О нет.

Ещё один.

Тот старик сказал сделать так, чтобы он не ответил на звонок. И если у меня всё получится… И спать с ним не придётся.

Я понимаю, что сейчас будет лучше, если он вдруг уйдёт, но… Сестра. Я должна думать о ней. И о себе.

Отрабатывать с ней вдвоём на пару — не воодушевляет.

Рихтер тянется свободной рукой к карману своих брюк.

А я действую как дура. Поднимаю ладони, впиваюсь пальцами в ворот его рубашки. И хоть слабенькая, кое-как тяну на себя.

— У меня могло бы быть много заболеваний, и тогда бы наш вечер не удался, но… К счастью, я таким не страдаю. И вообще… Я неопытна в этом во всем этом…

Мне должны дать долбанный «Оскар» за мою игру. И даже дрожь от паники сейчас как раз в тему.

Меня здесь изнасиловать пытаются, а всё, о чём я могу думать — лишь бы он не взял проклятый телефон.

Но всё равно достаёт его.

Задерживаю дыхание. Слышу стук собственного сердца в ушах. К горлу подступает истерика. Хочется остановить её. Но она резко отступает сама.

Когда мужчина, даже не заглядывая в экран, отключается.

Переводит обжигающий, но в то же время леденящий взгляд в мою сторону.

— Что же, девчонка. Тебе удалось меня насмешить.

Кажется, мой выдох облегчения должен быть слышен где-то на берегу моря за много километров отсюда.

Но я уверена, этот стон, который срывается с губ, когда его пальцы проводят вдоль складок, пронесётся ещё дальше, чем выдох.

Я не возбуждена, нет. Как можно хотеть мужчину, что сейчас чуть не задушил тебя?

Я не мазохистка!

— Неопытная говоришь? — прищуривается. — А стратегия как у опытной шлюхи, что деньги сосёт с мужиков. Думаешь, ты здесь такая первая?

Он грубо хватает меня ТАМ и делает больно. Но тут же нажимает большим пальцем на клитор, который массирует круговыми движениями.

А я задыхаюсь. Он этих ласк и от мимолётной боли, которая тут же заменяется чем-то другим.

— Не надо, — шепчу, прося, чтобы он это закончил. Он ведь не ответил на звонок. Большего мне и не надо. А удержать его ещё какое-то время… Смогу другим.

Но у нас с ним разные планы на этот вечер.

Рихтер свободной рукой хватается за мои запястья. Пытается развести их в стороны, а я сопротивляюсь.

Но сама понимаю, что делаю только хуже. Ломаю свою же легенду. А если он о чём-то догадается?

Закусываю губу, закрываю глаза. Горькая обида растекается по всему телу. От осознания, что не убегу от того, что собирается сделать этот мужчина.

Я опять вспоминаю Камиллу. Себя.

Кёлер не шутил. Видела по взгляду. Он либо подаст на Каму в суд, либо же выбьет деньги другим путём. Постельным. И боюсь, это участь ждёт нас обеих, если я не перетерплю оставшееся время.

Да и чего греха таить… Не все так плохо. Мужчина искусный любовник. Раз вызывает во мне странные ощущения вперемешку с болью.

Поэтому позволяю убрать свои руки от груди.

Рихтер наклоняется, пока извиваюсь на столе и пытаюсь прийти в себя.

Опять всю колотит. От волнения, страха, испуга и странного чувства внизу живота.

Горячий язык дотрагивается до розовой горошины, и я всхлипываю.

Ненормальная это реакция!

— Я начинаю верить твоей порядочности, — выдыхает прямо в грудь. Мурашки, вызванные от его дыхания, делают ещё хуже. Напрягают тело, поднимают волоски там, где они есть. — Стонешь как девственница. Все пугались твоих болезней, поэтому ты так зажата и неопытна?

Ехидный смешок не веселит меня.

— Н-нет, просто, — я впервые чувствую такое. — Хотя… Наверное.

Не хочу, чтобы он знал. Ничего не изменится. Вдруг он вообще девственниц не любит? Выкинет меня куда подальше.

И лучше бы именно это он и сделал.

А мне нужно подержать его здесь ещё хотя бы часик…

Поэтому терплю. Точнее нет. Позволяю себя трогать. Потому что это не так противно, как я думала.

Чёрт, как же повезло, что Рихтер красивый. Хотя бы не старик. Мне противно, но и нет одновременно.

И к тому же неплохо справляется с…

— Ах, — руками, мать его!

Неожиданно входит в меня на одну фалангу.

— Быстро же ты возбуждаешься.

Глава 5

Закусываю губу, и не могу унять дрожь во всём теле. Потому что этот неадекватный опять захватывает в плен розовую горошину и слегка посасывает её.

Внезапно кусает, порождает боль, которая несётся по всему телу. Сдерживаюсь, чтобы его не ударить.

Сестра. Мне нужно думать о ней.

О тех деньгах, которые она должна будет Кёлеру.

Палец входит глубже. А я чувствую как там всё горячо. Так сильно, что жар передаётся через всё тело от низа живота к верху.

В груди давно всё пылает, а к лицу только-только подступает нереальный стыд.

И отвращение. Вместе с презрением.

Грязно и неправильно.

Я понимаю, что всё это для дела. Но с каждым сантиметром, что он входит в меня — становится обидно. Мне ведь сказали прийти сюда как обыкновенную шлюху, которой я сейчас и являюсь.

Отвлекающий манёвр в играх взрослых дядь.

От этого хочется зарыдать.

Но не могу.

Рихтер делает один резкий, неожиданный толчок.

Приводит меня в чувство и не даёт думать дальше.

Срывает с моих губ громкий стон.

Хочу свести ватные ноги вместе, но он не даёт.

Втиснулся между ними и теперь изводит меня до предела. Играется. И совсем не аккуратничает.

Совершает ещё один удар внутрь.

А внизу живота всё накаляется. Скручивается в тугую спираль. Такую сильную, что, кажется, живот сведёт спазмами прежде, чем она стрельнет.

— Секса у тебя не было давно, — ухмыляется, на секунду отстраняясь от груди. Зализывает укус, который сам же и сделал.

Выпрямляется и уже не так яро нападает на мою грудь.

А я только и могу что лежать, распластавшись на столе.

Когда там уже пройдёт время? Осталось каких-то пятьдесят минут, которые мне нужно вытерпеть…

Два часа тянутся неминуемо долго.

Но вряд ли я смогу сохранить девственность в таких условиях.

Особенно когда Рихтер начинает ускоряться.

Делать толчок за толчком.

Выбивать стон за стоном.

И делать меня безумней ещё сильнее.

Заставляет выгибаться, впиваться ногтями в зелёную поверхность стола. Сцарапывать ногтями покрытие.

— Перестань, пожалуйста, — прошу его, чувствуя самый настоящий стыд.

Мне неприятно. От того, что хорошо.

— Я ведь уже доказала тебе, что ты мне понравился.

— Не настолько, чтобы провести со мной ночь, так ведь? — его тон пренебрежительный. Равнодушный. Всё равно ему мои слова.

Но он останавливается. Вытаскивает из меня палец, и я облегчённо выдыхаю, пытаясь отдышаться. Двигался он… А вся вспотела я. И устала тоже. Морально.

Но даёт он мне передышку ненадолго. Резко переворачивает на живот, которым ударяюсь о твёрдую поверхность стола.

Нет, это уже ни в какие рамки не лезет! Мне нужно его отвлечь, и точно не своей голой задницей!

Только хочу встать, но его сильная ладонь опять пригвождает меня к уже горячему от моего тела столу.

И пока ойкаю, этот подонок сдергивает с меня один чулок. Нависает надо мной, обматывает капроном запястья.

Пытается привязать к дереву, но я лягаю его ногами и стараюсь вырваться.

— Хватит, это уже не смешно! — вырывается от страха. Что он ещё задумал?! Только не говорите мне, что… — Оставь, пожалуйста! Не буду сопротивляться!

Но Рихтер не слушает.

— Я уже сделал насчёт тебя выводы, Жан-на. Маленькая, лживая охотница за деньгами.

Опять грозные, вибрирующие слова. Бьющие в самую душу.

Сколько раз я ему скажу, что он мне понравился? Даже если эти слова не совсем искренние.

Хочет потешить своё самолюбие?

Мне летит резкий шлепок по заднице.

Вскрикиваю от не щадящего жжения на коже и проклинаю его всеми известными мне словами.

И опять чувствую его в себе. Но на этот раз… Он входит двумя пальцами. Растягивает меня сильнее. И от этого… Ощущения приятнее. Необычнее.

Мне дико страшно. Я боюсь, что сейчас вот-вот лязгнет пряжка ремня и конец той преграде, с которой ходила всю свою жизнь.

И проходила бы ещё дольше…

Если бы не он.

Неожиданно стон удовольствия снова срывает с уст.

А немцу это нравится. Ускоряется. А я совсем забываю, что не смогла ему ответить.

— Не… нужны мне… — выдыхаю на каждом толчке. — … твои… деньги. Ах, провались ты… пропадом!

— А что ты хочешь? — я опять чувствую его спиной. Нависает надо мной и вжимается бедром в обнажённый зад, пока ладонь орудует во мне как великий мастер на своём инструменте. — Член? Пришла только ради этого?

— Нет…

— А что, Жан-на? — он останавливается. Но тут же вбивается снова. И слова в этот раз вылетают из его грязного рта совершенно другие. Чёткие, нетерпящие возражения. И требующие ответов. — На. Кого. Ты. Работаешь?

Да знала бы я сама!

— Ни на кого! — выкрикиваю и вытягиваюсь как сёрфер на доске.

Внизу живота нестерпимое желание закручивается сильнее.

И когда он делает ещё один безумный толчок — выгибаюсь в спине.

Распахиваю искусанные от волнения губы и выпускаю гортанный и громкий стон. Глаза сами открываются от того, какие ощущения сейчас простреливают всё тело.

Взрыв. Самый настоящий взрыв, после которого погибают миллионы людей. Но этот взрыв другой. И умираю в этот раз я одна.