Глава 6

Когда Гвендилена пришла в себя, было уже утро. Солнце стояло высоко, и девушка испугалась, что проспала. Теперь, пожалуй, ей достанется от старшего повара… Но почему так тихо вокруг?

Еще больше ее удивило другое — постель была мягкой и чистой, а комната, хотя и небольшая, тоже выглядела опрятной. Даже самый воздух пах по-другому — свежестью и сушеной лавандой, а не кухонным чадом и копотью.

Гвендилена попыталась было встать, оперлась рукой о край ложа — и вскрикнула от боли. Только сейчас она заметила, что ее руки до самых локтей туго перевязаны льняным полотном. Рядом, на низкой скамеечке, сидела какая-то девушка в платье из серого холста, чепце и переднике и тихо дремала, склонив голову на грудь. Заметив, что Гвендилена открыла глаза, она почему-то вдруг всполошилась, всплеснула руками и выскользнула за дверь.

Оставшись в одиночестве, Гвендилена блаженно вытянулась под одеялом. Вспомнив события прошлой ночи, девушка чуть не расплакалась, но уже не от боли, а от радости. Удалось! Неизвестно, что будет дальше, но раз она здесь, а не в темнице и не на опостылевшей кухне, значит, все получилось, как она хотела.

Скрипнула дверь, и в комнату вошла невысокая женщина средних лет в простом темном платье, с большой кожаной сумкой в руках. Не говоря ни слова, она придвинула столик поближе к кровати и принялась раскладывать на нем какие-то склянки, инструменты, чистые бинты…

— Кто ты? — спросила Гвендилена.

— Я Гила, целительница. Протяни руки, я должна перевязать. Будет немного больно.

Она говорила очень серьезно, бесстрастно, без намека на улыбку или сострадание. В голосе ее слышался какой-то странный, нездешний выговор. Гвендилена еще никогда такого не слышала.

Немного оробев, она покорно протянула руки. Женщина принялась разматывать повязки — осторожно и ловко, невнятно бормоча себе под нос. Гвендилена старалась не вскрикнуть — это и в самом деле было больно… Но не так чтобы очень.

Осмотрев ее руки, Гила удовлетворенно хмыкнула. Потом она долго, тщательно смазывала ожоги какой-то пахучей мазью, снова перевязывала, все так же приговаривая что-то нараспев на непонятном языке. Закончив, она протянула Гвендилене маленький пузырек с темной маслянистой жидкостью.

— Выпей это. Ты будешь спать, тебе не будет больно. Когда проснешься, сможешь поесть.

Гвендилена покорно выпила. Жидкость оказалась остро пахнущей и горькой на вкус… Почти сразу в голове зашумело, и веки стали тяжелеть. Словно сквозь пелену, девушка видела, как Гила собрала свои принадлежности. Целительница уже направилась к выходу, но Гвендилена остановила ее.

— Подожди!

— Что тебе? — Гила обернулась, и на ее лице явственно отразилось неудовольствие.

— А как ребенок? Ну малыш… — несмело спросила Гвендилена, — тот, что упал в очаг.

Гила невесело усмехнулась.

— Он будет жить. Но вряд ли вырастет красавчиком.

На миг Гвендилена похолодела от ужаса — ей показалось, что целительница догадалась о том, что она сделала! — но та больше не проронила ни слова.

— Скажи, что со мной будет дальше? — робко спросила девушка.

Лицо Гилы стало жестким.

— Откуда мне знать? Я целительница, а не гадалка! — отрезала она, но потом, будто смягчившись, добавила: — Если будешь умной, твоя жизнь переменится к лучшему. Сильно переменится…

Она вышла, аккуратно притворив за собой дверь, а Гвендилена без сил откинулась на подушку. Веки стали очень тяжелыми, в теле появилась странная легкость, и скоро она заснула.

Глава 7

На следующее утро Гвендилена проснулась от того, что услышала за дверью звонкий молодой женский голос:

— Она здесь?

— Ваше высочество, вы не должны… — убеждал другой голос, глуховатый, видимо, принадлежащий даме постарше.

— Это не важно! Я хочу говорить с ней.

Дверь распахнулась, и Гвендилена обомлела от изумления. Перед ней стояла сама принцесса Эвина! Лицо ее было бледным и осунувшимся, глаза покраснели, и сейчас она выглядела не знатной дамой, особой королевской крови, госпожой над жизнью и смертью многих своих подданных, а перепуганной девчонкой. Ее сопровождала полная женщина средних лет с пухлым красным лицом. Вероятно, в другое время она была простой и доброй, но сейчас выглядела как перепуганная наседка, завидевшая ястреба над своим выводком.

Гвендилена попыталась подняться им навстречу, но запуталась в простынях, задела обожженной рукой о край ложа и невольно вскрикнула.

— Тебе больно? — всполошилась принцесса. — Можешь лежать, не вставай! Я разрешаю. Как тебя зовут?

— Гвендилена…

Собственный голос показался ей на диво робким и слабым. Впервые в жизни произнести собственное имя было так трудно!

— Ты знаешь, кто я?

— О да! Вы принцесса Эвина, — сухими, непослушными губами вымолвила Гвендилена. Она вдруг вспомнила праздник Амри-дейр, разговор на кухне, истории старой Реданы… И после короткой паузы выпалила: — Надеюсь всем сердцем — наша будущая королева!

Гостья казалась обескураженной, но лишь на мгновение.

— Пожалуй, ты слишком умна для простой рабыни, — заметила она. — Откуда ты родом?

— Из деревни Вардален, близ Паровца, — потупилась Гвендилена. Она знала, что раньше родная деревня называлась Настравой, но графу Ральхингеру это название показалось более благозвучным. В своих владениях он старался искоренять всякую память о стародавних временах, и потому принадлежащие ему деревни носили красивые имена, которые господин граф черпал из книг в своей обширной библиотеке.

Гвендилена подумала немного и добавила:

— Мой отец был старшим лесничим в поместье графа Ральхингера.

При упоминании имени графа принцесса Эвина почему-то смутилась — по крайней мере, Гвендилене так показалось. По лицу ее пробежала тень, она тряхнула головой, словно отгоняя неприятное воспоминание, и заговорила совсем другим тоном — так, словно лишь сейчас вспомнила, зачем пришла:

— Итак, Гвендилена… Ты спасла моего сына, и потому я должна достойно вознаградить тебя. Проси о чем хочешь!

Девушка растерялась. Она так ждала этого момента, так надеялась… А сейчас не знала, чего пожелать! Свободы? Золота? Но чего стоит все это, если она окажется вдалеке от принца Хильдегарда, единственного мужчины, без которого ее жизнь потеряет всякий смысл? Она уже готова была расплакаться от собственной беспомощности, но перед глазами вдруг всплыло лицо Гилы. «Если будешь умной…» Вспомнив слова целительницы, Гвендилена скромно опустила глаза и тихо вымолвила:

— Ваше высочество, мне ничего не нужно! Я счастлива служить вам и всей королевской семье. Молю богов лишь о том, чтобы ваш сын, принц Римеран, поскорее поправился.

Эвина смотрела на нее, сдвинув тонкие брови и чуть наморщив лоб. Казалось, она обдумывает нечто важное… А Гвендилена лежала ни жива ни мертва, в томительном ожидании решения своей судьбы. Сердце стучало как кузнечный молот, в горле пересохло, и струйка пота потекла по спине под рубашкой.

Наконец Эвина вымолвила:

— С этого дня ты больше не рабыня. Как только поправишься, ты можешь уйти куда пожелаешь — или остаться в замке как свободная женщина и стать моей дамой-компаньонкой.

Гвендилена вздохнула с облегчением. Губы будто сами сложились в улыбку.

— Благодарю вас, ваше высочество… Клянусь, вы не пожалеете об этом!