Я как можно громче икнул, причмокнул и начал нетрезвым голосом:

— Что за город?! Ни одного приличного заведения, а шлюхи… бр-р! Разве это женщины? Колоды деревянные! Да еще какая-то пьянь под ногами валяется! Переулком нельзя пройти, чтобы не наткнуться. Стражу позвать, что ли? Как же! Полезут они сюда…

Походкой совершенно пьяного горожанина-гуляки я вышел из-за угла и медленно двинулся по улице.

— Соседу точно морду набью! Будет знать, как заглядываться на мою жену! Интересно, осталось дома вино? Или я его выпил, когда уходил?! Если Эмили хоть слово скажет, что я опять напился, я ей скажу… знай свое место, женщина! Я мужчина или поросячий хвостик?!

Снова свернул за угол, бубня и ругаясь, прошел еще полсотни метров и только тогда остановился и прислушался. За мной, похоже, никто не шел. И тут я помчался со всех ног…

Мое ночное приключение оказалось не только смесью триллера и боевика, но в какой-то мере и комедией. Правда, этот элемент проявился только в самом финале. Дело в том, что, мчась, не выбирая дороги, я неожиданно выскочил к постоялому двору, где мы остановились!

Народу в зале за время моего отсутствия заметно поубавилось. Компания из четырех пьяных гуляк громко выводила какую-то заунывную песню, да еще трое постояльцев торопливо поедали свой поздний ужин, перед тем как лечь спать. Подойдя к стойке, положил монету, забрал у хозяина кувшин с вином и поднялся наверх.

Хью отсутствовал, а Джеффри, полностью одетый, стоял у кровати и нацеплял пояс с мечом.

— Где тебя носило, Том?! — воскликнул он, увидев меня. — Я уже собрался на поиски!

Ишь, весь изволновался. Ну, прям, как заботливый папаша.

Джеффри действительно относился ко мне с истинно отцовской заботой, причем это не было простой угодливостью слуги. Сейчас было видно, что он искренне переживал за меня. Если до этого я еще думал, говорить ему о ночной стычке или нет, то теперь все сомнения отпали. К тому же после ночных приключений мне просто не терпелось выговориться, поделиться пережитым.

— Все в порядке, Джеффри. Давай кружки. Нам, похоже, есть о чем поговорить.

Лицо моего телохранителя сразу стало озабоченным. Он кинул меч на кровать и достал с полки две кружки. Я налил вино и выпил чуть ли не залпом. Отдышался и начал:

— Тут со мной произошла такая интересная история…

Выслушав меня, Джеффри некоторое время молчал, потом осушил свою кружку, которую до сих пор держал в руке, и сказал:

— Том, что сделано — то сделано, но, судя по всему, ты влез в чей-то заговор, пусть даже случайно. Поэтому твоя жизнь сейчас не стоит и гроша. Тут нужно учитывать не только заговорщиков, но и наемников, которые на них работают. Ведь ты украл у них деньги, и тебя будут искать с двойным усердием. А когда найдут, ты будешь рад, если тебя убьют сразу…

Ни фига себе! Положение у меня, как у той совы. Ею об пень или пнем по ней. По-любому плохо. И что мне при таком раскладе делать?

Джеффри тут же дал ответ на мой мысленный вопрос:

— Ложись спать, Том. На рассвете уходим из города!

Только начал раздеваться, как вспомнил о кошельках. Достал их и бросил на стол.

— Ого! — воскликнул мой телохранитель. — И сколько там?

— Как-то не до счета было.

Я разделся и собрался лечь, но тут Джеффри сказал:

— А кошелек-то с гербом!

Я повернулся. Джеффри стоял у стола и крутил в пальцах один из кошельков. Подошел к нему. Кошелек, который держал мой телохранитель, был замшевым, сделанным явно на заказ. На боку у него был вышит герб.

— Чей это герб?

— Не знаю. Точно не английский. Скорее всего, французский.

— Тогда плевать! — И я направился к своей кровати.

Глава 5

Дорожные приключения

Джеффри поднял меня на рассвете. Я никак не мог разлепить глаза, но повторный толчок в плечо заставил меня сделать это. Увидев суровое лицо Джеффри, я тут же вспомнил события прошедшей ночи и вскочил с кровати. Пока я второпях одевался, телохранитель пытался разбудить Хью, который, по его словам, пришел очень поздно и в совершенно непотребном виде. Но несколько оплеух и кувшин холодной воды, вылитый на голову, сделали свое дело — лучник сумел встать на ноги.

Я, по совету Джеффри, снял с копья флажок с гербом. Мы оседлали лошадей и покинули постоялый двор.

Я с некоторым удивлением увидел, что улицы уже полны народу. У колодца выстроилась очередь сплетничающих женщин с ведрами. Двери лавок и мастерских были открыты настежь. На улочках, ведущих к рынку, было не протолкнуться от крестьянских телег и купеческих возов, отовсюду доносились стук копыт, ржание, щелканье кнутов и ругань возчиков. Нам пришлось заворачивать лошадей и объезжать это столпотворение окружным путем, но только мы добрались до городских ворот, как оказались у нового затора — две телеги сцепились колесами. Напряжение, копившееся во мне, в эти минуты достигло апогея. Сколько я ни старался себя сдерживать, все равно постоянно бегал глазами по снующему вокруг нас народу в поисках подозрительных лиц. Когда, наконец, дорога освободилась и мы смогли вырваться за ворота на простор, то сразу пришпорили коней и помчались во весь опор. Я не видел изумленного лица Хью, скачущего сзади, но вполне мог представить его физиономию, когда мы неожиданно для него понеслись как сумасшедшие.

Громилу по кличке Рваное Ухо, одного из двух находившихся тогда в ночной засаде, а сейчас поставленного наблюдать за восточными городскими воротами, как будто шилом кольнуло в одно место, когда он вдруг узнал в одном из трех всадников «пьяницу» из переулка. Когда троица проехала мимо него, головорез подбежал к группе наемников, сидевших на лошадях.

— Меченый, это тот самый! Точно!

— Чего орешь, Рваный, как нищий на рынке? — презрительно процедил главарь бандитов. — Вижу. Мы поехали, а Лорду скажи, пусть готовит денежки. Парни, за мной!

Громила, злобно скалясь, смотрел наемникам вслед, пока те не исчезли из виду, потом вздохнул, сглотнул тягучую слюну и поспешил к хозяину. Ему очень хотелось зайти в таверну и промочить горло парой кружек доброго эля, но он гнал от себя эту мысль. Даже при своей тупости он понимал, что, если своим промедлением рассердит хозяина, эль может стать последним удовольствием в его жизни. Нынешний хозяин Рваного Уха, по кличке Лорд, очень не любил, когда его люди допускали ошибки, и наказывал за них ножом по горлу. Этой ночью после доклада Лорду бандит не столько понял, сколько звериным чутьем ощутил, что их с напарником жизни какое-то время висели на тонком-претонком волоске. И все из-за того, что они не проследили за тем «гулякой» из переулка. С другой стороны — им никто не приказывал следить за кем-либо, а только сопроводить доверенного слугу хозяина до места, но в сам переулок не входить. Если потребуется их помощь, доверенное лицо хозяина подаст сигнал, а не потребуется — они должны были сопроводить его обратно. Они сделали в точности, как им сказали. Только когда они услышали слова загулявшего горожанина, до них дошло, что в переулке что-то неладно. Увидев трупы, они сделали самый простой для себя вывод: противники убили друг друга. О чем и доложили Лорду. Именно тогда они испытали на себе его ярость, но хуже всего оказалось то, что тот взбесился не из-за смерти своего наемника, а из-за бумаги, о которой они даже понятия не имели.

— Если они убили друг друга, то где тубус?! Где он?! Где запечатанный деревянный ящичек?! Он должен был быть там! Крысы кладбищенские! Висельники!

В эту ночь их жизни спасли только уверения, что они хорошо запомнили того «пьяницу» и при встрече смогут его опознать.

В то время когда Рваное Ухо шел с докладом к хозяину, сам Лорд сидел в таверне «Голова быка» со стаканом вина и ждал вестей от своих людей. Он не был лордом в полном смысле этого слова, хотя и являлся представителем известного дворянского рода во Франции, правда, сильно обедневшего и потерявшего свое прежнее влияние. Но он не мог ни назвать своего настоящего имени, ни заявить о своем дворянстве после того, как в пятнадцать лет, в ссоре, заколол ровесника, своего двоюродного брата. Если он о чем-то и сожалел, то только о том, что сделал это при свидетелях.

Будучи с детства болезненным ребенком и постоянно проигрывая схватки ровесникам, он так и не стал хорошим воином. Даже сейчас, на исходе четвертого десятка, с его богатым жизненным опытом в убийстве ближнего, он не рискнул бы встать с мечом в руке против серьезного противника, зато во владении кинжалом и арбалетом ему было мало равных. Удар ножом в спину и яд в бокале стали излюбленными методами его работы, которая заключалась в шпионаже и убийствах. В нем не было ни чести, ни совести, зато все это в избытке заменяло ему циничное отношение как к чужой жизни, так и к чувствам. Он с большим удовольствием играл человеческими чувствами. Хорошее знание психологии, хотя он и понятия не имел о таком слове, давало ему власть над людьми, которой он упивался, считая себя вершителем судеб. Это было бы его единственной слабостью, если бы не случавшиеся время от времени приступы неожиданного неуправляемого гнева. Именно во время одного из таких приступов он лишил жизни своего двоюродного брата. Они случались очень редко и были особенно страшны своей непредсказуемостью для человека его «профессии».

Во время скитаний он перепробовал многое. Довелось ему быть учеником аптекаря в Париже, где он приобрел начальные знания о сонных зельях и ядах, и подручным палача, и даже главарем небольшой банды, но Лорд понял, чего он хочет, только после двух лет службы камердинером у одного французского епископа. Именно на этом поприще он отточил умение влезать людям в душу, выпытывая их тайны, а затем манипулировать ими. К тридцати пяти годам за ним тянулся кровавый список убитых, а также обесчещенных и преданных им людей. Его искали не только ближайшие родственники убитых, но и несколько десятков дворян, желавших увидеть кровь клятвопреступника и предателя на своем клинке. Спустя время он получил известность как хладнокровный шпион и умелый убийца, который за деньги готов достать хоть дьявола из ада. Росло мастерство, росли и доходы — теперь у него было столько денег, что он мог прожить безбедно не одну, а целых две жизни. Изредка ему приходили в голову подобные мысли, но недолго там задерживались, так как Лорд прекрасно сознавал, что такая жизнь для него равносильна самоубийству. Однако постоянно метаться, меняя места жительства, уходя от наемных убийц, пущенных по его следам, становилось все сложнее и утомительнее. Раны и годы все чаще напоминали ему, что со временем придется остепениться. Неизвестно, как бы сложилась его жизнь дальше, если бы на него не вышла группа людей с такой заманчивой наградой за работу, от которой наемный убийца не смог отказаться. Ему предложили герцогскую корону, что означало власть над людьми. А ведь именно она была и оставалась по сей день его главной страстью, смыслом его жизни.

«Править людьми! Вот мой удел! Даже если обещанный мне герцогский трон будет не из красного дерева, а из кучи трупов! Пусть воняют, зато мягко сидеть! Я буду повелевать этими пустоголовыми марионетками, дергая за ниточки, которые они называют чувствами! Хм… Что-то я сегодня излишне возбужден. Не стоит слишком сильно горячить свое воображение, это сгущает кровь, что может вредно отразиться на желудке и мужской способности. А ведь восхитительная еда и роскошные женщины прекрасная приправа к власти, они придают ей еще более изысканный вкус! Поэтому мне лучше сосредоточиться на деле. Я с таким трудом нашел виконта… Навел барона на него… Ад и дьяволы! Как так получилось?! Как эти тупоголовые ублюдки могли упустить человека?! Впрочем, я сам виноват. Выбрал отборных глупцов, у которых столько ума, сколько в их дубинках. Проклятие! Ладно, попробуем понять: кто он? Из Хранителей? Или посторонний человек? Но куда тогда делись деньги и бумага?! Эти висельники заявляют, что вбежали в переулок сразу же, как оттуда вышел пьяный горожанин. Ни денег, ни тубуса они так и не нашли, хотя обшарили все вокруг. Даже если принять, что тубус они пропустили, не обратили на него внимания, то как быть с деньгами? Их забрал пьяный? Значит, он же прихватил тубус. Тогда… тогда он не просто горожанин, а человек Хранителей. Но как он мог там оказаться?! Как?! Мне нужен этот человек, виновен он в этом или нет! Нужен! Иначе я так и не найду концов этой запутанной истории! Если еще и Меченый допустит ошибку… Только попробуйте, паршивые псы, упустить еще раз — дьявол в аду рога себе обломает от зависти, когда увидит, что я с вами сделаю!»

Мы уже успели отмахать по дороге не менее пяти километров, когда нас стала нагонять группа вооруженных людей. Погоня? Очень даже похоже. Можно было, конечно, решить, что это скачут воины из дружины какого-нибудь местного барона, но они не имели на одежде ни гербов, ни цветов своего господина.

— Стой! — закричали сзади, и никаких сомнений у меня не осталось.

Я пришпорил лошадь. Сколько времени могли выдержать кони бешеную скачку, я не знал, так как не имел подобного опыта. Мне оставалось только крепче держаться в седле и молить Бога, чтобы тот помог оторваться от преследователей.

Джеффри пошарил в суме и резко выбросил руку назад жестом сеятеля.

«Чеснок!» [Чеснок (рогульки железные, пометные или подметные каракули, триболы, триволы) — военное заграждение. Состояло из нескольких соединенных звездообразно острых стальных штырей, направленных в разные стороны. Если его бросить на землю, то один шип будет направлен вверх, а остальные составят опору. В основном концы штырей соответствовали вершинам правильного тетраэдра. Заграждение из множества разбросанного чеснока было эффективно против конницы, применялось также против пехоты, слонов и верблюдов. Длина каждого стержня около 5 см, толщина 0,8–1 см. Стержни могли оканчиваться зазубринами, как рыболовные крючки. (Примечание автора.)] — догадался я.

Самое что ни есть отменное средство против конницы с каких-то там времен! Я слышал о нем от своих приятелей-историков, но никогда не видел. Чтобы убедиться в его действенности, я обернулся, что совпало с взрывом криков, проклятий и ржания, раздавшимся у нас за спиной. На дороге билась покалеченная лошадь, в трех метрах от нее, на обочине, лежало ничком тело ее хозяина. Другой конь пытался встать на ноги, что нельзя было сказать о человеке, оставшемся неподвижно лежать на земле. Я еще не успел полностью осознать увиденное, как Джеффри, придержав лошадь, выхватил из ножен меч и закричал:

— Загоним грязных хорьков в ту нору, откуда они выползли на свет божий! Томас! Хью! Бей! Руби врага!

Развернув лошадь, он ринулся на преследователей. Почти автоматически я повторил его действия, правда, без воинственных криков и, скажу честно, без особого вдохновения. Спустя миг к нам присоединился Хью, который, в отличие от нас, размахивал не мечом, а топором.

Наша атака в какой-то мере явилась неожиданной для преследователей, что привело их к необдуманным и поспешным действиям.

Один из них послал коня в объезд рассыпанных рукой Джеффри маленьких «ежей», но его маневр закончился неудачей — его конь встал на дыбы, дико заржав от боли. Судя по всему, несколько железных рогулек отлетели дальше других собратьев и упали в густую траву, где конь наступил на них. Бандит попытался удержаться в седле, но налетевший на него Хью не дал ему этого сделать, разрубив плечо.

Дикий вопль раненого на какую-то долю секунды отвлек одного из головорезов, тем самым дав возможность Джеффри прорубить его защиту. Ярость, всплывшая изнутри, привычно затянула кровавой пеленой глаза. Нет пыли. Нет дороги. Нет травы и солнца. Нет парня из будущего. Есть только меч, взметнувшийся над головой, да враг, которого надо убить. Отразив чужой меч, я сам нанес удар, за ним другой…

Вынырнув из ярости, словно из темного омута, я вдруг увидел полные смертельного страха глаза врага на залитом кровью лице. Вот он покачнулся в седле и ткнулся головой в лошадиную гриву. Я растерянно огляделся. Чуть в отдалении телохранитель вытирал окровавленный клинок о гриву своей лошади. Хью, соскочив на землю, добивал раненого наемника, которого ссадил с седла. Джеффри последовал его примеру и убил ударом в шею все еще лежавшего в беспамятстве головореза. Он уже собрался подойти к следующему, когда я закричал:

— Остановись! Этот мне нужен живым!

Оруженосец понимающе кивнул и сказал Хью:

— Свяжи его, а затем поставь на ноги! — после чего начал обирать мертвеца.

— Прекрати, Джеффри! У нас мало времени!

Он удивленно посмотрел на меня. На его лице читалось:

«Дело сделано. Куда торопиться?»

— Непонятно?! Пока на дороге никого нет, подберем троих, схожих телосложением с нами, переоденем в наши куртки и изуродуем им лица. Но сделать это надо аккуратно — будто раны получены в бою. И кинем их недалеко от обочины. Хью, ты у нас самый неприметный — переоденешься в одежду одного из этих типов и когда мы доедем до ближайшего городка, поведешь наших коней и двух трофейных на продажу. А затем, обмывая сделку в местном кабаке, постарайся «проговориться», что это добыча с ограбления на дороге.

Если Джеффри на мои слова отреагировал спокойно, то у Хью, ничего не знавшего о событиях прошедшей ночи, глаза на лоб полезли. Правда, удивляться ему долго не пришлось. Получив тычок локтем в бок и услышав слова телохранителя: «Выполняй приказ!» — Хью коротко поклонился мне и четко отрапортовал:

— Все будет выполнено в точности, мой господин!

Потрудились мы на славу и успешно все сделали. Больше всего времени ушло на сбор чеснока. Затем забрали единственного оставшегося в живых преследователя и трофейных коней, съехали с дороги и углубились в дубовую рощу.

Меченый был главарем банды уже четыре года. Это большой срок для человека, сделавшего своим ремеслом убийства и насилие. Сильный и жестокий, он был одним из тех людей, которые не только хорошо владели оружием и умели заставить себе повиноваться, но и могли мыслить, реально прикидывая шансы в той или иной ситуации. Именно поэтому, когда он очнулся и увидел разожженный костер, а себя в нижнем белье, то тут же понял, что удача отвернулась от него. Бандит не питал иллюзий в отношении своей судьбы, поэтому сразу сделал для себя выбор — быстрая смерть.

Увидев, что пленник пришел в себя, я задал традиционный вопрос, который хоть раз, но всегда задавали в боевиках, будь то книга или фильм:

— Будем говорить или молчать?

Открывший было рот Меченый в последний момент вдруг заколебался: «А вдруг… пронесет? Ведь Лорд говорил, что это может быть простой горожанин…» — но уже в следующую секунду в его плечо вонзился кинжал.

— А-а-а!!!

Джеффри, словно не слыша дикого вопля, повернул кинжал в ране и сказал Хью:

— Принеси пару угольков, прижжем рану этому молчуну! Очень хорошее средство для…

— А-а-а!!! Не надо огня! Что вы хотите от меня узнать?!

— Кто тебя послал? С какой целью? — начал я допрос.

— Я должен был захватить тебя…

Джеффри ударил пленника в лицо кулаком:

— Вонючий хорек, ты не сказал: «сэр»! Ты меня понял, висельник?!

Тот слизал с разбитых губ кровь и осторожно произнес: