Виктория Лайт

Серенада для невесты

1

— Гарри, сегодня самый ужасный день в моей жизни!

Артур Беллингейм, граф Шафтсбери, картинно раскинул руки в разные стороны. Письмо, которое он только что читал, выскользнуло из его пальцев и медленно опустилось на пол.

— Ты все время говоришь так, когда у тебя проблемы, — флегматично откликнулся его собеседник.

— А ты никогда мне не сочувствуешь! — воскликнул Беллингейм и сам рассмеялся, настолько напыщенно прозвучала эта фраза.

— Мне кажется, ты слегка преувеличиваешь, — чуть поморщился Гарольд Уэмбри, младший сын маркиза Сорского. — Или лорд Чизвик сообщил тебе нечто ужасное?

Гарольд кинул любопытный взгляд на письмо. Он знал, что Артур все равно поделится с ним его содержимым, но хотелось бы посмотреть, что написал сам Чизвик, славящийся витиеватым стилем и умением преподносить неприятные вещи как подарок судьбы.

— Он всего лишь написал мне, что моя невеста через два дня будет в Лондоне, — меланхолично заявил Артур, покачиваясь на каблуках.

— Отлично. Значит, вскоре я смогу погулять на твоей свадьбе, — усмехнулся Гарольд.

Артур страдальчески сморщился, чем немало повеселил своего друга.

— Свадьба! — воскликнул граф Шафтсбери, вложив в это слово максимальное презрение. — В жизни меня так не унижали. Словно я восемнадцатилетний юнец, который не в состоянии подобрать себе достойную жену!

Гарольд молча пожал плечами. В жалобах Артура было разумное зерно. Неизвестно, как он сам бы реагировал на события, окажись он на его месте.

— Не спеши с выводами, — произнес он успокаивающе. — В конце концов, ты даже не видел ее. Может быть, это премиленькая девочка…

— Да какая разница! — Смуглое лицо Артура покрылось легким румянцем. — Мой достойный папаша возомнил, что на дворе Средние века, и он может спокойно распоряжаться моей судьбой!

— Господи, Арт, в твоей семье веками заключали династические браки. Граф всего лишь позаботился о чистоте крови. И весьма своевременно, должен тебе сказать.

Гарольд откинулся на мягкую диванную подушку и многозначительно подмигнул другу. Артур отвел глаза. Он знал, что Гарольд намекает на его недавнее увлечение Хелен Родерик, начинающей моделью и актрисой.

— Отец должен был знать, что я не допущу ничего, позорящего честь Беллингеймов, — гордо объявил он.

— К чему спорить об этом? — пожал плечами Гарольд. — Тебе все равно некуда деваться…

Артур уныло вздохнул. Только подумать — всего лишь полтора месяца назад он был беззаботен и счастлив, единственный наследник огромного состояния старого графа Антуана Шафтсбери. На него благосклонно смотрели красивейшие женщины Лондона, и он по праву мог считать себя везунчиком.

Однако буквально в одну неделю все переменилось. Давно и тяжело болевший граф Шафтсбери отошел в мир иной. Артур скорбел по отцу, потому что, несмотря на все их разногласия, искренне любил его. Но оглашение завещания старого графа вскоре заставило его позабыть о сыновней почтительности. Нет, Антуан отнюдь не лишил сына наследства. И не пожертвовал половину своего состояния в какойнибудь благотворительный фонд. Артур мог не беспокоиться — вместе с графским титулом он получал многомиллионное состояние, фамильный замок Шафтсбери в Кенте и множество других земельных владений по всей стране, знаменитые драгоценности Шафтсбери, сами по себе настоящее сокровище, отлично налаженный судостроительный и торговый бизнес. Только перечисление богатств предприимчивого лорда заняло более десяти страниц. Коечто явилось для Артура откровением, так как даже он не подозревал о реальных размерах состояния своего отца. И все это переходило к нему, не считая шотландского замка, составлявшего приданое его матери. Этот замок и прилегающие к нему земли Антуан оставил своей двоюродной сестре, проживающей со своим многочисленным семейством на севере Англии.

Артур был поражен и смущен одновременно. Он никогда не страдал от отсутствия денег, ему не нужно было зарабатывать себе на хлеб, однако сейчас он явственно ощутил, что помимо привилегий и преимуществ новое положение накладывало на него и определенные обязательства… Но додумать эту мысль до конца он не успел — поверенный отца Джеймс Ридли монотонным голосом продолжил чтение, и все беспокойство по поводу ответственности моментально вылетело у молодого графа из головы. В завещании имелась одна небольшая, но весьма существенная приписка. Артур должен был выполнить обещание, данное Антуаном Шафтсбери некоему барону де Кастельяк двадцать два года назад.

При этих словах Артур заерзал на стуле. Он знал, что его отец, несмотря на всю свою деловитость и финансовую смекалку, отличался романтическим складом характера и вполне был способен выкинуть какуюнибудь глупость в духе раннего средневековья. Предчувствия Артура не обманули. Старый граф вполне недвусмысленно объявлял о том, что двадцать два года назад он и барон Филипп де Кастельяк заключили соглашение о будущем брачном союзе между его сыном Артуром и новорожденной дочерью барона.

Услышав это, Артур возмущенно фыркнул. Так он и подчинится! Джеймс Ридли бросил на него изпод очков загадочный взгляд и продолжил:

— В случае неисполнения Артуром моей воли, он лишается права свободно распоряжаться всем движимым и недвижимым имуществом, и право управления и принятия решений переходит к моему давнему другу, назначенному мною душеприказчиком, его светлости лорду Джорджу Герберту Чизвику, графу Домершетскому. Лорд Чизвик единолично определит размер пособия, причитающегося Артуру Беллингейму, и будет ежегодно выплачивать его до тех пор, пока Артур не соизволит исполнить волю отца…

Никогда в жизни Артур не испытывал подобного негодования. Он легко мог представить себе, что отец вздумал лишить его наследства изза очередной его проказы. Это было бы в духе старого графа. Но навязывать ему незнакомую женщину в качестве жены, да еще в таком унизительном тоне… Это было уже чересчур.

— Объясните, что все это значит, Джордж! — воскликнул Артур, как только остался наедине с лордом Чизвиком.

Они находились в лондонском особняке графа Шафтсбери, и даже сквозь плотно закрытые окна до них доносился шум города. Лорд Чизвик сидел напротив новоиспеченного графа и морщил высокий красивый лоб, стараясь сообразить, в каком духе лучше повести беседу.

— По какому праву отец выдвинул это ужасное условие? — бушевал Артур, стуча кулаком по подлокотнику кресла. — Мне тридцать два года, неужели я не в состоянии подобрать себе подходящую невесту?

Лорд Чизвик дипломатично молчал. Он знал, что Артур отличается исключительно горячим нравом, унаследованным от матери, и хотел, чтобы он выговорился. Ситуация действительно была не из легких. Джордж Чизвик с давних пор дружил с Антуаном Шафтсбери. Знавал он и барона Филиппа де Кастельяка, с которым Антуан заключил это безумное соглашение, когда Артуру было десять лет. У Кастельяка только что родилась дочь, и он, больше всего на свете озабоченный генеалогическим древом своей семьи, принял решение заблаговременно позаботиться о женихе для малютки. В лице Антуана он нашел ярого единомышленника — граф Шафтсбери тоже больше всего боялся, что выбор его отпрыска придется ему не по вкусу. В этот безумный двадцатый век можно было ожидать, чего угодно!

Благоразумный Джордж Чизвик пытался отговорить их. Но знатные отцы жаждали вершить судьбы своих детей. Напрасно Чизвик доказывал Антуану, что Артур даже не обратит внимания на этот смешной договор. Граф Шафтсбери упорно стоял на своем и уверял друга, что найдет способ заставить сына подчиниться…

Так вот что ты имел в виду, Антуан, подумал лорд Чизвик, разглядывая мрачное лицо Артура. Что ж, ты всегда умел настоять на своем.

— Твой отец заботился о твоем благе, — наконец произнес Чизвик.

Как и следовало ожидать, Артур побагровел от ярости. Он вскочил с кресла и принялась расхаживать по комнате.

— Издевательство теперь называется заботой? — воскликнул он. — Отец навязывает мне незнакомую девицу, но этого ему мало. От этого идиотского брака зависит, буду ли я полноправным владельцем его состояния или нет!

— Иначе ты не выполнил бы его распоряжение, — мягко заметил Чизвик, добавив про себя, что пока неизвестно, как поступит оскорбленный Артур.

Молодой граф задумался. Они с отцом раньше постоянно спорили. И хотя Артур искренне переживал изза его смерти, он чувствовал, что теперь сможет жить по своему усмотрению. Однако отец даже из могилы продолжает управлять им! Это уже переходило все границы.

— Я не понимаю, почему ты так беспокоишься, — начал лорд Чизвик, видя, что Артур выговорился. — Раньше в благородных семьях браки всегда заключались таким образом, и нельзя сказать, что это было плохо… Де Кастельяки — очень известный род, а прабабкой твоей невесты по материнской линии была русская княжна, бежавшая во Францию от большевиков. Лучшего и не пожелаешь.

Артур презрительно хмыкнул.

— Или ты хочешь сказать, что подумываешь о женитьбе на другой женщине? — осторожно спросил лорд Чизвик. В таком случае недовольство Артура вполне объяснимо…

— Я вообще не подумываю о женитьбе! — раздраженно рявкнул Артур.

— В твоем возрасте уже пора, — наставительно произнес лорд Чизвик. — И то, что предложил тебе Антуан, не так уж плохо…

— Бред какойто! — Артур рубанул ладонью по столу. Массивный деревянный бювар чуть не упал на бок. — Вы послушайте, что говорите, Джордж! Отец сосватал мне какуюто подозрительную девицу, даже не зная, во что она превратится впоследствии!

— Такова была его воля, — дипломатично пожал плечами лорд Чизвик.

В глубине души он был полностью согласен с Артуром и разделял его негодование. В конце концов, Антуан мог бы рассказать сыну о своем замысле, заранее познакомить его с невестой. Кто знает, может быть, молодые люди пришлись бы друг другу по душе. Но нет, граф Шафтсбери предпочел поступить как своенравный феодал и навязать единственному сыну свою волю. Ирония судьбы — именно он, Чизвик, который всегда был против этой затеи, должен отстаивать сейчас точку зрения покойного друга.

— Отец мог хотя бы предупредить меня! — Артур подошел к окну, заложив руки за спину.

Лорд Чизвик настороженно следил за его передвижениями, от души надеясь, что молодой человек сгоряча не начнет крушить мебель.

— А ведь ты можешь и не жениться, — вдруг негромко заметил он.

Артур нахмурился. Да, эта мысль первой пришла ему в голову, как только он услышал о дурацком условии. Но разве в таком случае он не потеряет все наследство?

— Конечно, ты лишишься коечего, — развивал свою мысль Чизвик. — Замок Шафтсбери достанется твоей тетушке, равно как и семейные драгоценности. Ты сможешь выбрать себе любое другое поместье. Титул, естественно, останется за тобой. Ты не сможешь свободно распоряжаться деньгами и участвовать в управлении компаниями, но я позабочусь о твоем содержании, не волнуйся.

Артур не волновался. Он знал, что на Джорджа Чизвика можно положиться, и в последнюю очередь тот будет искать в сложившейся ситуации выгоду для себя. Но как это унизительно — потерять почти все изза такого пустяка…

— Ты не должен думать о том, что твоя гордость пострадает, если ты подчинишься отцу, — продолжил Чизвик через некоторое время. Он интуитивно догадывался, что это в данный момент тревожит Артура больше всего. — С твоей стороны это будет сыновняя почтительность, ничего больше. Глупо лишаться того, что принадлежит тебе по праву, изза оскорбленного самолюбия.

Артур попрежнему стоял у окна, и постороннему наблюдателю могло показаться, что он совсем не слушает рассуждения Чизвика.

— Представь, что это последняя просьба отца. Разве ты отказался бы выполнить волю умирающего?

— Это не просьба, а приказ, — бросил Артур, даже не оглянувшись. — Отец всю жизнь обожал командовать.

Лорд Чизвик печально вздохнул. Он так и знал, что ничем хорошим это не кончится. Артур вправе сердиться на отца, и не исключено, что ему придется взвалить на свои старые плечи еще и заботы о состоянии Шафтсбери…

— А вы уверены в том, что эта девица еще не вышла замуж? — прозвучал вдруг напряженный голос Артура. — Что она не превратилась в наркоманку, не спилась, не стала торговать собой? Что если меня вынуждают взять в жены какоенибудь умственно отсталое существо? Об этом отец подумал?

Лорд Чизвик едва сдержал улыбку.

— Твое беспокойство понятно, — проговорил он с достоинством. — Но барон Филипп воспитывал дочь в самых строгих правилах. А последние пять лет, с тех пор как он умер, она неотлучно находится в школе матушки Магдалены при женском монастыре в Блуа.

Артур резко повернулся.

— Монашка? — с удивлением воскликнул он.

— Ну почему сразу монашка… — поморщился лорд Чизвик. — Воспитанница. Она получила там прекрасное образование. Девушка скромна, начитанна, благородна, хороша собой. Чем не идеальная жена?

— Но как католичка может стать моей женой?

— Да, в Средние века это могло бы стать серьезным препятствием, — улыбнулся лорд Чизвик. — Но сейчас вам даже не нужно менять вероисповедание, чтобы обвенчаться…

— Всетаки пять лет в католическом монастыре — это не шутка, — задумчиво проговорил Артур. — Вдруг баронесса горит желанием выйти замуж исключительно за католика?

— Баронессе абсолютно все равно, — заверил его лорд Чизвик, сожалея в душе о том, что и эта отговорка Артуру не поможет.

— А вамто откуда все это известно? — Артур с подозрением покосился на лорда Чизвика. Тот развел руками.

— Понимаешь, я назначен ее опекуном.

Это было уже слишком. Артур захохотал.

— Господи… как хорошо… вы… все это… состряпали, — бормотал он сквозь смех.

Лорд Чизвик добродушно улыбался. Кажется, его безнадежное предприятие совершенно неожиданно увенчалось успехом…

Ингебьерг стояла на берегу стремительного Логана и с грустью смотрела на прозрачную зеленоватую воду, покрытую в некоторых местах белой пеной. Нелегко было на сердце у красавицы. Ее отец, рыцарь Андрес, состоявший в родстве с самим королевским домом, объявил, что ей скоро придется покинуть родные места навсегда.

Со вздохом присела Ингебьерг на плоский пестрый камень у воды, развязала котомку из грубого холста, которая висела у нее на плече, достала кусок ячменного хлеба и принялась медленно есть. Почему отец так сурово обращается с ней? Он же знает, как любит она родную землю, эту бурную широкую реку, горы, долину, покрытую вереском. Прозрачен и чист воздух ее дорогой Норвегии, почему же она должна навсегда расстаться с ним?

Внезапно Ингебьерг подняла голову и прислушалась. Ее чуткие уши уловили звук шагов на горной тропе. Вот хрустнула под ногами веточка, вот откатился в сторону маленький камень. Ингебьерг быстро поправила складки тяжелого плаща. Нежеланна была эта встреча. Она совсем одна, путник может подумать невесть что… Хотя кто посмеет обидеть ее на землях ее отца, могущественного рыцаря?

Вскоре изза поворота показался мужской силуэт. Взгляд девушки потеплел. Ей нечего бояться. Это был Эрленд, сын Бьергюльфа, красивый и мужественный юноша, товарищ ее детских игр. Сейчас Эрленд был оруженосцем ее отца и очень гордился своей должностью при столь знатном рыцаре.

Почтительно приветствовал Эрленд дочь своего господина, но глаза его были печальны. Он присел на траву у ног девушки и спросил:

— Скажи, Ингебьерг, правда то, что я слышал сейчас от моего господина, рыцаря Андреса?

Ингебьерг смутилась. Неужели уже все знают о ее печальной участи?

— Я не мог поверить в это и решил спросить у тебя, — продолжал юноша, не спуская глаз с Ингебьерг. — Ты действительно уплывешь этим летом с корабельщиками из Сюндбю на туманные острова, чтобы стать женой английского рыцаря?

Слезы затуманили голубые глаза девушки. Зачем Эрленд бередит рану?

— Да, — еле слышно выдохнула она. — Король Хокон, наш родич, хочет завязать дружбу с королем той далекой страны. Меня просватали за одного из его близких друзей…

— Но почему именно ты! — вскричал Эрленд, и Ингебьерг поразило отчаяние, прозвучавшее в его голосе.

— Послы короля сами назвали меня. Говорят, слух обо мне достиг их земли… — простодушно ответила девушка.

— Это несправедливо! — Губы Эрленда задрожали.

Ингебьерг с изумлением посмотрела на него — никогда она не видела храброго оруженосца в таком волнении.

— Такова воля короля, — тихо проговорила девушка. — Разве можно противиться ей?

— Воля короля, — со злостью проговорил Эрленд. — Наверное, ты сама хочешь уехать, Ингебьерг, раз так спокойно говоришь об этом. Тебе хочется попутешествовать, посмотреть на чужих людей…

— Нет! — Девушка закрыла лицо руками, чтобы Эрленд не увидел ее слез. — Я смотрю на Логан, на леса и поля, на горы и облака, на наш старый дом, и мне становится горько от того, что я больше никогда их не увижу…

— Только ли это беспокоит тебя, прекрасная Ингебьерг? — осторожно спросил Эрленд.

В его голосе появились новые, незнакомые девушке нотки. Она отняла руки от лица и внимательно посмотрела на оруженосца.

— Я не хочу покидать отца и матушку, и братьев, и сестер, — медленно проговорила она, смущенная горящим взглядом Эрленда. — И всех, кого я знаю и люблю здесь…

— Знаешь и любишь, — шепотом повторил Эрленд. — Скажи, а кого ты любишь, Ингебьерг?

— Всех, — ласково улыбнулась девушка. — И отца, хотя он часто бывает строг со мной, и добрую матушку. И отца Никулауса, и маленькую Маргрит, и…

— И меня? — спросил Эрленд.

Ингебьерг с нежностью посмотрела на юношу и тут же отвела глаза. Его необычный взгляд вызвал краску на ее округлых щеках.

— И тебя, Эрленд, товарищ моих игр. Хотя мы выросли, и ты больше не обращаешь на меня внимания, а занят своим оружием и лошадьми, я все равно помню и люблю тебя, как раньше.

Девушка протянула руку и коснулась темных кудрей Эрленда.

— Ты еще такой ребенок, Ингебьерг, — с досадой проговорил Эрленд.

Он вдруг схватил руку девушки и прижал к губам. Его горячее дыхание опалило нежную кожу. Вне себя от возмущения, Ингебьерг отняла у него руку и вскочила. Ее щеки раскраснелись.

— Ты сегодня удивляешь меня, Эрленд! — воскликнула она гневно.

— Я так неприятен тебе, Ингебьерг? — спросил он с грустью, глядя на красавицу снизу вверх.

Ничего не отвечая, Ингебьерг развернулась и быстро пошла по тропе прочь от реки, где Эрленд вздумал смущать ее странными разговорами.

Дома полным ходом шла подготовка к отплытию. Собиралось приданое Ингебьерг — наилучшее полотно и шелка, золотые и серебряные украшения, платья, башмаки, рубашки. В подарок будущему зятю и его королю рыцарь Андрес готовил острые мечи и кубки, окованные золотом. Он был невероятно горд тем, что на его дочь пал выбор короля Хокона. Слава о красоте Ингебьерг проникла далеко за пределы Норвегии! Конечно, никогда больше он не увидит дочь, но разве это не судьба всех дочерей — выходить замуж и уезжать от родителей навечно? Поэтому лучше утереть женские слезы и готовиться к свадьбе, которая сулила рыцарю Андресу и его роду много выгоды.

С тяжелым сердцем Ингебьерг бродила по двору. Все вокруг были заняты привычными хлопотами, и лишь она одна не знала, куда приложить руки. Все считают, что ей очень повезло и она должна быть счастлива, и никто не думает о том, как страшно ей отправляться на чужбину к незнакомым людям, с которыми она даже объясниться поначалу не сможет.