Виктор Точинов
Небо цвета крови
Пролог
Орбитальный ДОТ «Заря свободы», 42 год э.п.к.
Экраны внешнего обзора гаснут — разом, все одновременно — и несколько томительных секунд неясно: прекратил ли существование третий уровень защиты, или же всё значительно хуже.
«Один… два… три…» — мысленно произносит Леонед [Расшифровка имен жителей Эриданского Союза приведена в кратком словаре имен и топонимов.], подсознательно растягивая отсчет, удлиняя паузы между звучащими в голове цифрами.
Незамысловатый прием не помогает: «ше-е-е-есть, се-е-е-е-емь…» — всё, дальше считать смысла нет. Только что пирозаряды отшвырнули в космос обломки: искореженные орудийные, ракетные и излучающие установки, и немногие уцелевшие системы внешнего наблюдения и управления огнем, и разбитые прямыми попаданиями эмиттеры защитных полей, и устройства, обеспечивавшие энергией и боеприпасами оборонительные узлы уничтоженного третьего уровня.
Потому что орбитальный ДОТ «Заря свободы» отдаленно напоминает плод эрладийской песчаной пальмы: ядро — небольшой астероид, выведенный на планетарную орбиту, над ним — точь-в-точь как оболочки упомянутого плода — надстроены шесть искусственных оболочек, шесть защитных уровней.
Сейчас, вместо сокрушенного третьего, в бой должен был вступить четвертый. Но почему-то не вступает…
Экраны остаются темными, динамики молчат. Либо датчики четвертого уровня, сканирующие окружающее пространство во всех диапазонах, мгновенно вышли из строя, либо их сигналы не доходят до сердца ДОТа, до командного пункта.
Все системы, управляющие оборонительным и наступательным оружием, рапортуют: то, чем им надлежит управлять, отсутствует. Вообще. Напрочь. На всех четырех оставшихся уровнях отсутствует. Словно прилетела четырехкрылая птица батхан, известная любительница пальмовых плодов, — огромная такая птица, разросшаяся до гигантских размеров и как-то научившаяся порхать в космосе. Прилетела, щелкнула клювом, — и разом раскусила все оболочки, небрежно отбросила в сторону, и вот-вот полакомится нежным сочным ядром…
Командный пункт ДОТа. Небольшой оперативный зал, укрытый в самой сердцевине астероида. Стена, идущая полукругом — один огромный сплошной экран, состоящий из массы экранов поменьше. Вдоль нее — тоже полукругом, снизу, — столы, дисплеи, напряженные спины людей. Вернее, четырех людей и одного трезианина. Эти пятеро — весь гарнизон, остальное делает автоматика. Стук клавиш. Негромкие разговоры.
— Энергетический — норма.
— Жилой блок — норма.
— Шлюз-три — связи нет.
— Проклятье!
— Шлюз-два — связи нет.
— Проклятье!
— УЭСы — норма.
— Шлю-ю-юс-с оти-и-ин — с-с-сфяс-си нет, — трезианин шипит, растягивая гласные и оглушая звонкие согласные.
— Р-р-р-р-р… — Это уже человек, не нашедший слов для выражения эмоций.
— АРБ — готовность минус десять.
— Зет-туннель — связи нет.
Глухой удар — кулак с размаху опускается на мягкий пластик стола.
Киберы из аварийно-ремонтной бригады через считанные секунды будут готовы ринуться устранять неисправности. Но что ждет их там, за шлюзами, ведущими на внешние оборонительные уровни?
«Устрица…» — Леонеду вновь приходит в голову биологическая аналогия. ДОТ «Заря свободы» похож сейчас на устрицу, не имеющую ни глаз, ни ушей. Моллюск ощущает — что-то не так, что-то изменилось в окружающем мире. Но что? Лежит ли он на прибрежном песке, на линии прибоя — и следующая же волна вернет в родную стихию? Или — банкетный стол и фарфоровая тарелка? Надо приоткрыть створки, но… Но это может очень плохо закончиться: может быть, уже приготовлен острый крючок, — зацепить, выдрать из раковины нежное тело моллюска…
Леонед не только не пробовал — он никогда не видел устриц, лишь читал о них в старых книгах. И у него мелькает абсолютно несвоевременная мысль: «Или крючками извлекали мясо лангустов? (Их Леонед тоже никогда не видел.) А скорлупу устриц раздавливали специальными…»
Мысль остается незаконченной. Оглушительный вопль перекрывает тихое гудение аппаратуры и негромкие фразы.
— ЭКРАНЫ!!! — истошно кричит человек.
Леонед рывком распахивает глаза — и перестает видеть мелькание цифр на видеоматрицах, имплантированных на внутреннюю сторону век.
Экраны включились — все до единого. И на каждом одно и то же изображение: лицо человека крупным планом. Холеное породистое лицо. Немолодой — на лбу залегли три горизонтальные морщинки, виски густо серебрит седина, остальная шевелюра серо-стального оттенка.
Леонед пытается понять: как, каким образом сделано это подключение? — и не понимает.
Молчание. Нехорошее, неприятное.
Дрожащий голос:
— ЦПК — не отвечает…
Всё. Конец. Устрица, чуя неладное, плотно сжимала створки — не помогло, их раскрыли острым лезвием ножа… «Вирус…» — понимает Леонед. Он слышал о такой возможности, слышал на уровне слухов, легенды. Враждебная программа существует в виде пакета информации, передаваемой нетрадиционными способами, — колебаниями температуры или гравитационного поля, например. Датчик атакуемого объекта, собирающий внешнюю информацию, сам преобразует вирус в цифровой вид, сам отправляет в обрабатывающий компьютер.
— Ну что, вояки? — спрашивает человек, заполонивший экраны; голос его звучит из динамиков громкой связи. — Пришли в себя? Способны выслушать мои предложения?
Бозадр, командир ДОТа, громко выкрикивает, что он способен сделать с человеком, едва лишь до него доберется. Умирать типу с седыми висками придется долго и мучительно, к тому же весьма постыдным для мужчины образом, но он ничуть не смущается, — похоже, просто не слышит, связь установлена в одностороннем режиме.
— Флаг-капитан князь Игнатьев-Центаврийский, командир крейсера второго ранга «Святой великомученик Сысой».
Голова на экранах изображает легкий, едва заметный поклон.
— Из бывших, сука… — говорит Бозадр, весьма понизив голос, словно князь способен их услышать. — Здоровенные здесь поместья у Центаврийских были, и рудники…
— С-стес-с-с-сь — на ас-с-с-стерои-и-ите? — шипит трезианин, как всегда понимающий все буквально. В интонации вопроса должно бы звучать удивление, но изображать эмоции звуками эта раса не умеет — и на голове трезианина встают торчком короткие мясистые отростки, в обычных обстоятельствах плотно прижатые к черепу.
— На планете! — командир машет рукой куда-то вниз.
Флаг-капитан вновь начинает говорить — официальным тоном, словно зачитывая заранее подготовленный текст:
— Во избежание ненужных жертв и бессмысленного кровопролития предлагаю капитулировать. Время на размышление — тридцать три с половиной ваших минуты, затем начнется штурм. Каждому, кто поднимется за названное время по зет-туннелю и выйдет наружу невооруженным, гарантируется жизнь. Остальные выходы заблокированы. Время пошло.
Князь делает паузу и добавляет с другой интонацией:
— Хотя я предпочел бы вас раздавить, как загнанных в угол крыс.
И становится видно, что вся холодная корректность «бывшего» — всего лишь маска, скрывающая самую лютую, животную ненависть.
«Что за странный срок — тридцать три с половиной минуты?» — недоумевает Леонед. Потом соображает: флаг-капитан, как и прочие императорские прихвостни, живет по имперскому времени, у них минута метрическая, чуть длиннее, из ста секунд… Если перевести, то наверняка получится нормальная круглая цифра…
Взгляды всех пятерых поневоле тянутся к таймеру. Секунды мельтешат, затем цифра в третьем справа окошечке меняется на другую.
Тридцать две минуты… Тридцать две минуты между жизнью и смертью…
* * *
Пятеро по-прежнему сидят полукругом. Но теперь, развернув вращающиеся кресла, — не спиной, а лицом друг к другу.
Экраны вновь темны, динамики безгласны. Отключили их сами, обесточив, — когда изображение князя Игнатьева-Центаврийского сменилось пропагандистским фильмом. Торжествующий диктор вещал о победоносном наступлении имперских войск, и его слова сопровождались видеорядом: разбитые корабли и станции орбитальной обороны (все, конечно же, с эмблемами Эриданского Союза), и десантные боты, волна за волной опускающиеся на Марэлен (уже на девятый день войны! разве этого ждали? разве к этому готовились?), и бесконечные колонны пленных, уныло бредущие к имперским транспортникам — истощенные, форма грязная, рваная, в глазах — бесконечная тоска, непонимание: как, как, как такое могло произойти?
Задумываться, где в пропагандистской поделке правда, а где хвастливая ложь и компьютерная графика, не хотелось. Потому что, задумавшись, можно понять: правды много. Иначе не оказался бы ДОТ «Заря свободы» в такой ситуации — здесь отнюдь не граница, не передовая линия обороны. Бета Эридана — глубокий тыл… был совсем недавно.
Леонед и не задумывался, а вскоре исчез объект для раздумий: Бозадр вырубил экраны и динамики.
Молчание. Тяжелое, мрачное.
Все пятеро знают: настоящей драки здесь, внутри каменного ядра астероида, не будет. Да и возможностей для нее нет, все серьезное оборонительное вооружение — наверху, и уже под чужим контролем… Партизанить с личным стрелковым оружием? Так ведь выследят в лабиринте технических туннелей, причем используют их собственную аппаратуру слежения… И прикончат. Раздавят, как загнанных в угол крыс.
