Лежу на кровати, обняв подушку, и бездумно пялюсь в потолок. Меня вдруг окутала полнейшая апатия и бессилие.

Слышу звук открытия двери и не реагирую, зная, что мне всегда в это время приносят ужин.

— Поднимайся, — звучит противный голос Шрама и подрываюсь в кровати.

— З-зачем?

— Если тебе сказали подняться. Твоя задача сделать это, а не задавать вопросы, — как всегда, он ведет себя со мной как с пустым местом.

Встаю и иду к выходу из комнаты, начиная обдумывать в голове варианты того, что сейчас может произойти.

Иду чуть позади Шрама, начиная дрожать от страха. Он ведет меня по длинному коридору, и мне уже хочется сорваться с места и бежать.

— Тебя ждут там, — указывает на какую-то дверь.

Дрожащей рукой открываю дверь и вхожу. Оказываюсь в помещении, похожем на столовую, с большим столом по центру, застеленным белой скатертью. С левой стороны между окнами стоит высокий буфет, в котором за стеклянными дверцами стоит различная посуда. С правой стороны — огромный зажженный камин с приятно потрескивающими поленьями.

— Проходите, Диана, — раздается голос Маркуса и только сейчас замечаю его сидящем на противоположной стороне, во главе стола.

Обращаю внимание, что стол накрыт на двоих и уже принесены дымящиеся блюда. Вот только второй комплект приборов находится прямо рядом с ним.

— Поужинайте со мной. Вы ведь еще не ужинали, — произносит, видимо, увидев мое замешательство.

Едва перебирая ногами, подхожу к столу и, отодвинув стул, сажусь, стараясь не смотреть на него. Замечаю сидящего рядом с его стулом Грея, и наши взгляды встречаются.

Не могу сдержать улыбки, и собака машет головой, будто приветствуя меня.

Маркус принимается за ужин, а я не могу пошевелиться. Даже думать нормально не могу в его присутствии, не говоря уже о том, чтобы есть.

— Вы не голодны? — задает вопрос, и я решаюсь поднять на него глаза.

— Зачем вы меня позвали?

— Я же сказал, чтобы вы поужинали со мной.

— Последняя трапеза перед казнью? — произношу и замечаю, как его челюсть напрягается.

Он откладывает приборы, устремив на меня взгляд, от которого все тело обдает холодом.

— Срок для вашего отца еще не истек.

— Значит, у меня есть еще время, чтобы в последний раз насладиться жизнью и сделать это в вашей «приятной» компании?

— Вы будете продолжать пререкаться или все-таки поужинайте и дадите спокойно поесть мне?

— Я могу только испортить вам аппетит. Лучше я вернусь в свою «клетку», — делаю ударение на последнем слове и поднимаюсь.

— Сядьте, Диана! — ноги чуть не подгибаются от его металлического тона, и я медленно возвращаюсь назад, опустив взгляд на свои руки.

— Я уже понял, что вы очень остра на язык, и с радостью выбил бы из вас эту спесь, если бы мы познакомились при других обстоятельствах.

— Ч-что? — поднимаю на него шокированный взгляд.

— И не смотрите на меня так своими красивыми глазами!

— Яяя…вас не понимаю.

— И не нужно, Диана. В последнее время я сам себя не понимаю. Ешьте наконец, — снова берет приборы в руку.

Не пытаюсь больше что-либо говорить, а молча принимаюсь за еду. Не смотрю на Маркуса, но периодически чувствую на себе его взгляд. В комнате ощущается напряжение, и вся еда становится комом в горле.

Откладываю приборы в сторону, понимая, что не смогу больше ничего в себя впихнуть.

Кидаю взгляд на Грея, который лег у ног хозяина.

— Как Грей появился у вас? — решаю нарушить затянувшуюся тишину.

— Десять лет назад я сбил его, проезжая по лесной дороге, когда он внезапно кинулся под колеса.

— О боже… — шепчу, посмотрев на животное с сочувствием, отчего тот поднимает мордочку и смотрит на меня.

— Он был тогда еще совсем щенком. Я не был уверен, что он выживет, но что-то мне подсказывало, что он сильный малый. Я отвез его в клинику, где мне и сказали, что он полуволк. Там ему оказали первую помощь, а потом несколько недель я выхаживал его дома.

— Тогда понятно, почему он так предан вам.

— Он появился в самый непростой период моей жизни, и, можно сказать, мы оба помогли друг другу не сдаться, — после его слов перед глазами возникают картинки ужасных шрамов на его спине и сглатываю вязкую слюну, почувствовав неприятный привкус желчи.

— Поддержка всегда важна, от кого бы она ни была, — зачем-то произношу.

— Что случилось с вашей матерью? — летит внезапный вопрос, и сердце сжимается в груди.

— Она погибла в автокатастрофе, когда везла меня домой из школы.

— Вас?

— Да. Я чудом выжила. В больнице у меня случилась клиническая смерть, а потом я неделю пролежала в коме.

— Значит, ваш отец чуть не потерял сразу двоих. Вот почему он так оберегает вас.

— Мы очень близки с ним. Ближе его у меня нет никого.

— Ваша мать была американкой?

— Нет. Моя мама родилась и выросла в Италии, пока не приехала учиться по обмену в штаты. Здесь она и познакомилась с папой.

— Так вот, от кого у вас такой темперамент.

Решаю проигнорировать его слова, ведь на самом деле в жизни я гораздо спокойней.

— А талант к рисованию — это у вас от кого? — задает следующий вопрос.

— Я уже с детства начала проявлять хорошие способности. А когда немного подросла, они только крепли. Мама рассказала, что ее дедушка по материнской линии в свое время был заслуженным итальянским художником. Тогда-то я и решила дальше продвигаться в этом и доучилась до бакалавра изобразительного искусства.

— Хотите получить признание?

— В будущем мне бы этого хотелось. На самом деле я не только пишу на холсте.

— И что же еще вы делаете?

— Я пишу на стенах в квартирах и домах. Что-то вроде декоративных фресок.

— Уверен, здесь ваш талант можно увидеть во всей красе.

— Я люблю это делать, а если что-то делается с любовью, то и результат выходит соответствующий.

— Не сомневаюсь, — Маркус берет со стола стакан с янтарной жидкостью и отпивает из него.

В какой-то момент понимаю, что слишком откровенничаю с человеком, который держит меня в плену, но почему-то ужасно не хочу возвращаться в комнату.

Встаю со стула и подхожу к камину, наблюдая за завораживающей игрой языков пламени. Слышу звук шагов, и Маркус становится рядом со мной, засунув руки в карманы брюк.

— Я ведь не могу спросить что-нибудь про вас? — поднимаю на него взгляд.

— Не можете, Диана, — отвечает странным тоном, задумчиво посмотрев на огонь.

— Можно я еще побуду здесь? — шепчу, посмотрев на него с надеждой.

Он переводит взгляд на меня, и дыхание перехватывает, когда я вижу отражающиеся в его прозрачных глазах огненные всполохи.

Он разворачивается ко мне торсом и смотрит сверху вниз. Внезапно становится жарко и стоять у камина уже не кажется такой хорошей идеей.

— Если только не боитесь остаться с хищником наедине, — поднимает руку и берет прядь моих волос, пропуская сквозь пальцы.

— Вы сами сказали, что я храбрая, — понижаю голос почти до шепота.

— Маленький храбрый котенок, — хрипло шепчет, опустив взгляд на мои губы.

Инстинктивно облизываю их и замечаю, как его прозрачные глаза темнеют.

— Лучше возвращайтесь к себе, Диана, — опускает руку и отходит от меня, направляясь к двери, из которой я пришла.

— Уведи ее, — отдает приказ и выходит из столовой.

Грей, как послушный, выбегает за хозяином, и я остаюсь стоять, совершенно растерянная.

— Идем, — в дверном проеме появляется Шрам, и я отмираю.

Когда мне удалось заснуть, я снова увидела сон, в котором был Маркус. Я стояла на какой-то каменной открытой террасе и смотрела впереди себя на бушующие воды океана. Ветер обдувал мое лицо, принося с собой аромат морского бриза. Я почувствовала, как сзади меня обнимают сильные руки и прижимают к твердой груди. Я не видела, кто это, но почему-то знала, что это Маркус. И совсем не хотела отстраниться. Мне было так безумно хорошо в его теплых объятиях. Мы просто стояли так, ни о чем не говоря. Но каждый из нас осознавал, что назад дороги нет. Я знала и понимала, что это неправильно, но ничего не могла с собой поделать.

Резко проснувшись, в холодном поту, я сразу пошла в душ и долго стояла под струями воды, чтобы смыть с себя это странное, пугающее наваждение.