вермахта, майор Штольпе, получил приказ до 10:00 уничтожить опорный пункт, захватить мост через Йотию и обеспечить продвижение главных сил дивизии к мосту через Неман. Мост через Неман должен быть захвачен 215-м полком к 14:00.

Ничего этого младший лейтенант Иванов не знал. Не знал и того, что сопротивление пограничников капитана Кондратьева уже поломало немцам график, а майор Штольпе не привык опаздывать и горел желанием наверстать график, предусмотренный приказом.

Видя, что огонь пушки и минометов вслепую по залегшему противнику малоэффективен, Василий приказал Сидорову и Петрову перейти на беспокоящий огонь, не давая немцам идти в рост. Пусть умаются, ползая в овсах.

Полоса радиусом 200 м вокруг внешнего кольца «колючки» составляла зону отчуждения опорного пункта, в которой колхозникам запретили сеять, но разрешили косить траву. Она и была добросовестно скошена. Сено местным крестьянам тоже было нужно. Внутрь заграждения из колючки колхозникам вход был запрещен, и траву косили сами бойцы. Сено шло на корм лошадям и на матрацы бойцам. Так что за 200 м до «колючки» немцам хочешь не хочешь придется вылезать из овса и бежать по чистому полю. Василий решил не жечь зря боезапас, а дождаться этого момента.

В 11:40 немцы дошли до края овсяного поля и начали там накапливаться. Петров и Сидоров снова перешли на беглый огонь по краю поля, так что сидеть там долго немцам было не с руки. Василий дал команду пулеметчикам и стрелкам открыть огонь, как только немцы выйдут из овса, а автоматчикам — стрелять только когда немцы подойдут к реке. Стрелять из автоматов на большей дистанции — только расходовать зря рожки. «Максим» приказал вытащить из дзота в окоп, чтобы он тоже смог поучаствовать в деле.