Они добрались до розария. Низкие кусты позволяли без труда заметить любопытных. Фелисити отпустила Юджинию перед каменной скамьей.
— Так. Теперь можешь договорить.
— Я больше не голодна, — заявила Юджиния и поставила тарелку на скамью. — Но я вовсе не закончила разговор о Найджеле Кавендише.
— Представь, как я удивлена.
— Ответь, ты не… — Юджиния впилась в нее мрачным взглядом, — преследуешь Найджела Кавендиша?
— Не преследую, — без колебаний ответила Фелисити и отметила про себя, что совершенно не солгала.
Она полна решимости выйти за него замуж, но он не преследует его в прямом смысле слова. Что она делает, так это подстрекает его к преследованию. А это — совершенно иное.
— Я тебе не верю.
Фелисити расхохоталась:
— А почему?
— Потому что я тебя знаю. Я знаю тебя с нашего первого сезона и никогда не видела, чтобы ты проводила так много времени с каким-либо джентльменом, сколько провела сегодня с мистером Кавендишем.
— Глупости. Я провела в его обществе всего несколько минут. А еще мы все время были на виду.
— Едва ли это имеет значение. Этот мужчина — негодяй.
— Но негодяй с хорошей перспективой, — с усмешкой ответила Фелисити.
— Пусть так, но потребуется много времени и усилий, чтобы его облагородить. Времени, дорогая подружка, которого у тебя просто нет. Это твой шестой сезон.
— Пятый, — пробурчала Фелисити. — Прошлогодний я пропустила.
— Именно это я и имею в виду.
— А что, если я не хочу его перевоспитывать? А что, если он нравится мне именно таким, каков есть?
Юджиния открыла рот от удивления.
— Ты шутишь.
— Я не говорю, что у меня есть какие-то планы в отношении мистера Кавендиша…
— Надеюсь!
— Но если бы такие планы были, по-моему, сама привлекательность такого мужчины в том, что ты рассматриваешь ее как порок.
— Что все рассматривают как порок.
— Так зачем же мне или любой другой женщине желать изменить то самое, что в первую очередь привлекло внимание?
Юджиния всматривалась в нее с недоверием.
— Потому что… потому что…
— Да?
— Потому что… он не подходит для брака, вот почему. — Юджиния решительно покачала головой. — Если он не изменит своего поведения, то точно разобьет сердце любой женщины, которая будет настолько глупа, что выйдет за него замуж. Но человек есть человек, он не может измениться.
— Не уверена, что мистер Кавендиш таков, — мягко проговорила Фелисити. — Кажется, у него есть кое-какие моральные принципы. Как ты и подчеркивала, я не из тех женщин, к которым он обычно демонстрирует интерес. Ни в одной из сплетен или слухов, которые до меня о нем доходили, не говорилось о том, что он разрушил чью-то репутацию.
— Все когда-то случается, — мрачно заметила Юджиния.
— Значит, ты обо мне столь невысокого мнения? Ты считаешь, что я настолько глупа? Что я позволю разрушить мою репутацию?
— Нет, конечно, нет, — вздохнула Юджиния. — Наверное, ты самая умная из всех знакомых мне женщин. Однако когда дело касается любви, об уме забывают.
Фелисити расхохоталась:
— О любви речь не идет.
— Вот видишь! Когда он женится, а он точно это сделает, женой явно будет кроткое хорошенькое создание без мозгов. Это создание станет следующей виконтессой Кавендиш и поэтому не будет обращать внимания на его неблагоразумные поступки и скандальное поведение. Вот как поступают такие мужчины, как он. Я тебя знаю. Такого поведения ты не потерпишь. А это означает, что ты будешь очень несчастна, и жизнь твоя превратится в сплошное страдание.
— Какую премиленькую картинку ты нарисовала.
— Такая картина рисуется многократно, и мне бы не хотелось видеть на ней тебя, Фелисити… — Тон подруги стал мягче: — Я знакома с несколькими достойными джентльменами, друзьями моего мужа. Хочу тебя с ними познакомить. Они приятны в общении, с хорошей репутацией, а еще подойдут для брака.
— Подойдут для брака? Звучит очень похоже на описание лошади, пригодной для прогулки по парку, но на которую на скачках не поставишь.
— Совершенно неуместное сравнение. Но точное. Скаковая лошадь в роли мужа никому не нужна.
— Лошадь для повозки тоже, — сухо заметила Фелисити.
— О нет, для брака нужна милая практичная лошадка для повседневных нужд. Хорошо приученная к седлу и не склонная к нервному поведению, такая, как мой Альберт.
— Альберту вряд ли понравилось бы сравнение с практичной лошадью. — Хотя, если подумать, милый, приятный в общении Альберт, наверное, не воспротивится сравнению с хорошо обученной лошадью. — Кроме того, Юджиния, я встречала кое-каких лошадей во время последних сезонов, но ни одна не заинтересовалась мной как… всадницей.
— Это потому, что ты не заинтересована в поездке, — возмутилась Юджиния и вздохнула: — Неужели я так сказала?
Фелисити расхохоталась:
— И правда сказала.
— Знаешь, ты на меня дурно влияешь. — Юджиния изо всех сил старалась остаться серьезной, но Фелисити всегда могла вызвать у нее улыбку.
Невозможно найти двух более разных женщин. Не только по внешнему виду, но и по характеру. Юджиния — блондинка невысокого роста, склонная к полноте, с кожей цвета сливок и роскошными формами. Она посоветовала Фелисити быть скромнее в запросах, тогда как самой Юджинии никогда не приходило в голову ограничивать в чем-то себя. Добиваясь брака с простодушной настойчивостью и получив несколько предложений, она не отступала, пока не нашла именно того, кто ей нужен. Мужчиной этим оказался лорд Альберт Килборн — здравомыслящий респектабельный человек с невозмутимой манерой поведения, в равной степени спокойный и в то же время на удивление живой, что удивляло всех, включая саму Юджинию.
— Почему же ты думаешь, что эти приятные в общении друзья Альберта с хорошей репутацией мной заинтересуются? — Фелисити скрестила руки на груди. — В течение пяти сезонов на меня мало кто обращал внимание.
— Возможно, потому, что ты не проявляла к ним интереса. А ты не думала, что по этой причине они находили тебя скучной?
— Нет, даже представить себе такого не могу, — возмутилась Фелисити. — Я занимательная личность, прекрасная собеседница, с чувством юмора. Могу быть просто очаровательной.
Юджиния подняла бровь.
— Да, могу.
— Когда захочешь.
— Ну да, когда захочу. Если же джентльмен мне совершенно неинтересен, не вижу причин тратить время… — Фелисити поморщилась. — О Боже. — Юджиния фыркнула. — Я скучная?
— Ты была скучной.
Фелисити поразила ужасная мысль.
— Ты считала меня скучной?
— Я твоя ближайшая подруга и никогда такого не подумала бы. — Юджиния пристально посмотрела на подругу. — А ты изменилась. Я заметила это сразу, как только увидела тебя снова. Думаю, это все влияние путешествий и континента. Это заметили и джентльмены.
— Что ты имеешь в виду под переменами? — медленно проговорила Фелисити.
— В тебе появилась уверенность, может быть, утонченность. Не знаю, как выразиться. Ты будто знаешь тайну, неизвестную всем остальным, и не собираешься ее раскрывать.
— Ты так считаешь? — Фелисити попыталась скрыть усмешку, но не смогла. Это гораздо лучше, чем быть скучной. — Тайна, которая больше никому не известна? Это мне нравится.
— Я думала, ты расскажешь. — Юджиния нерешительно улыбнулась. — А еще в этом сезоне ты сделала нечто, чего я раньше за тобой не наблюдала.
— Правда?
Юджиния кивнула.
— Ты флиртовала. По-моему я раньше не видела, чтобы ты флиртовала.
Фелисити рассмеялась:
— Глупости. Разумеется, я флиртовала раньше, всегда флиртовала. Я безнадежная любительница флирта.
Юджиния фыркнула:
— Ты никогда не считала, что стоит утруждаться из-за какого-то мужчины.
— Разумеется, нет. Это просто неправда. Могу рассказать о нескольких серьезных флиртах задолго до этого года.
Но Фелисити не могла вспомнить ни одного такого примера до этого сезона. Конечно, она флиртовала с мужчинами во время путешествия. Среди них сын французского графа, симпатичный итальянский аристократ и очаровательный композитор из Вены. С момента возвращения она совершенно явно флиртовала с лордом Бекхемом, мистером Копкорном в театре, а также сэром Кеннетом на маскараде, хотя это мог быть вовсе и не Кеннет. А каждый разговор с Найджелом явно был с ноткой флирта. Ни один из этих флиртов не потребовал никаких усилий. А еще в этом году джентльмены стали к ней гораздо внимательнее.
— Женщина, желающая выйти замуж, должна предпринимать определенные усилия, — заметила Юджиния.
Фелисити помотала головой:
— Очевидно, я никогда этого не осознавала. Почему ты не сказала мне этого раньше?
— Не знаю, — ответила Юджиния и взяла тарталетку. — Мне казалось, это не так уж важно.
Фелисити долго изучала подругу взглядом. Юджинии всегда хотелось есть, когда она была сбита с толку.
— Юджиния?
Юджиния откусила большой кусок. Фелисити забрала у подруги пирожное и швырнула его в кусты.
— Юджиния, что ты пытаешься скрыть?
Юджиния сглотнула и с тоской взглянула на тарталетку.
— Помни, что я твоя подруга.
— Я помню.
Как ни странно, лицо Юджинии приняло виноватое выражение.
— Ты моя самая близкая подруга в целом мире.
Фелисити прищурилась.
— Юджиния?
— Я молчала по ряду причин. — Юджиния помедлила, подбирая слова. — Во-первых, ты совершенно не хотела выйти замуж так сильно, как этого хотела я. Поэтому не было необходимости ничего говорить. А во-вторых…
— Продолжай.
— Честно говоря… — Юджиния прерывисто вздохнула. — Я боялась, если ты приложишь хоть какие-то усилия, то никто не обратит на меня никакого внимания.
— Что ты такое говоришь?
— Ты высокая, грациозная, как античная греческая статуя.
— Я? Греческая статуя? Самая большая глупость, какую я когда-либо слышала, — возмутилась Фелисити.
— Ничего глупого. А сравнение со статуей только усиливает некую отчужденность поведения, всегда свойственную тебе. Мы всегда держались вместе, поэтому я боялась потеряться на твоем фоне, боялась, что меня никто не заметит.
— Тебя — и не заметить? Мужчины все время лезли из кожи вон, лишь бы подойти к тебе. Ты миниатюрная блондинка, и у тебя есть… это. — Фелисити указала на грудь Юджинии.
— Это сослужило мне хорошую службу. Но ты оставалась моим идеалом. Признаюсь, я ревновала.
— Ты ревновала меня? Меня? — Фелисити даже не пыталась скрыть свое удивление.
— Да. — Лицо Юджинии приняло выражение крайнего раскаяния и истинного страдания. — Ты сможешь когда-нибудь простить меня?
— Простить тебя?
Фелисити долго смотрела на подругу. Кто бы мог представить, что все эти годы, когда Фелисити восхищалась изгибами и округлостями Юджинии, подруга завидовала ее формам и манерам?
— Мне кажется, — медленно проговорила Фелисити, — что на самом деле ты просто щадила мои чувства, не сказав, насколько скучной я выглядела…
— Только не я, — тут же возразила Юджиния. — Я всегда считала тебя интересной личностью.
— …не говоря уже о том, что, по твоему мнению, я не прилагала никаких усилий, чтобы привлечь или очаровать джентльменов и была, по сути… как неживая.
— Мне искренне жаль.
— Не стоит.
— Значит, ты все-таки меня прощаешь? — настаивала Юджиния.
— Кроме ревности, которая скорее выглядит как лесть, прощать совершенно нечего.
— Слава Богу, — облегченно выдохнула Юджиния. — Я так переживала по этому поводу. Я чувствовала себя просто ужасно и очень хотела помириться.
— О да!
— Правда, правда, — закивала Юджиния. — Любым доступным мне способом. В конце концов, ты моя ближайшая подруга.
— Да-да, я знаю.
Фелисити задумалась. Она вовсе не была уверена, что хочет воспользоваться помощью Юджинии, но Альберт — совершенно другое дело. При отсутствии плана неплохо иметь помощника. Она усмехнулась, взяла подругу за плечи и повернула лицом к толпе на лужайке.
— Видишь вон там мистера Кавендиша?
— Да, — медленно проговорила Юджиния.
Фелисити наклонилась как можно ближе и тихо зашептала на ухо:
— Я намереваюсь выйти за него замуж.
— Нет, — простонала Юджиния.
— Да. Я приняла твердое решение выйти замуж за мистера Кавендиша, как и ты, когда собиралась выйти за Альберта.
— Но Альберт такой… такой… замечательный.
— И мистер Кавендиш такой. — Фелисити задержала взгляд на Найджеле, сердце ее затрепетало. — Ты мне поможешь.
Юджиния замерла.
— Нет.
— Обязательно поможешь! Потому что ты моя ближайшая подруга. И потому что некоторые из твоих тайн я пока храню… — Она понизила голос и подавила смех.
Юджиния испугалась.
— Ты этого не сделаешь.
— Могу сделать.
— Ну ладно. — Юджиния освободилась от рук Фелисити. — Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Пока не знаю. Просто хочу, чтобы ты помогла мне в случае необходимости.
— Думаю, это ужасная ошибка. — Юджиния решительно вздохнула. — Но очевидно, выбора у меня нет. — Она сдвинула брови. — А ты и правда раскрыла бы мои тайны?
— Только Альберту.
— Фелисити Мелвилл, ты просто безнравственная женщина. Возможно, вы с мистером Кавендишем друг друга стоите.
— Ах, милая Юджиния. Я на это рассчитываю.
Глава 6
Матери нужны здоровые и умные дети любой ценой.
Мадлен, графиня Уиндем
— Ты!
Найджел замер на ступенях лестницы, ведущей в бальный зал сестры.
— Что я сейчас натворил?
— Сегодня — совершенно ничего, — откликнулась Мэдди.
Вид у нее был более чем измученный. Странно. Перед началом приема Мэдди всегда все держала под контролем. Но сейчас поверх платья красовалась накидка, перчатки она держала в руках, а вид был такой, будто она собирается покинуть дом. Или сбежать.
— Мне приятно тебя видеть, Найджел.
— Что-то не видно, чтобы ты была особенно довольна. Я не просто здесь, я появился на добрых полчаса раньше. Большего ты просто и желать не могла.
Он взглянула на пустой бальный зал. Никаких суетящихся слуг, никаких музыкантов, настраивающих инструменты, никаких невероятных букетов.
— Может быть, я слишком рано появился?
— Катастрофа, Найджел, сущая катастрофа. — Мэдди расправила плечи, в глазах появилась решительность. — Тем не менее у меня все под контролем.
— Неужели? — Найджел скептически поднял бровь.
— Именно так. — Она направилась вниз, натягивая перчатку. — А теперь мне нужно, чтобы ты остался здесь и…
— Куда ты? Что здесь происходит? — Он указал на бальный зал. — Должен сказать, все выглядит совершенно иначе, чем когда бал вот-вот начнется.
— Потому что он не начнется. По крайней мере, здесь не начнется. — Мэдди расстроенно вздохнула. — Бал перенесен в Кавендиш-Хаус. Матушка предложила провести его там, как только услышала, что произошло.
— Да что же такое здесь произошло?
— У нас потоп, — ответила сестра.
— Я знаю, что такое потоп. Чтобы мой дом привести в первоначальный вид, потребовалось несколько месяцев. Я только на этой неделе переехал. — Он замолчал и пригляделся к сестре. — Почему ты на меня так смотришь?
— Ты дарил моим мальчикам игрушечные лодочки?
Найджел не знал, стоит ли признаваться. Подарок казался ему совершенно безобидным.
— Да…
— Что ты сказал им, когда дарил эти… эти… лодки?
— Я сказал, что в детстве с удовольствием катался на лодках под парусами на садовых прудах.
В памяти тут же всплыли точные слова и сосредоточенные лица племянников, запоминавших каждое слово.
— Что при случае ты запустил бы их в ванну?
— При случае, — слабо ответил он. Сестра прищурилась.
— Они решили, что сегодня как раз такой подходящий случай. Достаточно сказать, что кое-что перелилось через край.
— Мэдди, ты не можешь винить в этом меня, — с приличествующим возмущением проговорил брат. — Где была их гувернантка?
— Упаковывала вещи! — Она закрыла глаза, очевидно, моля Бога придать ей сил, потом вздохнула: — Наверное, мальчики решили, что для лодок им нужны матросы и для этой роли прекрасно подойдут лягушки.
— Лягушки? Даю слово, я ни разу не упоминал лягушек.
Может быть, он и упоминал лягушек по какому-то поводу, но точно не в связи с лодками. Скорее это умная придумка племянников. Нужно отдать дьяволятам должное.
— А где они их взяли?
— Наверное, в саду. Не знаю и не хочу знать. Они решили, что лягушек надо где-то держать, пока лодки не окажутся на воде, и выбрали для этой цели комнату мисс Эверетт. Не стоит и говорить, что бедная женщина просто лишилась чувств, когда открыла дверь комнаты и столкнулась с лягушками. Лягушками!
— Сколько их было? — поинтересовался он, не задумываясь.
Судя по выражению лица сестры, вопрос он задал зря.
— Она сказала, что сотни, хотя я в этом сомневаюсь. Мальчики утверждают, что их было не больше полудюжины. Обычно они любят преувеличивать, но в такой ситуации склонны преуменьшать. — Сестра закусила губу. Найджел не мог понять, сдерживает ли она смех или слезы. — Мы не всех нашли.
— Это проблема, — пробормотал Найджел.
— Мне бы не хотелось, чтобы гости нашли лягушек в чаше с пуншем.
Найджел усмехнулся:
— Вот было бы зрелище.
— Совершенно не смешно. Я просто вне себя. Может быть, немного и весело, но было бы лучше, чтобы все это произошло с кем-то другим. Кстати, вода просочилась до нижнего этажа. Теперь нужно ремонтировать полы и потолки. Когда мы обнаружили, что мальчики решили покорять морскую стихию, а также оценили масштаб проблемы, я поняла, что просто не могу давать здесь бал. Слуги пытались целый день уменьшить ущерб.
— Ты могла бы отменить бал, — мягко предложил брат.
Сестра взглянула на него так, будто он предложил избиение младенцев.
— Это мой бал. По правде сказать, наш бал. Я давала его ежегодно с тех пор, как вышла замуж. Чтобы его отменить, меня должна переехать карета или я должна испустить последний вздох, но даже в этом случае я ожидала бы, что кто-то… — она с намеком взглянула на брата, — храбро занял бы мое место.
Найджел мрачно кивнул:
— Конечно, в разгар траура по тебе.
— Я и не ожидала, что ты будешь веселиться. — Она снова заторопилась. — Большинство слуг уже у матушки. Те, кто остался, заканчивают паковать еду в кухне. Матушка разослала всем гостям извещения о перемене места. Только матушке под силу с этим справиться. Понятия не имею как, но я ей бесконечно благодарна.
— А почему я должен оставаться здесь?
— Возможно, что кто-то из приглашенных не получил матушкиного извещения, так что гости могут прибыть сюда. Мне нужно, чтобы ты направлял их в Кавендиш-Хаус.
— А не может это делать слуга? Или дворецкий?
— Он сопровождает меня. Здесь останется лакей. Но будет ли вежливо лакею предупреждать гостей?
— А твой супруг?
— Он уже уехал, — ответила сестра.
В голову Найджелу пришла ужасная мысль.
— Но ты ведь не оставишь меня с детьми, да?
— Я никогда не поступила бы так с мальчиками, хотя ты этого явно заслуживаешь. Они надежно укрыты в старой детской Кавендиш-Хауса.
— Мэдди!
Она повернулась и взглянула на брата:
— По причинам слишком многочисленным, чтобы перечислять их, вину за это можно было бы с уверенностью возложить на тебя. Мне нужно, чтобы вместо меня здесь оставался кто-то из родственников. Ты ведь можешь оказать сестре эту небольшую услугу? Твоей сестре-близнецу, которая когда-то делила с тобой лоно!
Взглянув на сестру, Найджел понял, что дальнейшие аргументы тщетны.
— С удовольствием. И долго мне пребывать тут в изгнании?
Мадлен подумала.
— Я полагаю, не более часа. Этого вполне достаточно. В конце концов, это не тот бал, во время которого люди могут все время прибывать и убывать. Это небольшое, интимное… мероприятие.
Найджел фыркнул.
— Только человек пятьдесят твоих ближайших друзей.
— Кто опоздает на такой прием более чем на час, заслуживает приветствия только от лакея. — Мэдди взглянула через плечо брата на пустой бальный зал и вздохнула: — Знаешь, все было бы просто грандиозно. После обеда планировались танцы, а в библиотеке карточные столы для тех, кто предпочитает карты танцам. Я даже пригласила два разных оркестра, чтобы музыка была слышна весь вечер.