— Мужчина? — удивилась Фелисити.

— Если подумать, мужчинам свойственно делать заявления, по-настоящему не задумываясь о последствиях. Они просто дают предписания то насчет одного, то насчет другого, совершенно не задумываясь, как получить предписанное. Нет, судьба — определенно мужчина. И, как и всякий мужчина, нуждается в помощи хорошей женщины. — Графиня Уиндем пила чай и с удовлетворением улыбалась будущей золовке. — А мне так хочется помочь.

— Что мне делать?

Найджел расхаживал по гостиной Мэдди. Он не спал всю ночь, мучась от груза ответственности, который однажды ляжет на его плечи. Он просто не готов к тому, что это «однажды» придет так скоро. Первое, что он собирался сделать утром, так это открыть душу перед сестрой, но не смог заснуть до рассвета и проспал гораздо дольше, чем предполагал. Остановившись, он встретился взглядом с сестрой.

— Что мне делать?

— Я не знаю. Принять свои обязанности? Вести себя как взрослый человек?

Мэдди улыбнулась. Эта улыбка ему хорошо знакома. За приятной улыбкой не скрывалось ничего приятного. Неужели ему суждено быть мучимым женщинами, считавшимися приятными, но на деле совершенно иными? Он не стал об этом раздумывать. Нельзя постоянно отвлекаться на образ леди Фелисити, не покидавший воображения.

— Тебе легко говорить. — Найджел продолжил мерить комнату шагами. — Ты преуспеваешь на выбранном поприще.

— Какое это у меня выбранное поприще? Умоляю, скажи, что это я такое выбрала?

— Ты и сама знаешь. Графиня, хозяйка дома, жена, мать. Что у тебя сейчас? Семнадцать детей?

— Пять, как тебе прекрасно известно. Только временами кажется, что их семнадцать.

— Нет, милая сестренка. Временами кажется, что их сорок.

Даже теперь он не смог противостоять соблазну пошутить насчет детей Мэдди: пять мальчишек, а среди них две пары близнецов. По правде говоря, он обожал племянников, но предпочитал общаться с ними недолго и на почтительном расстоянии. Иногда их присутствие доставляло ему удовольствие. Сестра сказала бы, что сам он чуть старше маленького ребенка.

— Положение жены и матери я выбирала точно так же, как ты — поприще следующего виконта и главы семьи.

— Но тебе это подходит. Ты очень неплохо справляешься.

— Слава Богу. Только это подходит мне, как и большинству женщин, поскольку настоящего выбора у нас нет. Нам нельзя получить законным образом профессию. Нам позволено заниматься искусством как хобби. Если женщина бедная и имеет хорошее воспитание, она может стать учительницей в начальной школе или гувернанткой с унизительно низким жалованьем и отсутствием уважения.

— А ты платишь гувернантке унизительно низкое жалованье?

— Я плачу гувернанткам эквивалент их веса в золоте. Каждой из них.

Найджел постоянно подшучивал над сестрой из-за того, что она не могла удержать надолго ни одну гувернантку, как бы хорошо ни платила ей. Дети ее были, мягко говоря, резвыми.

— Я люблю моих детей, обожаю мужа, получаю удовольствие от занимаемого в обществе положения и вполне довольна жизнью. И все же неплохо по-настоящему иметь выбор и возможность стать кем-то другим. — В голосе сестры появилась тоскливая нотка, никогда ранее Найджелом не замечаемая.

— А кем бы ты стала?

— Не знаю. Наверное, мне понравилось бы учиться в Оксфорде, как ты. Думаю, было бы здорово заниматься политикой или правом. Или наукой. Я бы с удовольствием стала астрономом.

— Астрономом? — Он улыбнулся сестре. — Почему ты так сказала?

— Просто так. — Она улыбнулась слишком невинным образом. — Вдруг пришло на ум.

Найджел прищурился. Его сестре ничто не приходило на ум «просто так».

— Я тебе не верю.

— Тем не менее это так. Изучать звезды — увлекательное занятие, это очень даже романтично. Ночи напролет рассматривать звездное небо в телескоп. Например, на балконе.

У леди Фелисити есть и телескоп, и балкон. Она единственная из его знакомых, у кого это было, хотя, по правде говоря, если не брать в расчет Робина, в круг его знакомых не входили ученые. Заявление сестры было очень необычным. Возможно, кто-то навел ее на такую мысль?

— Мадлен, что тебе известно?

— Дорогой братец, мне известно множество вещей. Во-первых, ты насмерть напуган решением отца и…

— Конечно, напуган. И не без причины. Я точно ввергну все семейство в пучину бедности.

— И, как я говорила до того, как ты меня столь грубо прервал, ты единственный, кто так считает. Единственный, кто думает, что эта задача тебе не по плечу. Отец никогда не принял бы такое решение, будь у него хоть малейшие сомнения по поводу твоих способностей. Найджел, тебя готовили к этому с того момента, как ты начал ходить. Вся твоя жизнь — это подготовка к тому, что ты станешь следующим виконтом.

— Кажется, я не многому научился, — пробормотал он.

— Подозреваю, ты научился большему, чем думаешь. Честно говоря, Найджел, ты ведешь себя не лучше Эдварда, а ему лишь девять. Нет, я не права. Иногда твое поведение меньше всего напоминает поведение взрослого человека. Мой старший сын и его младшие братья ведут себя лучше.

— Спасибо. Именно это я и хотел услышать.

— Именно это ты и должен был услышать. Думаю, тебе еще мало.

— Что я веду себя как ребенок?

— Да.

— Проклятие, Мэдди, я чувствую себя ребенком, совершенно не подготовленным и абсолютно некомпетентным.

— Вероятно, это одна из самых больших глупостей, какие ты когда-либо говорил, а ты давно усвоил привычку говорить глупости.

— Еще раз спасибо. — Он взглянул на сестру. — Мэдди, тебя изменило материнство, и не в лучшую сторону. Раньше ты больше мне сочувствовала и лучше понимала мои проблемы.

— Я научилась неплохо управляться с маленькими детьми и их проблемами. Твоя проблема не идет ни в какое сравнение с твоими опасениями. Отец точно не бросит тебя в воду, чтобы ты утонул или выплыл сам. Найджел, он будет рядом. С того момента, как ты окончил школу, и до сегодняшнего дня отец предоставлял тебе полную свободу, так? Он ничего от тебя не требовал…

— Я должен появляться на каждом светском рауте, который матушка считает важным.

— Бедный, бедный Найджел. — Мадлен дотронулась до его лба тыльной стороной руки, изображая ложное сочувствие.

Найджелу сильнее всего захотелось вернуться в детство и вцепиться ей в волосы.

— Вынужден перемещаться с одного раута на другой ради поддержания внешних приличий и респектабельности, а остальное время проводить, участвуя в неприличных проделках и многочисленных интрижках с такими же неприличными женщинами.

— Тяжело поддерживать внешние приличия, да?

Найджел откинулся в кресле и улыбнулся:

— Я просто выбился из сил.

— А ты не думал, что в дополнение к новым обязанностям тебе пора бы обзавестись супругой?

— Нет, — быстро произнес он, игнорируя образ леди Фелисити, непрошенно возникший в голове.

С тех пор как он снова встретил ее и обнаружил, что леди Фелисити вовсе не девочка, как он думал, образ ее постоянно представал перед глазами. Что странно, он видел ее не такой, какой она была в памятную ночь знакомства, но такой, какой она могла бы быть. На балконе белое ночное одеяние колышется от легкого ветерка, задерживаясь на каждом восхитительном изгибе настолько, чтобы дразнить и манить.

— Я совершенно уверен, что не думал на эту тему и не собираюсь этого делать.

— Тебе прекрасно известно, что ты не сможешь откладывать это вечно. Тебе понадобится жена. Дети, наследник.

— А нельзя просто взять одного из твоих? У тебя их более чем достаточно. Понимаешь, меня совершенно не интересуют те юные милашки, которых мне демонстрируют каждый сезон. Должен сказать, делается это лишь с оглядкой на мое будущее положение. И может быть, из-за моего симпатичного личика. — Он задорно усмехнулся: — У меня ведь чертовски симпатичное лицо.

— С твоим высокомерием не сравнится ничто, — парировала сестра, с любовью глядя на него.

— Если уж что-то делать, то делать хорошо. — Найджел откинулся на подголовник кресла и уставился на сводчатый потолок. — Они все такие благовоспитанные, так хорошо себя ведут, так стараются угодить. Так чертовски совершенны. Знаешь, ни в одной из них нет и следа веселья.

— Конечно, знаю. Когда-то я была одной из них.

— О нет, Мэдди. Ты всегда давала мужчинам смутный намек, что в тебе есть что-то непристойное, скрываемое маской приличия.

— Глупости. Это из-за моего родства с тобой. Вина из-за близости к виновному и тому подобное. Мое же поведение всегда было выше любых упреков. — Ну, может быть, не всегда.

Брат расхохотался, потом стал серьезным.

— В данный момент мне совершенно не нужна жена, а если и понадобится, то нужна такая, которая не была бы совершенством, имела бы недостатки и ум. Представить себе не могу ничего ужаснее, чем провести остаток дней с женщиной, которая всегда со мной согласна. — Немного помолчав, он поднял голову и усмехнулся: — Нет, позволь уточнить. Не могу себе представить ничего ужаснее, чем прожить всю жизнь с одной женщиной.

— И все же многие мужчины живут именно так.

— Святые, Мэдди. Каждый из них. В первую очередь твой муж. Я жил с тобой под одной крышей. Я знаю, как с тобой может быть трудно.

— Однако проблема ведь не во мне, правда?

— Нет, — вздохнул брат. — Проблема во мне. Очень плохо представлять собой проблему и знать об этом.

Он долго молчал. Мэдди права: конечно же, отец не дурак и не станет рисковать будущим семьи. Если отец считает, что Найджел справится с задачей, значит, Найджел справится, вне всяких сомнений. Несмотря на это, Найджел впервые в жизни обнаружил, что подвергает сомнению суждение отца. По правде сказать, возможно, это скорее свидетельство неуверенности в себе, чем отсутствие уверенности в компетентности отца. И все-таки признать наличие проблемы еще не означает решить ее. Пришло его время. Мэдди права и в этом. Лучше заняться делами сейчас под руководством отца, чем после его смерти. Кроме того, как у Мэдди не было в жизни выбора, так нет и у него. Он решительно выдохнул:

— Значит, мне лучше всего заняться этим, да?

Мэдди взглянула на него с явным недоверием:

— Чем заняться?

— Всем. Принять на себя заботы отца. Выполнить предназначенное мне судьбой.

— С судьбой не поспоришь. Думаю, в понятие «судьба» входит и понятие «жена».

— Нет. Видимо, да, но не сейчас. Я пока не готов принять на себя эти обязанности. Время до моего дня рождения собираюсь провести за ознакомлением с семейными делами, как пожелал отец. И собираюсь прожить следующие шесть недель как последние. Во многих смыслах… они последние.

— Не сомневаюсь, ты прекрасно повеселишься. — Сестра подалась вперед и похлопала Найджела по колену. — Кстати, о веселье. Ты не забыл, что через две недели я даю бал?

— Тот самый бал, который ты обычно устраивала в честь дня рождения, пока не отказалась публично заявлять о каждой дате?

Мадлен не обратила внимания на саркастический тон.

— Тот самый.

Найджел подавил усмешку.

— Я никогда не забываю о твоем бале.

— Значит, я могу рассчитывать на твое присутствие? Ты будешь там?

— Я не пропущу его. Он будет небольшим и, как обычно, только для близких?

Такой вопрос было непросто задать с серьезным видом. Мадлен не знала, что такое «небольшой» и «для близких», когда речь заходила о балах. В этом она пошла в мать.

— Еще меньше. Только пятьдесят или шестьдесят ближайших друзей. Когда начинаешь сороковой десяток, развлечения должны быть соответствующими.

— Сороковой? — расхохотался Найджел. — Тогда нам исполнилось бы по четыреста лет. Ты имела в виду четвертый?

— Четвертый, сороковой, какая разница? — Она махнула рукой. — Когда приближается день рождения, любой день рождения, осознаешь, как быстро летит время. Что жизнь и правда мимолетна.

— Какое философское замечание. Что привело тебя к такой мысли?

— Думаю, решение отца. Символическая передача факела. Это привело меня к мысли, что он не будет с нами вечно. И мама.

— Об этом я не подумал, — тихо проговорил Найджел.

Он так сосредоточился на собственных переживаниях, что ни на мгновение не задумался о том, что какими бы здоровыми ни выглядели родители, все же придет день, когда их не станет. День этот неизбежно приближался с каждым прожитым годом.

— По-моему, больше всего отцу хочется, чтобы ты занял прочное положение. Как глава семьи. Имея собственную жену и детей, — решительно заявила Мадлен.

— Это пожелание я выполню. Когда-нибудь.

— Ты просто несносен.

— Делаю, что могу. А теперь, каковы твои планы на предстоящий бал? Тебе нужна в чем-нибудь моя помощь?

— Чем ты можешь помочь?

— Да ничем. Я просто подумал. Знаешь, я хочу помочь.

— В этом, милый братец, мы до сих пор очень похожи.

Глава 5

Женщине по-настоящему нужен муж, предпочтительно тот, кого можно легко обучить.

Юджиния, леди Килборн

Леди Фелисити шла по садовой дорожке и напоминала цветок, воплощая собой расцвет женской красоты. Найджелу это зрелище напомнило персик, хотя он был в этом не слишком уверен, да и не особенно над этим задумывался. Персик в самом соку. Мысль, пришедшая в голову, тут же была изгнана. Если он начнет думать о ней как о сочном персике, кто знает, что будет дальше. Он всегда любил персики.

Найджел вежливо подошел.

— В последние дни я начал подозревать, что вы меня преследуете.

Он вложил в эти слова весь шарм, какой только мог, но, по правде говоря, был недоволен.

Он замечал леди Фелисити на каждом светском рауте, на котором побывал за прошедшие две недели. Казалось, невозможно обернуться и не увидеть эту женщину. Может быть, это просто совпадение, но тут Найджел сомневался, так как прекрасно ощущал ее присутствие. Она была на балу у леди Фервик и на музыкальном вечере у лорда Пембертона. Он видел ее в театре и на благотворительном празднике в пользу бездомных сирот, на маскараде в Воксхолле. Однако в то время как Найджел видел ее везде, она, казалось, вообще его не замечала. Именно это-то и раздражало больше всего. Найджел и сам не смог бы объяснить, зачем сейчас нашел ее, хотя и предполагал, что просто устал оттого, что его игнорируют.

— Какое поразительное совпадение, мистер Кавендиш. Я как раз начала подозревать, что вы меня преследуете, а тут вы.

— На приемах, которые дает в саду мистер Бернфилд-Уайт, собираются все хоть сколько-нибудь примечательные личности, — ответил он тоном, в котором оправдательные нотки слышались гораздо сильнее, чем ему хотелось. — Он будто из-за чего-то оправдывался. — Но я вас там никогда не видел.

— Возможно, потому не видели, что я бывала на каждом из этих приемов с тех пор, как достигла подходящего возраста. — Она помолчала. — Конечно, за исключением прошлого года.

— А что было в прошлом году?

— Меня не было в стране. Большое путешествие по континенту, знаете ли.

— Вам понравилось?

— Да, очень. Альпы, острова Греции, особенно Италия. Есть в путешествиях нечто, отчего в жизни открываются иные перспективы. Мне кажется, у нас в Англии слишком сужено представление о жизни. Что соответствует порядочному воспитанию, что нет. Если хотите думать по-новому, путешествуйте. — Фелисити взглянула на него. — Не так ли, мистер Кавендиш?

— Определенно, — пробормотал он, хотя и никогда по-настоящему над этим не задумывался.

Она удивленно подняла бровь.

— Кажется, вы не слишком уверены. Мистер Кавендиш, вы когда-нибудь путешествовали?

— Разумеется. После университета я совершил большое путешествие. В высшей степени… далекое.

Все путешествие представляло собой непрекращающуюся попойку. Он помнил, что превосходно провел время.

— А где вам понравилось больше всего?

— В Италии, — ответил он не задумываясь. — Особенно в Венеции.

— А почему?

Этот вопрос смутил Найджела. Пребывание в Венеции оказалось особенно шумным и доставило ему массу удовольствия.

— Очевидно, история этого места. Искусство и архитектура. Этот город не имеет себе равных и многому учит в культурном отношении.

— Согласна с вами. — В ее темных глазах зажглись искорки веселья. — А я думала, вы скажете: «венецианцы». В самой атмосфере этого города есть нечто смутно чувственное. Намек на упадочническое веселье, будто сама жизнь состоит лишь в радости.

Найджел был поражен. Леди Фелисити и впрямь постоянно представала в новом свете.

— Да, и это тоже.

Она рассмеялась искренне и открыто. Будто ей было нечего скрывать, и с удовольствием смеялась от души.

Найджел огляделся и выяснил, что дорожка, по которой они шли, свернула и пролегала параллельно реке. Другие гости их не слышали, но прекрасно удерживали в поле зрения. Во всем этом не было ничего непристойного, и это возможность выяснить, не попадалась ли леди Фелисити ему на пути намеренно, а если так, то с какой целью.

— Вы позволите сопровождать вас?

— По-моему, вы уже это делаете, — спокойно заметила она.

— Похоже на то. Вы возражаете?

Она остановилась и вгляделась в Найджела. Взгляд ее был оценивающим, она будто решала, стоит ли ему позволять идти рядом. «По крайней мере она не считает меня скучным. Хотя это и не важно».

— Мистер Кавендиш, я с удовольствием прогуляюсь в вашей компании.

— На мгновение я испугался, что вы откажете.

— На мгновение я так и собиралась поступить, — весело проговорила она и зашагала дальше.

Найджел взглянул ей вслед, леди Фелисити оглянулась через плечо:

— Вы идете?

— Да, конечно, — пробормотал он и быстро оказался рядом. — А почему?

— Почему я думала, не отказать ли вам?

Он кивнул.

— Вы скандально известны, не знаю, не повредит ли мне, что меня видели в вашем обществе. Более того, я не уверена, что поощрять ваше внимание хорошо, — надменно проговорила она.

— Мое внимание? — удивился Найджел. — Я не оказываю вам никакого внимания.

— Разумеется, оказываете. Сегодня вы меня нашли…

— Просто чтобы поговорить.

— И вы преследовали меня…

Найджела охватило негодование.

— Этого я вообще не делал!

— Тогда как вы объясните то обстоятельство, что, куда бы я ни направилась, вы тоже оказываетесь там?

— Это случайное совпадение, — решительно заявил он. Найджел не стал принимать во внимание, что сам отверг возможность совпадения, когда задумался о том, не преследует ли его леди Фелисити. — Ничего более. В конце концов, сейчас начало сезона, и в том, чтобы постоянно встречать одного и того же человека, нет ничего необычного.

— Возможно, — ответила леди Фелисити тоном, свидетельствовавшим, что она ему совершенно не верит.

— Леди Фелисити, уверяю, я вас не преследую.

Она пропустила это мимо ушей.

— Знаете, вы просто могли бы нанести мне визит, и мы вместе загладили бы недоразумение.

— У меня нет намерения…

— Конечно же, это будет не особенно весело, так? — сказала она скорее себе, чем ему. — Таким образом, вы здесь, и я здесь, но мы притворяемся, что не видим друг друга. Это придает всему некое ощущение запретности, да?

— Нет, — тут же ответил Найджел. — То есть да. Я хочу сказать… — Он вздохнул, не зная, что и сказать. — У меня нет никакого желания наносить вам визит.

— Нет? Совершенно никакого?

Карие глаза стали огромными и еще более очаровательными. Найджел снова ощутил, что тонет в них. Он судорожно сглотнул.

— У меня нет желания обидеть вас.

— И все-таки.

Она вздернула подбородок. Господи, неужели эта женщина готова расплакаться? Найджел не знал, вынесет ли он слезы из этих глаз.

— Понимаете, леди Фелисити, вы красивая, вы очень интересный собеседник и совершенно очаровательны.

— И все-таки, — повторила она.