Мне в голову не могло прийти, что демонстрация боевых качеств китайцами выльется в кровавую бойню. Видно, в отношении циркачей к китайцам было нечто большее, чем обычная неприязнь к чужакам. Эта яростная и жестокая схватка была не простым сведением счетов, а скорее диким всплеском ненависти, долго копившейся, чтобы затем одним махом выплеснуться, ударить по людям кровью и болью. Как бы то ни было, именно я дал толчок тому, что произошло на поляне. Я смотрел на неподвижное тело гиганта, ничком лежавшее на траве, на бесстрастные лица китайцев, на сбившихся в кучку испуганных до дрожи в коленях артистов и думал, что, наверно, никогда не пойму ни этих людей, ни этого времени.

Глава 8

Турнир

Средневековый город уже не представлял для меня интереса, да и усталость целого дня пути давала о себе знать, поэтому наш путь по улочкам Мидлтона стал кратчайшей прямой от городских ворот до ближайшего постоялого двора, где я заснул прежде, чем моя голова коснулась подушки.

Утром, сидя с Джеффри и Хью за завтраком, я завел разговор о китайцах — они должны были вскоре прийти в город. Хью флегматично жевал, не забывая прикладываться к большой кружке с элем, а Джеффри, услышав, что я решил не только одеть китайцев, но и вооружить и посадить на коней, тут же бросил есть и принялся доказывать мне, что я совершаю ошибку, беря их на службу. Попытки убедить меня в этом начались еще вчера, пока мы добирались до города, теперь они вспыхнули с новой силой. Мое решение тратить деньги на каких-то узкоглазых фигляров, которые в его понимании мало чем отличались от злодеев, было для него невыносимо.

— Мой господин, я еще мог бы понять, если бы вы наняли пару профессиональных солдат для охраны и престижа, но каких-то циркачей!..

— Мне не нужны солдаты!

— Да, конечно… но это ведь циркачи, господин. Они по своей природе — подлые душонки, способные предать и ограбить своего хозяина в любой момент. У этих грязных бродяг нет ни чести, ни совести…

Мне нетрудно было понять позицию телохранителя. Он четко разделял мир на «своих» и «чужих». И вдруг «чужие» становятся «своими». Как так может быть?! В глазах верного пса недоумение и обида. Возможно, его еще обидело то, что до этого случая я старался прислушиваться к его советам, а тут поступил по-своему.

— Я принял решение, Джеффри. Бери Хью и отправляйся к воротам встречать китайцев. Пройдетесь вместе с ними по лавкам — пусть купят все необходимое. А потом ведите их сюда.

Когда мои люди ушли, я немного посидел, размышляя, чем заняться, и решил прогуляться по городу. Можно было, конечно, пойти на ярмарку, но не хотелось толкаться в вонючей толпе — ведь все ноги оттопчут и одежду испачкают, — а я в это утро надел свою лучшую куртку из темно-лилового генуэзского бархата с меховой горностаевой оторочкой.

Узнав, где находится улица Менял, я отправился туда. Зашел в первую попавшуюся лавку, чтобы поменять пару серебряных монет на мелочь, но хитро бегающие глазки жирного хозяина лавки мне не понравились, и я вышел, несмотря на крики менялы, зазывающие меня обратно. Тут дверь противоположной лавки открылась, и оттуда выпорхнула очень даже симпатичная девушка. Ее вьющиеся волосы выбивались из-под чепца, на сгибе руки висела корзинка. Наши взгляды встретились. Пару секунд мы рассматривали друг друга, при этом девушка очень мило покраснела и сделала вид, что смотрит не на меня, а на вывеску над моей головой.

Кроме красивой куртки, на мне был новый берет с белоснежными перьями и серебряный с чеканкой пояс. Не сомневаясь, что мой богатый наряд произвел нужное впечатление на девушку, я расправил плечи и картинно положил руку на пояс, рядом с рукоятью кинжала. Такой способ знакомиться я уже видел, он нередко практиковался во всех слоях населения. Типа: «Смотри, какой я красивый. И не прочь с тобой познакомиться, а ты?» Она, в свою очередь, должна была скромно опустить глазки и… Дальше шли два варианта. Первый: недотрога. Второй: кокетка. При втором варианте я мог бы задержаться в этом городе на пару дней.

Вдруг раздался топот копыт, и из-за угла вылетел всадник, чуть не сбив идущего по улице горожанина и заставив того с испуганным воплем отпрыгнуть в сторону. В следующую секунду еще две женщины последовали его примеру и с криками отпрянули к ближайшей стене. Не обращая внимания на ропот прохожих, всадник, осадив лошадь, начал рассматривать вывески.

Мельком бросив на возмутителя спокойствия и тишины недовольный взгляд, я мысленно послал его куда подальше и сделал шаг к девушке. Но тут из-за угла вылетели два новых всадника, полностью перегородив улицу. И теперь уже все трое стали крутить головами в поисках нужной вывески. Первый всадник, судя по богатой одежде, был дворянином, второй — его слугой, а третий телохранителем, о чем свидетельствовали кольчуга и меч.

— Милорд, вон лавка того менялы!

Но хозяин не обратил никакого внимания на слова слуги, так как увидел прижавшуюся к стене девушку. В следующую секунду дворянин направил коня к ней.

— Обольстительница, — томным голосом заправского донжуана произнес он, склонившись к девушке. — Ты прелесть, милая. Как тебя зовут?

— Джейн, милорд.

— Очаровательное имя! Ты зажгла в моем сердце огонь, очаровательница!

— Милорд, мне надо домой!

— А ты еще и кокетка! Играешь со мною! Мне это нравится!

«Ха! Конкурент нарисовался! Ничего, и не таких обламывали!» — с этими мыслями я неторопливым шагом направился к наглому дворянину.

Только телохранитель обратил на меня внимание, да и то потому, что таким образом отрабатывал свой хлеб — поводя грозным взором по сторонам, словно в поисках опасности, угрожающей его хозяину. Жесткий взгляд и сломанный нос выдавали в нем любителя решать все жизненные проблемы ударом меча или дубинки. Слуга с заплывшими наглыми глазками, как и остальные горожане, находившиеся тут, наблюдал за действиями хозяина, кривя рот в довольной ухмылке. Я был в шаге от этого наглого приставалы, когда раздался истеричный девичий крик:

— Господин! Господин! Не надо! Пожалуйста, не трогайте меня!

Я подскочил к дворянину, который начал лапать девушку, и приступил к быстрым и решительным действиям. Схватив хама за куртку и узорчатый пояс, я со всей силы рванул его на себя. Не ожидавший ничего подобного, тот вылетел из седла наподобие пробки из бутылки шампанского и со всей дури грохнулся на булыжную мостовую. Крик истошной боли, исторгнутый из его глотки, прямо-таки взорвал воздух среди мгновенно наступившей тишины. Следующей моей целью стал телохранитель, представлявший для меня сейчас наибольшую опасность. Наемник сразу сообразил, что конь для него только помеха, так как между нами лежало тело его господина, корчившегося от боли, поэтому спрыгнул на землю и уже тянул меч из ножен, но я одним прыжком оказался возле него и нанес удар. После того как его мощная, почти квадратная челюсть пришла в соприкосновение с моим кулаком, телохранитель покатился по мостовой, гремя железом, как консервная банка. Я быстро обежал взглядом свидетелей происшествия. Ни прохожие, ни менялы, стоявшие в дверях своих лавок, ни слуга, который до сих пор с обалделым видом сидел на лошади, вроде не собирались встревать в события. Я уже собрался покинуть место происшествия, когда мое ухо уловило тихое всхлипывание, раздавшееся из-за коня.

Вот глупая! И она еще до сих пор здесь торчит?!

Бросил взгляд на телохранителя, который пытался оторвать голову от земли, и обошел лошадь дворянина. Увидев меня, девушка испуганно замерла. Вырез платья вместе со шнуровкой, как и ее прическа, явно нуждались в том, чтобы их привели в порядок. Я укоризненно покачал головой. Она тут же удивленно уставилась на меня полными слез глазами.

— Так, говоришь, тебя Джейн зовут?

— Да, милорд, — хлюпнула носом красотка.

— Идем, провожу тебя домой, а то, я смотрю, тут вокруг сплошное хулиганье.

— Как вы сказали, сэр?

— О господи! Пошли!

— Не пойду! Я кричать буду!

— Дело твое! Я к тебе в няньки не нанимался!

Но не успел я отойти, как за моей спиной раздались ее шаги.

— Сэр, подождите… Ой!

Резко обернувшись, я увидел стоящего в трех метрах от нас телохранителя с мечом в руке. Пусть он некрепко держался на ногах, но у него было оружие, к тому же это был профессиональный солдат. Наемник бросил взгляд на мои пустые руки, затем зло ухмыльнулся и крутанул в воздухе мечом. Говоря тем самым: «Что, парень, приехали?» Но только он сделал шаг вперед, как я хлопнул коня ладонью по морде. Не ожидавшее подобной подлости животное всхрапнуло и отскочило назад, задев крупом своего хозяина. Тот еще полностью не пришел в себя и не успел среагировать на ее скачок. И вновь раздался грохот железа, катящегося по камням. Не теряя времени, я схватил девушку за руку и потянул за собой. Зеваки, проводив нас глазами, вернулись к более интересному зрелищу: наблюдению за все еще корчившимся от боли и исходившим криком благородным господином и его слугами.

Пройдя быстрым шагом две улицы, мы свернули за очередной угол и остановились, так как девушка запыхалась. Погони, кажется, не было. Мое внимание приковала высокая грудь Джейн, которая быстро поднималась и опадала, словно хотела вырваться из-под шнуровки лифа. Правда, долго насладиться волнующим кровь зрелищем мне не дали две нежные ручки, скрестившиеся на глубоком вырезе, а как только я поднял глаза, меня встретил негодующий взгляд.

— Что за сердитый взгляд, милая? Ведь я вроде как твой спаситель.

— Извините, милорд, — ее глаза смягчились. — Я сама не своя. Очень испугалась. Простите меня, но мне нужно домой.

— А я?! Я провожу. Нельзя же отказать в такой малости своему спасителю, прелестная незнакомка.

При моих словах девушка зарделась, как маков цвет, затем чисто женским движением поправила прядь и сказала:

— Только до моей улицы, сэр. У меня очень строгие родители. Если они увидят нас…

— Хорошо, девочка.

— Вы добрый человек, милорд. Не то что некоторые… Спасибо вам!

Пока мы шли до ее улицы, я узнал, что Джейн дочь мелкого купца, торгующего тканями. Еще узнал, что типа, которого сбросил с лошади, зовут сэр Уильям Верней. Большой любитель молоденьких девушек и богатый дворянин. Среди горожан о нем ходили разные слухи, в том числе поговаривали, что по его приказу похищали понравившихся ему девушек, после чего тому приходилось откупаться, платя хорошие деньги их родителям.

Перед тем как расстаться с Джейн, я попытался договориться о новой встрече, но оказалось, что у девушки есть жених и даже назначен день свадьбы. День святого Мартина. Вежливо откланялся, а сам недовольно подумал:

«Могла бы и раньше сказать».

Полный мыслей, типа: «Стараешься, расстилаешься перед ними, а тебя раз — и кидают…» — я шел по улочке и вдруг встретился взглядом с молоденькой служанкой, шедшей мне навстречу с корзинкой на сгибе локтя, как и у Джейн. Она так лукаво и призывно улыбнулась мне, что мои губы невольно сами расплылись в ответной улыбке. Настроение сразу подскочило, и вскоре я и думать забыл о случае на улице Менял.

Побродив еще немного, я уже собрался идти на постоялый двор, но тут вышел на площадь, где толпились люди. Они окружили помост с креслом, в котором сидел благообразный старик со строгими глазами и свисавшей до пояса седой бородой, держа в руке резной жезл. Сзади, за его креслом, стояли двое молодых людей в одеждах герольдов. Один из них, с длинным списком, зачитывал очередное имя, другой громким голосом повторял его. Я подошел ближе. Перечислялись дворянские имена с описанием гербов и девизов. При каждом выкрикнутом имени толпа начинала восторженно орать, правда, не обходилось и без обидных замечаний.

— Этот не крепок в седле, готов вывалиться из него в любой момент!

— Ха! Барон такой толстый, что непонятно, как его лошадь такую тушу выдерживает!

Из толпы, один за другим, по мере перечисления имен, выбирались молодые люди, вероятно, пажи, и каждый нес уменьшенную копию рыцарского щита с гербом. Они подходили к большому деревянному щиту с вбитыми гвоздями, где уже висели полтора десятка маленьких щитов. Там стояли еще два герольда. Один с помощью длинной палки с крючком на конце развешивал декоративные щиты на этом «стенде», второй, сверяясь со списком, подсказывал ему место, куда надо повесить щит того или иного рыцаря. Как я понял, завтра состоится рыцарский турнир.

«Блин! — мысленно воскликнул я. — Рыцарский турнир! Классное шоу! Иду смотреть! Вот если бы еще программку достать на представление. Как да что. Интересно, а ставки они делали или нет? Вроде нет. По крайней мере, парни из исторического клуба ни о чем таком не упоминали. Стоп! Чую запах жареного мяса. Ага, вон и заведение. Ха! И название соответствует: «Обжора». Зайти, что ли?»

Я вошел в полутемный длинный зал и огляделся. За стойкой, среди свисавших с потолка колбас и связок лука, сидела пожилая женщина. Не знаю, как она выглядела в молодости, но сейчас лицо у нее было как у сказочной Бабы-яги. Нос крючком, острый подбородок, узенькие полоски губ и густые брови, нависшие над маленькими глазками. И взгляд — острый. Ощущение такое, что в тебя вонзаются два буравчика. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, а затем Баба-яга подала голос:

— Джин, мигом сюда! У нас знатный господин!

Ко мне тут же подлетела плотненькая девушка с веселыми озорными глазами, из породы резвушек-хохотушек:

— Господин, здравствуйте! Чего изволите?

— У вас тут как… — начал было я, но девушка тут же перебила меня:

— Не волнуйтесь, господин! У нас в конце зала — «чистая половина». Знатных гостей мы принимаем со всем уважением! Разрешите проводить вас?

Я кивнул.

В самом конце заведения, куда привела меня девушка, стояли два стола, за которыми спокойно могло уместиться человек двенадцать. Они находились за двумя столбами, потемневшими от времени и копоти, которые служили своего рода границей между простым людом и знатью. Один стол был полностью свободен, а за другим сидел дворянин примерно моего возраста в потертом камзоле. Видавшая виды шляпа была небрежно брошена рядом с хозяином, и он обтирал о нее пальцы. Впрочем, обилием и разнообразием стол не поражал. Скорее наоборот. Перед господином стояла кружка эля и тарелка вареных раков. По-моему, раки в эти времена деликатесом отнюдь не считались.

Дворянин оторвался от увлекательного занятия по разделке очередного речного обитателя и взглянул на меня весело и насмешливо.

«Не Аполлон и не Бельведерский», — отметил я.

Нос у дворянина был крупноват, глаза мелковаты, челюсть тяжеловата, а усы стрелками скорее подошли бы какому-нибудь смуглому идальго, а не англичанину. К тому же они были неухоженными, под стать неряшливой, давно не подравниваемой бородке. В то же время от посетителя сего храма еды и пития веяло силой, надежностью, весельем и доброжелательностью.

Дворянин подмигнул мне и сделал приглашающий жест:

— Скучно сидеть одному, а с простолюдинами не интересно — либо уборкой урожая, либо ценами на дрова мозги высушат. Присоединяйтесь! Двум благородным господам всегда найдется о чем поговорить. — Не дожидаясь моего согласия, он сказал девушке: — Джин, милая! Еще кружку моему приятелю и тарелку раков. За мой счет.

Он явно не был богат, но девушка, получив ласковое ускорение в виде хлопка по попке, мигом вернулась — я едва успел разместиться напротив дворянина. Видимо, в этом заведении его знали и уважали… а может быть, даже любили… некоторые. Честно признаться, мне такая широта души понравилась. Почти как в России — сам не допьет, но компанию себе обязательно найдет.

Поблагодарив дворянина за щедрость и решив, что негоже русскому человеку не ответить хлебосольством на угощение, принялся заказывать, исходя из двух персон.

— Что у вас есть?

— Мед, эль, вино.

— Тащи вино, какое получше! А из еды?

— Сегодня у нас свиное жаркое, свиные ребра, запеченные в эле, и тушенный с овощами цыпленок. К ним для сытности, если господа пожелают, есть тушеная кислая капуста, вареные бобы и перловая каша с толчеными лесными орехами. На сладкое — печенье на меду…

— Сладкое нам без надобности. На закуску дай свиные ребра, затем… жаркое. И… хлеб. И быстрее, девочка!

— Милорд, не извольте беспокоиться, мигом доставлю!

Не успела служанка отойти, как раздался голос дворянина:

— О! Нас ожидает роскошное пиршество! Отказываться от предложения достойного сэра не буду, так как нахожусь в несколько затруднительном положении. Позвольте представиться! Сэр Арчибальд Пакингтон. Сын барона Джеральда Пакингтона. Приехал поучаствовать в турнире. Впрочем… хм… ну, в общем, посмотреть.

— Сэр Томас Фовершэм. Сын барона Джона Фовершэма. Скажем так: мимо ехал.

Из дальнейшего разговора под ребрышки и вино выяснилось, что мой новый знакомый является фанатом турниров и всегда старался принять в них участие. Но, увы, не в этот раз. Полгода тому назад он неудачно выступил, после чего ему пришлось расстаться с доспехами и конем, поэтому теперь был вынужден довольствоваться ролью зрителя. Но Арчибальд не унывал и, довольствуясь самой скромной пищей и одеждой, продолжал, если представлялась такая возможность, посещать турниры. Он знал все тонкости проведения турниров, всех знаменитых бойцов, их любимые приемы, оружие и слабые места. На эту тему он мог, кажется, говорить часами.

После второго кувшина мы с ним стали закадычными друзьями, и он начал настойчиво уговаривать меня принять участие в турнире. Я отвечал, что тороплюсь, меня ждут и тому подобное. Но Арчи наседал на меня, толкуя о том, что слава рыцаря, добытая на турнире, — превыше всего, и я сказал, что согласен, чтобы он больше не приставал ко мне с этой идеей. Потом мы выпили за мои подвиги на турнире. Потом еще…

…Проснулся я в своей комнате на постоялом дворе, что само по себе было чудом, так как я совершенно не помнил, как добрался до него.

Блин! Это надо же… Голова моя… Ох! Четвертый кувшин… был явно лишним…

Не успел я привести себя в порядок, как раздался стук в дверь. На пороге нарисовался мой новый друг и сообщил о том, что меня занесли в списки участников турнира, которые проведут групповую схватку. После этой «радостной» вести я узнал, кому был обязан зачислением в турнирные бойцы. Как оказалось, двоюродный дядя Арчи по отцу, сэр Уильям Пакингтон, является не только личным секретарем господина барона Мольнара, но и главным маршалом турнира.

Да-а-а… Это надо же было мне так влипнуть!

Место для турнира было словно специально подготовлено матерью-природой. Неподалеку от Мидлтона расстилалась обширная зеленая поляна, окаймленная с одной стороны густым лесом, а с другой — холмом и редкими старыми дубами. Отлогие склоны невысокого холма спускались к широкой и ровной площадке, которую приспособили под арену, обнеся крепкой оградой в форме четырехугольника с закругленными для удобства зрителей углами. Для въезда бойцов на арену с северной и южной сторон в стенах ограды были устроены ворота. Сейчас у каждых из этих ворот стояли по два герольда и два трубача. Герольды обязаны были проверять звание рыцарей, желавших принять участие в турнире, и сверять их со списком. Поодаль выстроились разноцветные шатры, где участники готовились к турниру, а на пологом склоне была установлена трибуна для устроителей турнира и важных гостей. Чуть в стороне, ближе к трибуне, располагались еще несколько шатров, навес и большая палатка. Под навесом стоял деревянный стол, на котором на всеобщее обозрение были выложены инструменты хирурга. Единственного взгляда на пилу, лежавшую среди инструментов, мне хватило, чтобы больше не смотреть туда. В одном из этих шатров участники турнира могли поесть, в других разместились кузнецы, оружейники и прочий люд, готовый оказать бойцам надлежащие услуги.