Небо только начало светлеть, а лес уже наполнился звуками, шорохами и птичьим щебетанием. За лесом между поредевшими стволами деревьев чувствовался простор, пока еще не видный глазу из-за стелящегося по земле рассветного тумана. Постепенно проснулись все остальные разведчики. Я и Гриша Мошков сходили к дороге, чтобы осмотреться. То, что мы увидели, ни мне, ни ему не понравилось. За дорогой раскинулось большое поле с редким вкраплением кустарников. В ста метрах от нас у небольшой рощицы стояли две большие палатки, охраняемые часовыми. За ними виднелся грузовик и полевая кухня. По левую сторону от нас, уже на самой дороге, стоял мотоцикл. Водитель помахал немного руками, разминаясь, а затем стал толкать в плечо задремавшего в коляске пулеметчика. Тот стал ругаться, говоря, что Ганс дурак и мог бы дать ему поспать еще минут двадцать, так как эти лентяи, Вилли с Альфредом, придут заступать на пост, как обычно, на десять минут позже. Солдат, когда вылез из коляски, со стонами и вздохами стал разминать застывшую спину, при этом недовольно бурча, что они тут делают, раз русских диверсантов уже взяли.
Мы осторожно отползли обратно. Вернулись, рассказали Паше и радисту, что лес практически блокирован. По крайней мере в нашем направлении. Наш шанс выжить — это выкинуть рацию и спрятаться в глубине леса, но это было мое личное мнение. Выскажи я его, меня сразу посчитают трусом и предателем. У нас не было времени, чтобы внести изменения в план или как-то его откорректировать, к тому же мы пропустили один сеанс связи. Следующий должен был состояться через полчаса. Если мы не ответим, то могут послать еще одну или даже несколько групп разведчиков, а выйдем на связь — обозначим себя, после чего за нами будут гоняться все кому не лень.
Все это понимали, поэтому мой вопрос «что будем делать?» поняли правильно.
— Передаем кодовую фразу и быстро уходим в глубь леса. Запутываем следы, а затем следуем в направлении, согласно поставленному перед нами плану. Достигнем этого места. Здесь кончается лес и начинаются болота, — Гриша показал на карте место и закончил: — и где-нибудь пробуем проскочить. Я прекрасно знаю, как немцы не любят болота, и пару раз пользовался этим, отсиживаясь. Не боись, прорвемся, парни. Ну как, согласны?
«То есть подставляем себя фрицам и одновременно пытаемся выполнить приказ командования или посмертно стать героями. Хороший план. Дальше некуда».
Паша и радист почти синхронно кивнули головами в знак согласия. Может, это и было правильно, но то, что при этом наши шансы на выживание резко уменьшались, в расчет, похоже, никто не брал. Мне это сильно не нравилось, но разногласий в подобной ситуации быть не должно, поэтому следом и я кивнул головой.
На скорую руку перекусили, после чего Кораблев вышел на связь и передал условленную фразу: «Рассвет встает». Теперь там, на Большой земле, знали, что разведгруппа начала работать. В дальнейшем выходить на связь мы имели право только в случае получения нами проверенной информации. Еще до отправки нам сказали, что несколько радиостанций будут постоянно на приеме, ожидая наших сообщений. Согласно утвержденному командованием плану, нам нужно было двигаться в направлении небольшого городка, который одновременно являлся узловой станцией и сейчас находился где-то в семидесяти километрах от нас.
Машина генерала Рихтера остановилась в трех метрах от затормозившего мотоцикла охраны. Следом за машиной генерала остановился грузовик. Адъютант генерала, выскочивший из машины, подбежал к задней дверце, открыл ее и, вытянувшись, замер. Стоило генералу выйти из машины, как тут же к нему направился полковник Зайдель, в сопровождении майора Хольца и капитана Вернера. Чувствовалось, что все три офицера сильно волнуются, это было видно по их напряженным лицам. Генерал Рихтер, отвечающий за безопасность тыла группы армий, слыл жестким и непреклонным человеком. Слухи о нем ходили самые разные, но были и общеизвестные факты. Три виновных, по его мнению, офицера закончили жизнь самоубийством, а еще около десятка были разжалованы и отправлены рядовыми на Восточный фронт.
Его сухое, аскетическое лицо с глубоко сидящими глазами и тонкими, бесцветными губами напоминало обтянутый кожей череп. «Череп». Так его звали за глаза и произносили эту кличку всегда шепотом.
— Господин генерал…
Оправдательная речь полковника, которую он готовил последние полтора часа, была прервана небрежным жестом генеральской руки. Тот оглядел стоящих перед ним офицеров пустым, ничего не выражающим взглядом, и от этого их сердца, и так колотящиеся от страха, забились еще сильнее.
— Полковник, два часа тому назад вы сказали, что с русскими диверсантами все покончено. Группа уничтожена, а рация захвачена. Это ваши слова?
— Так точно, господин генерал, — полковник побледнел еще больше.
— Потом вы снова позвонили и сказали, что на связь вышла русская рация. Это как понять?
— Господин генерал, мы не знали численности русских парашютистов. Как и не знали, что группа будет состоять из двух самостоятельных отрядов, каждый из которых будет иметь рацию. Мы это не учли, но район высадки до сих пор блокирован двумя армейскими батальонами и ротой СС, а на место выхода русского радиста уже отправлена мобильная группа капитана Фуллера. С минуты на минуту мы ждем от него сообщений. Капитан Вернер!
К ним шагнул капитан, держа в руках карту. Не успел он ее протянуть, как Рихтер остановил его движением руки, затем чуть повернул голову и отдал приказ своему адъютанту, стоявшему у него за спиной:
— Капитан! Шнитке, ко мне!
Спустя пару минут из кабины грузового автомобиля гибко и легко выпрыгнул высокий, атлетически сложенный офицер в маскхалате, который легким и пружинистым шагом приблизился к группе офицеров. Не успел он встать по стойке смирно, как генерал представил его: — Господа офицеры, перед вами обер-лейтенант Шнитке, командир специального подразделения «Призраки». Он и его люди отлично зарекомендовали себя в Чехии, Голландии и Франции. Сейчас они прибыли к нам, на Восточный фронт, вместе с 27-й гренадерской дивизией из Бургундии. Я не ошибся, обер-лейтенант?
— Никак нет! Все точно, господин генерал!
— Именно им я поручаю закончить эту операцию! Полковник, вы меня поняли? Поиск русских будет проводить группа Шнитке, а значит, рота капитана Фуллера переходит в его распоряжение! Теперь… — генерал прервался, глядя на подбежавшего к ним лейтенанта-связиста.
Наткнувшись на холодный взгляд Рихтера, связист резко затормозил и перешел на четкий, печатающий шаг.
— Господин генерал…
Новый резкий нетерпеливый жест генерала прервал начавшего по всей форме доклад офицера.
— Капитан Фуллер только что передал, что его люди вышли на след русских диверсантов, господин генерал! — выпалил одним махом лейтенант и замолк, преданно глядя на Рихтера. Тот, уже не обращая внимания на стоящего по струнке связиста, бросил быстрый взгляд на командира спецподразделения.
— Берите своих людей, обер-лейтенант, и немедленно отправляйтесь!
— Слушаюсь, господин генерал!
— И еще. Оставьте здесь пару-тройку своих людей. Пусть походят по лесу. На всякий случай!
— Слушаюсь, господин генерал!
— Теперь вы, господа! — генерал повернулся к стоящим навытяжку офицерам. — Вы прекрасно знаете, что наша первоочередная задача сохранить тайну операции «Железный кулак», поэтому по моей просьбе генерал Рунг выделил вам еще две роты СС. Полковник, мне нужна крупномасштабная карта!
— Господин генерал, пройдемте к моей штабной машине! — с нескрываемым облегчением предложил полковник Зайдель, надеясь, что для него все еще, может, и обойдется.
