Виктория Лайт

Две сестры

1

Посвистывая и помахивая светло-коричневым кожаным портфелем, по центральной лестнице редакции известной дублинской еженедельной газеты Даблин Ньюсуик поднимался молодой мужчина на вид не старше тридцати — тридцати двух лет. В том, что это был Морис Шеннон, ведущий журналист этого издания, не было никакого сомнения — только он мог позволить себе опоздать на целый час.

Морис весело кивал сотрудникам, сновавшим по лестнице, пожимал руки мужчинам, подмигивал женщинам. Последние очень оживлялись, завидев издалека его темную волнистую шевелюру — Морис считался красавчиком, душкой и весьма завидным женихом. Но он, отвечая улыбкой на все женские авансы, с неизменной ловкостью сохранял свой статус холостяка.

Это был высокий привлекательный мужчина с пронзительными серыми глазами и темными волосами, что, впрочем, не такая редкость для ирландца. Можно было поспорить относительно того, заслуживает ли Морис Шеннон, чтобы его называли красивым, но для слабого пола этот вопрос был решен раз и навсегда. Даже в самих недостатках его внешности — широких скулах, тяжеловатом подбородке, крупном носе с горбинкой — женщины находили своеобразное очарование.

Морис дошел до своего этажа. Настроение у него было превосходное, как и всегда, когда он заканчивал работу над очередной статьей и чувствовал, что она удалась. Он заглянул в большой зал, где за разделенными непрозрачными перегородками столами трудились его коллеги. Где-то в глубине этого муравейника было и его рабочее место, и Морис ощутил прилив сил. Может быть, сегодня он получит новое захватывающее задание и напишет еще одну хорошую статью…

Некоторые не без основания считали, что Морис Шеннон слишком много о себе думает. Но сама жизнь доказывала, что он имеет на это полное право — Морис славился именно тем, что любую скучную тему мог обыграть так, что Даблин Ньюсуик вмиг раскупалась только из-за его статьи.

— Шеннон, у тебя готов материал о бойнях? — кто-то бесцеремонно постучал Мориса по плечу.

Даже не оборачиваясь, Морис знал, что это О’Брайен, отвечающий за подборку материалов каждого выпуска. Это был маленький бледный человечек, измученный постоянной борьбой с журналистами, рекламщиками, читателями и целым миром.

— Почти, — широко улыбнулся Морис, предвкушая реакцию О’Брайена.

Тот закатил глаза.

— Ты понимаешь, что времени не осталось? — прошептал он трагически.

— К обеду статья будет лежать у тебя на столе, — заверил его Морис. — В крайнем случае, вечером.

— Ты обещал мне это три дня назад, — плаксиво произнес О’Брайен.

— Сегодня точно, — вздохнул Морис. — Прости, мне пора. Меня зовет Люси…

Стоя у входа, Морис умудрился разглядеть, что мисс Стивенс призывно машет ему рукой со своего почетного места у массивной двери кабинета высокого начальства. Люси Стивенс была секретарем владельца газеты и одновременно главного редактора.

— Морис, загляни к мистеру Робберу, пожалуйста, — нежным голоском произнесла Люси, как только Шеннон подошел к ней.

— Зачем? — искренне удивился он.

За последние четыре месяца его ни разу не вызывал к себе Джейкоб П. Роббер, гроза всех молодых сотрудников их газеты. Да и до этого его подчинение Робберу носило скорее формальный характер. Морису Шеннону он не осмеливался диктовать свои условия…

— Не знаю, — пожала плечами Люси.

Это была невысокая хорошенькая девушка с большим гладким лбом, старательно зачесанными назад светлыми волосами и наивными большими голубыми глазами. Она совсем недавно работала в Даблин Ньюсуик и еще не очень хорошо разбиралась в хитросплетениях взаимоотношений между сотрудниками.

— Но он очень настаивал, — поспешила добавить она, видя, что Морис не торопится.

— У меня и так дел по горло, — буркнул Шеннон. — Статья про бойни еще не закончена. Знаешь, что мне О’Брайен сделает, если я не сдам ее к сегодняшнему выпуску?

Люси тихонько вздохнула. Она была всего лишь секретарем и просто передавала информацию, и ей было непонятно, как Морис Шеннон, рядовой журналист, пусть даже известный и талантливый, осмеливается не подчиниться указанию владельца газеты.

— Морис, не спорь, — назидательно произнесла она и шутливо погрозила ему пальчиком.

Морис ухмыльнулся. Три месяца назад, когда Люси впервые появилась в их газете, она боялась на него глаза поднять, а сейчас уже пытается управлять им и читать нравоучения!

Женщины, философски подумал он.

— Ладно. Старик у себя?

Люси кивнула, явно покоробленная непочтительным обращением Мориса со святая святых — их шефом. Но Морис уже прошел мимо, небрежно толкнув тяжелую дверь из красного дерева. Помпезная черно-золотая табличка торжественно оповещала всякого, что здесь находится кабинет Джейкоба П. Роббера, владельца Даблин Ньюсуик.

Человек, вызывавший у молоденькой секретарши столь трепетное благоговение, не отличался ни молодостью, ни красотой, ни здоровьем. Роста он был маленького, телосложения рыхлого и неспортивного. Ему не было еще и пятидесяти лет, но все его подчиненные за глаза называли его «Старик».

— Добрый день, Шеннон.

Маленькие глазки-буравчики холодно оглядели Мориса с ног до головы. Морис кивнул в ответ. Он представлял себе, как подобные взгляды могут действовать на неопытных людей, которые впервые сталкивались с Джейкобом П. Роббером. Однако на него самого никакого влияния это не оказывало. Он знал, что является лучшим журналистом в городе, и может позволить себе разговаривать с Джейкобом П. Роббером на равных. Статьи за подписью Мориса Шеннона гарантировали стопроцентную раскупаемость любого номера, и с этим приходилось считаться всем.

— Присаживайтесь.

Морис небрежно опустился в кожаное кресло напротив стола Роббера. Он знал, что шефа раздражает подобная манера поведения, но не мог удержаться от соблазна немного подразнить старого скупердяя. Джейкоб П. Роббер обладал великолепным деловым чутьем и очень много сделал для процветания газеты. Это признавали все. Однако его жадность вошла в пословицу. Морис был одним из немногих, кому прощалось почти все, и он никогда не упускал возможности воспользоваться этим.

— У меня для вас есть задание, Шеннон, — сказал Роббер медленно, смакуя каждое слово. — Надеюсь, что вы сможете его выполнить.

Щека Мориса нервно дернулась. Он никому не позволял сомневаться в своем профессионализме, а уж Джейкобу П. Робберу в первую очередь.

— У вас есть повод для сомнения? — он немедленно ринулся в атаку.

Роббер покачал головой. Видит Бог, он не питает ни капли неприязни к этому милому молодому человеку, но порой тот переходит все мыслимые границы.

— Я просто хотел сказать, что за последние пять лет никому не удавалось сделать то, о чем я сейчас вас попрошу…

Морис выпрямился. Это было по нему. Задания, с которыми не справлялись другие, были вполне в духе Мориса Шеннона. До сих пор он не провалил ни одного поручения, каким бы сложным и щекотливым оно не было. Кто раскопал скандал со злоупотреблениями в городском казначействе? Кто не побоялся бросить вызов влиятельному комиссару полиции и заняться расследованием странных пропаж из Музея Искусств? А ведь все это было на заре его карьеры, когда Морис был всего лишь желторотым юнцом, впервые подвизавшимся на журналистском поприще.

Сейчас ничего в Дублине не могло укрыться от его проницательного взгляда. Если Морис Шеннон брался за дело, то читатели могли быть уверены, что им будет предоставлен детальный и правдивый отчет, щедро сдобренный юмористическими комментариями и язвительными замечаниями, в зависимости от предмета обсуждения. Его статьи узнавали по оригинальному стилю и смелости суждений. Многие дублинские газеты и журналы хотели бы иметь Шеннона хотя бы внештатным сотрудником. Однако Морис оставался верен Даблин Ньюсуик, памятуя о том времени, когда его, еще никому не известного журналиста, облагодетельствовал тогдашний главный редактор.

Хотя, конечно, сейчас все было не так уж гладко. Джейкоб П. Роббер был человеком властным, даже скорее тираническим, и терпеть не мог инакомыслящих. Его раздражало вольное поведение Шеннона, его свободолюбие и независимость. Но будучи умным и расчетливым дельцом, Роббер прекрасно понимал, что обойтись без Мориса Шеннона Даблин Ньюсуик пока не может…

— В чем суть задания? — спросил Морис небрежно, маскируя заинтересованность равнодушным тоном. Не годится показывать старику, что его тон задевает за живое.

Роббер не отвечал, по-прежнему пристально разглядывая Шеннона. Он ощущал холодный азарт. Сейчас он откроет рот, и Морис начнет возмущаться, рассуждать о своей тематике и принципах. Его задачей будет переубедить строптивого журналиста. Не приказать, нет, упаси Бог, а именно переубедить…

Роббер задумчиво пожевал губами, потом полез в карман за толстой коричневой сигарой, но, вспомнив, что решил бросить курить, положил руку обратно на стол.

— Из надежных источников мне стало известно, что в Дублине сейчас проживает Флер Конде, — медленно произнес он. — Надеюсь, вы слышали о ней.

Морис хмыкнул.

— Всю прошлую неделю я не вылезал с дублинских боен, — подчеркнуто учтиво ответил он. — Времени интересоваться светской хроникой у меня не было.

Роббер проглотил это. Лишь нахмуренные брови показывали, что нахальный ответ строптивого журналиста пришелся ему не по вкусу.

— Флер Конде — известная в прошлом французская театральная актриса, — монотонно продолжал он. — Но сюда она приехала как частное лицо. Об этом никто не знает. Я хочу, чтобы вы встретились с ней и взяли у нее интервью. Выпытали, зачем она здесь, что ей надо в Ирландии, каковы ее планы и так далее.

Изумление Мориса было безгранично. Резкие слова так и просились на язык, но он сдерживал себя. Вначале надо выяснить, что стоит за этим заданием. Джейкоб П. Роббер слишком умен, чтобы не понимать, что послать к какой-то там актриске можно любого рядового сотрудника газеты. У Мориса Шеннона есть дела и поважнее.

— Адрес мадемуазель Конде и всю необходимую информацию вы получите у мисс Стивенс, — говорил тем временем Роббер, от души забавляясь реакцией Мориса. Шеннон сбит с толку, в этом нет никакого сомнения, и лихорадочно пытается сообразить, что это все означает. Когда же он начнет возмущаться?

И возмущение не замедлило последовать.

— Послушайте, Роббер, — несколько бесцеремонно прервал его Морис, когда он принялся перечислять газеты, в которых можно найти что-то про Флер Конде. — Я не понимаю одного. Кажется, светской колонкой у нас занимаются Терри Ллойд и Диана. Любой из них был бы счастлив, если бы вы обратились к ним.

— А я обращаюсь к вам.

Взгляд Роббера был холоден и непроницаем. Он явно не собирался пускаться в объяснения своих поступков. Пусть Шеннон не обычный сотрудник, но он пока работает на Даблин Ньюсуик, так что пусть подчиняется, а не задает дурацкие вопросы!

— Это не моя тема, — отрезал Морис. — Таскаться по знаменитостям прерогатива Теренса. У меня и без этого слишком много дел!

— Вам придется их отложить, — более мягко произнес Роббер.

Он видел, что несколько перегнул палку. Шеннон был способен выскочить из кабинета и никогда больше не переступать порога Даблин Ньюсуик. Конкуренты будут этому только рады.

— Морис, почему вы не спрашиваете, зачем я поручаю это вам? Могли бы начать с этого, а не кричать и возмущаться. — Роббер откинулся назад в кресле и сплел толстые пальцы. — Если говорить без обиняков, вы лучший наш сотрудник. За все десять лет работы в Даблин Ньюсуик вы блестяще справлялись со всеми заданиями. Я ценю и глубоко уважаю вас не меньше, чем Чарльз Паррингтон, бывший главный редактор.

Морис насторожился. Если эта лиса Роббер принялся рассуждать о его достоинствах, значит, жди беды.

— Не думайте, что я посылаю вас к заурядной актрисе. Флер Конде — весьма известная личность, и если бы вы больше интересовались культурой, чем политикой и экономикой, вы бы…

— Вот и отправляйте Терри, — буркнул Шеннон. — Он у нас специалист в этом деле.

— Флер Конде не дает никому интервью последние пять лет. Кажется, я уже упоминал о сложности этого задания? — Роббер наконец выложил свой последний козырь. — Вся ее жизнь окружена завесой тайны. Читатели будут в восторге, если вам удастся приоткрыть ее…

Джейкоб П. Роббер чуть прикрыл глаза, не переставая наблюдать за Морисом. На лице Шеннона возмущение явно боролось с интересом, причем последний, кажется, одерживал победу. Что ж, в этом можно было и не сомневаться.

— Значит, вы полагаете, что я смогу ее расколоть? — с сомнением спросил Шеннон. Если смотреть на дело с этой стороны, то оно не казалось уж таким бессмысленным и недостойным.

— Я не полагаю, — покачал головой Роббер. — Я знаю.

Морис чуть покраснел. Он легко переходил от гнева к смущению, от отчаяния к радости. При всей своей неприязни к Робберу, он не мог не уважать его и не считаться с его мнением. Похвала такого человека была особенно приятна.

— А что же мне делать с бойней? — вспомнил он с вызовом, но Роббер чувствовал, что выиграл. Главным было заинтересовать Шеннона, остальное — пустяки.

— Неужели вы не закончите за сегодня? — с легким презрением произнес он. — Поработайте чуть подольше, а завтра с утра снова в бой. Думается мне, что мадемуазель Конде — крепкий орешек, и вы разочарованы не будете. Люси расскажет вам все, что о ней знает.

— Люси — большой специалист? — Шеннон насмешливо фыркнул.

— Да, — флегматично ответил Роббер. — Она увлекается искусством.

— Ну если дешевый кинематограф считать искусством… — протянул Морис, и они с Роббером понимающе переглянулись. Увлечение Люси волшебным миром кино являлось постоянным поводом к подшучиванию для всех сотрудников Даблин Ньюсуик.

— Тем не менее, она вам поможет, — строго произнес Роббер, досадуя, что поддался на уловку Мориса. Обаяние этого мальчишки поистине не знает границ. Стоит ему захотеть, и любое ледяное сердце растает. Пусть теперь испробует свои чары на Флер Конде.

— Хорошо, — беззаботно ответил Морис. вставая. — Но только я начну завтра, сегодня мне надо закончить статью. Я и так отстаю на три дня, О’Брайен в ярости…

— Отлично. — Джейкоб П. Роббер позволил себе улыбнуться.

Он не ожидал, что Шеннон сдастся так быстро, но, видимо, он недооценил его любопытство и любовь ко всяческим вызовам. На будущее надо это учесть…

— Не смею вас больше задерживать, Шеннон.

С видимым облегчением Морис поднялся. Лишняя минута в обществе Джейкоба П. Роббера засчитывалась за день каторжных работ.

— У вас еще будут какие-нибудь поручения? — небрежно спросил он. — Думаю, что завтра — послезавтра я разберусь с этой актрисой…

Глаза Роббера лукаво блеснули.

— Если вы справитесь с этим заданием, то потом можете заняться, чем хотите.

Морис гордо вздернул голову. Он был чрезвычайно чувствителен к различным оттенкам голоса, и насмешка Роббера попала в цель.

— Благодарю вас, мистер Роббер, — сухо процедил он и немедленно вышел.

Джейкоб П. Роббер с внезапной ностальгией смотрел ему вслед. Хорошо быть молодым, красивым, самоуверенным. Рваться вперед и покорять все новые вершины. Сам он никогда таким не был, даже когда жизнь только начиналась. Не зря все девчонки Даблин Ньюсуик без ума от этого парня…

Роббер подавил невольный вздох. Ничего, посмотрим, во что он превратится через двадцать лет, когда восхищенные женские взгляды перестанут сопровождать его повсюду, а парочка крупных неудач заставят его сомневаться в собственных силах.

2

Флер Конде… Шеннон отбросил очередную пожелтевшую газетку и тоскливым взглядом окинул гору других, возвышавшуюся перед ним. Похоже, пять лет назад ни о ком другом и не писали. Величайшая актриса современности! Изумительный дар, ангел, сошедший с небес! Его собственному стилю была чужда любая вычурность, поэтому восторженные эпитеты его собратьев по перу не могли не действовать ему на нервы. Он пытался отбросить восхваления и вычитать нечто конкретное об этой загадочной даме, но дело продвигалось с трудом. Дальше догадок и вымыслов дело не шло, и Морис отнюдь не был уверен, что этой информации можно доверять. Перелопатив кучу газет, он решил больше не утомлять себя, а побеседовать с теми, кто был гораздо лучше его осведомлен по этому вопросу…

— Люси, дорогая, Роббер сказал, что я могу у тебя проконсультироваться, — проникновенно сказал он, подойдя к ее столу.

Люси оторвала глаза от свежего выпуска Даблин Ньюсуик и невольно залилась краской. Ах, этот Шеннон… Когда он говорил с ней таким тоном, она не знала, куда деваться от смущения.

— Конечно, Морис, я всецело в твоем распоряжении, — произнесла она, заикаясь и слишком поздно понимая, что ее слова прозвучали весьма двусмысленно.

Но Морис был далек от заигрывания, поэтому он преспокойно уселся на краешек стола и принялся выспрашивать у Люси о Флер Конде.

— Она прекрасная актриса, — убежденно сказала Люси, чувствуя и радость, и разочарование из-за того, что Морис обращается к ней по рабочему вопросу.

— Я читал об этом, — ответил он с некоторым раздражением. И у Люси одни эмоции, мелькнуло у него в голове. — С чего ты взяла, что она прекрасная актриса? Разве она снимается в кино, и ты видела ее на экране?

— Н-нет.

— Ты ездила в Париж, чтобы посмотреть ее спектакль? — продолжал он язвительный допрос.

— Н-нет.

— Так почему же ты твердишь, что она прекрасная актриса? — резко проговорил Морис, чувствуя, как в нем вскипает раздражение.

— В газетах пишут. — Люси была немного напугана. С Шенноном никогда не знаешь, как себя вести и что от него ожидать. Он меняется каждую секунду!

Морис вздохнул. И почему женщины несут порой такую чушь?

— Ты веришь всему, что пишут в газетах? Разве можно быть такой наивной? — спросил он более спокойно. В конце концов, бедняжка Люси ни в чем не виновата, не стоит нагнетать обстановку.

— Там же не будут врать, — с достоинством ответила она. — Даблин Ньюсуик, например, печатает только достоверную, проверенную информацию.

Морис подавил улыбку, гораздо лучше зная о качестве этой достоверности.

— Ладно, — покорно согласился он. — Как скажешь, дорогая. Тогда перечисли мне все известные факты из жизни Флер Конде, и не распространяйся, пожалуйста, о том, что она ангел или гений.

— Хорошо, — Люси надула губки. — Флер очень известна, но сейчас она почти не играет в театре. Последнее время о ней вообще ничего не было слышно…

— И тем не менее, ее не забыли? — уточнил Морис. — Публика обычно не отличается хорошей памятью.

— Имя Флер до сих пор не сходит со страниц светской хроники, — пояснила Люси. — Она была замужем четыре раза, и ее последний супруг настоящий шотландский лорд!

Морис присвистнул.

— Тогда все ясно. Светская львица, вот кто такая твоя Флер Конде.

— И что в этом плохого? — возмутилась Люси. — Думаешь, перебирать бумажки в пыльной конторе лучше, чем менять мужей и раздавать автографы?

— Я не это имел в виду, — пробормотал Морис, понимая, что нечаянно наступил на больную мозоль. — Продолжай, пожалуйста.

Люси поджала губы. Конечно, когда ему что-то от нее надо, он сразу становится шелковым.

— Первым ее мужем был актер, они вместе начинали играть на сцене. Потом она ушла от него к режиссеру, а от режиссера — к банкиру.

— Неплохая коллекция, — присвистнул он. — Эта Флер, как я понимаю, заурядная охотница за большими деньгами. Обычная история.

— А вот и неправда! — воскликнула Люси торжествующе. На мгновение Морису показалось, что сейчас она высунет язычок в знак презрения и насмешки. — Флер никогда не гналась за деньгами. Она оставалась с мужчиной до тех пор, пока любила его, а потом, когда чувство уходило, они расставались!