Виктория Вольская

Я не верю

Пролог

— Мы не можем быть вместе, Глеб. Отступись, найди себе девушку, которая оценит твои старания. Мне это не нужно, — мне стыдно, что я дала этому мальчику надежду. Обрубить всё это надо сейчас на корню.

— У тебя есть другой мужчина? — сквозь зубы спрашивает он.

— Нет, и не будет. Мне не нужен никто, — честно отвечаю я.

— Я не понимаю, почему ты себя хоронишь? Почему не можешь просто наслаждаться жизнью?

— Потому что нет у меня этой самой жизни, — я вздыхаю и говорю то, о чём пожалею позже. — Глеб, у меня ВИЧ.

— Откуда?

— Пациенту ставила капельницу, рука сорвалась, когда он начал вырываться, и игла воткнулась в ладонь. А потом пришли результаты его анализов с одним диагнозом для нас двоих. Теперь ты понимаешь, что нет у нас будущего?

Глеб некоторое время смотрит на меня безотрывно, а потом выходит из кабинета. Ну вот и всё. Закончилась любовь.

Но через минуту он возвращается, закрывает дверь на ключ, в руках держит скальпель.

Я впервые в жизни испугалась мужского взгляда, нет, он не ударит меня, он просто сделает так, как решил. У меня нет выбора. Я не знаю, что у него сейчас на уме, и от этого мурашки идут по спине. Он медленно надвигается на меня, а я не могу отвести взгляда от хирургического инструмента. Глеб подходит вплотную ко мне, спиной я чувствую стену, делая несколько шагов назад. Он молча проводит скальпелем по своей левой ладони и хватает меня за руку, я и опомниться не успеваю, как чувствую боль на своей ладони. Слишком поздно до меня дошёл его план, я обезумела с мыслью, что не могу допустить совершить ему эту глупость. Я вырывалась, как дикая кошка, но он прижал меня к стене всем своим весом, так, что мышцы скрутило от боли, а на коже появились синяки. Я плакала, умоляла и даже ругалась матом. Но ни один мускул на его лице не дрогнул. Он соединил наши ладони и держал их сомкнутыми некоторое время. Я чувствую, как моя «грязная» кровь втекает в его рану, мы смотрим в глаза друг другу, из моих капают слёзы, а в его плещутся нежность и любовь.

Я скулю от безысходности.

Отпускает.

Я обессиленно скатываюсь по стеночке на пол.

— Мальчишка, какой же ты дурачок. Что ты наделал? Ты же жизнь себе искалечил.

— Не нужна мне жизнь без тебя. Теперь ты веришь в то, что я люблю тебя?

Глава 1

Ольга

— Привет, девчонки, — вхожу в Настин кабинет после новогодних выходных. — Ну как праздники?

— Отлично, — в один голос отвечают подруги.

— Как дежурство с Коршуновым прошло? — спрашивает меня Светлана.

— Не было никакого дежурства с ним. У него давление поднялось, пришлось справляться без него.

— Так ты дежурила одна? — шокировано спрашивает Настя.

— Лучше бы одна, — вздыхая, произношу я.

— Говори, — с нажимом скомандовала Света.

— Я позвонила Мартынову, а он не смог приехать. В итоге Олег отправил ко мне…

— Крымова? — заканчивает Света за меня предложение своей догадкой.

— Именно, — вновь вздыхаю я. — Вот честно, девчонки, лучше бы одна отдежурила.

— Глеб и Ольга целые сутки вдвоём, — Света улыбается. — Я точно знаю, что тебе есть что нам рассказать.

— Нечего рассказывать. Ничего не было и не будет.

— Не зарекайся, — снова в один голос говорят они.

— Вы с ума сошли, — поочередно смотрю на женщин и не понимаю их, — он же мальчик, чуть старше моей дочери.

— Но он привлекает тебя, — не сдаётся Светлана.

— Не больше, чем любой другой мужчина, — нет смысла отрицать очевидных вещей. Глеб вообще всем нравится. Молод, спортивен, с кубиками пресса и обаятельной улыбкой.

— Он сохнет по тебе.

— Это его юношеские фантазии, пройдёт время, и он переключится на сверстницу: молодую, подтянутую, стройную и, возможно, даже девственную.

— А ты не молодая, не подтянутая, не стройная, — перечисляет Света.

— И не девственница, — заканчивает Настя.

— Именно, — соглашаюсь я.

— У тебя комплексы, ты в курсе? — выдает Светлана, прожигая меня взглядом. — Насть, нужна твоя консультация. Ей пора вправлять мозги, — снова поворачивается ко мне. — Тебе тридцать, а не шестьдесят. И ты молодая, стройная женщина. Ты выглядишь на двадцать три, максимум на двадцать пять. Да, не девочка, а ты его спросила, нужна ли ему та, которую ты для него придумала?

— Это бессмысленный разговор. Я не хочу сломать ему жизнь.

— И себе тоже, — тихо говорит психотерапевт, а я вроде на прием не записывалась. — Ты боишься привязаться к нему, потому что ждёшь от него предательства. Ты не хочешь стать для него всего лишь этапом в жизни, ступенькой к чему-то большему.

— Да, боюсь. И это естественно. Он ещё слишком молод. Ему в силу своего возраста необходимо сейчас чаще быть в отношениях. Он должен получить различный опыт: визуальный, эмоциональный и сексуальный. Я для него как что-то экзотическое, взрослая тётка среди малолеток. Я не верю в его любовь, не верю. Это всего лишь увлечённость, подпитанная моим отказом. Просто азарт. Не более. А я не в том возрасте, чтобы играть в эти игры. И давайте закроем эту тему.

***

Мне не нравится, что все вокруг уже придумали для нас с Крымовым идеальные отношения. Сказок не существует, и я прекрасно понимаю это в силу своего возраста и жизненного опыта. Нет, в любовь я верю. Но не с мальчиком, который практически годится в сыновья. Одиннадцать лет разницы — это пропасть, это другое поколение.

Кстати, о другом поколении. Набираю номер дочери. После седьмого гудка она, наконец, поднимает трубку.

— Да, мам, — недовольно отвечает дочь.

— Вита, я освободилась, — не обращаю внимания на тон дочери, она в последнее время всем недовольна. — Заеду в магазин. Тебе что-нибудь купить?

— Чипсов и пива.

— Виталина! — повышаю немного голос.

— Зачем спрашиваешь, если покупать всё равно не собираешься, — бросает трубку.

Тяжело вздохнув, тоже отключаюсь и кладу телефон в карман дублёнки. После смерти мужа нам с дочерью стало трудно общаться. Поначалу Вита замкнулась, несколько месяцев молчала, потом начала усиленно учиться, поступила на дополнительные курсы, сдала досрочно несколько экзаменов. И в один день всё изменилось. Она просто не пошла на учёбу. Мне буквально пришлось умолять директора школы, чтобы ей выдали аттестат, хотя бы с тройками, а ведь она тянула на золотую медаль. На выпускной она тоже не пошла, пролежала дома в постели. Всё это время она не разговаривала со мной вообще. Игнорировала, запиралась в своей комнате и выходила лишь тогда, когда я закрывала за собой двери своей спальни. Причин такого поведения я до сих пор не знаю. Сейчас она первокурсница, учится хорошо, помогает мне по дому, разговаривает со мной, даже обсуждает со мной мальчиков, но бывают у неё моменты такие, как сегодня, которые мне приходится принять и переждать. Ругаться и требовать что-то бесполезно, будет только хуже. Куплю ей мороженого, она любит клубничное.

Глеб

— Ого, тётушка в хорошем состоянии, — присвистнул Юрка, мой друг, прожигая взглядом попку стоящей у кассы женщины, а там, действительно, есть на что посмотреть. — Я б её…

— Заткнись, Юра, — обрываю его на полуслове и направляюсь прямо к ней. — Оля, помочь? — спрашиваю я, когда она заполняет уже четвертый пакет с продуктами.

— Для тебя я Ольга Александровна, — сквозь зубы произносит она под пристальным взглядом кассира.

— Для меня ты Оленька, — совершенно не стесняясь стоящих рядом людей, произношу я и беру из её рук тяжёлые пакеты.

Женщина у кассы бросает на Ольгу взгляд, наполненный презрением, вот ещё одна причина, по которой она отказывается быть со мной, — общественное мнение. А мне на него наплевать, дерзко смотрю прямо в глаза кассирше, а потом подмигиваю Ольге, в ответ получаю обжигающий взгляд. Ох, если бы взглядом убивали, меня бы уже не было. Но поскольку я жив и здоров, широким шагом иду на выход из магазина. Оля еле успевает за мной в сапожках на шпильках. Обожаю, когда женщины носят шпильки, это мой фетиш. Оля останавливается у выхода, чтобы надеть дублёнку, которую держит в руках, я жду, давая ей время одеться. Краем глаза замечаю обалдевшие взгляды своих двух друзей. Сегодня пятница и мы с ними традиционно собрались в кинотеатр. Перед сеансом зашли в магазин купить воды, так как я не пью различные газировки и соки, а в кафе при кинотеатре не продают воду без газа. Воды я так и не купил, но зато встретил любимую женщину. Перевожу глаза на Олю и понимаю, что Юрка прав: эта женщина способна свести с ума любого. Её стройным длинным ногам в высоких сапогах на шпильке я готов поклоняться. А о волнистых огненно-рыжих волосах писать стихи. Кстати, уже парочка имеется.

— Где твоя машина? — спрашиваю я, как только мы выходим на улицу.

— Дома на стоянке.

— Ты на такси?

— На автобусе, Крымов, — отвечает она и тянется к своим пакетам, но я не позволяю их забрать. Смотрю на хрупкую женщину, стоящую напротив меня, и не понимаю, как она додумалась набрать столько всего, когда до остановки ещё «пилить и пилить мелким шагом». А она на шпильках, без головного убора зимой. Сумасшедшая женщина.