Окончательно одетый, он уже собрался спускаться, когда дверь ванной открылась, и вышла Тони. Она была облачена в шелковый салатового цвета халат, под которым, разумеется — это бросалось в глаза — не было ничего. И это увидел бы любой. Почтальон, например, или молочник. Одна мысль об этом возбудила Бена. Он заключил жену в объятия и прижал к себе — привычный способ заканчивать семейные размолвки. Тони запрокинула голову, глядя ему в глаза, в то время как её бедра прижимались к его лону, чувствуя закипающее в них желание.

— Что на тебя нашло, Бен? К чему такие нежности?

— Нежности? — Он насупился, но быстро подавил нарастающую досаду. — А как мне, по-твоему, вести себя, если ты меня возбуждаешь?

— Я? — Тони прикинулась удивленной. — Только я?

Она не шутила. Улыбка завяла на губах Бена. Медленно разжав объятия, он попятился и отвернулся.

— Так как насчет завтрака? — процедил он, кидая взгляд на часы. — Черт возьми, я уже опаздываю.

— Настолько опаздываешь, что даже не можешь мне ответить?

Бен остановился как вкопанный.

— Черт побери, Тони, у тебя, наверное, спина болит?

— Немного, — кивнула Тони. — Но дело вовсе не в…

— Тогда сходи к врачу. Нельзя же пускать это на самотек. Так называемый специалист ни черта тебе не помог. Пожалуйся старому Кайту-Фортескью — пусть он посоветует, к кому ещё тебе можно обратиться.

— Ничего не выйдет. — Опередив мужа, Тони принялась спускаться по лестнице. — Он в Америку улетел, на какую-то конференцию. Оставил вместо себя какого-то молодого парня. Я не хочу идти к незнакомому врачу — лучше дождусь, пока К-Ф вернется. Или все же обращусь к остеопату на свой страх и риск — говорят, в Брайтоне неплохой специалист есть. Или в Льюисе. Так вот, Бен, насчет моей привлекательности…

— Ты у меня просто чудо, — попытался отшутиться Бен. — То рассуждаешь вполне здраво, то вдруг ни с того, ни с сего несешь какую-то ерунду.

— Куриные мозги — так это называется. Кстати, ты не забыл, что сегодня мы приглашены на вечеринку к Элинор?

Мог ли он это забыть? Хотя и прикинулся, что дело обстоит именно так.

— Ах да, черт возьми — совсем из головы вылетело. — Тяжкий вздох. — Во сколько?

Тони горько усмехнулась — она давно раскусила его игру.

— В семь. А ля фуршет.

Бен покачал головой.

— Ничего не выйдет. К семи я в Льюис никак не поспею — работы по горло. Боюсь, что вернусь не раньше восьми.

Тони, хлопоча над плитой, спокойно ответила:

— Если ты не вернешься до половины восьмого, я поеду сама, а ты можешь появиться, когда тебе заблагорассудится. — Вылив на сковороду взбитые яйца, она принялась резать хлеб на тосты. — Кто-нибудь подвезет меня. Хорошо?

— Что ж, пусть будет так.

— Только не стоит, наверное, оставлять Элинор в неведении, промолвила Тони. — Она же там изведется, гадая, приедет её любовничек или нет. Верно, дорогой?

— Тони!

Она холодно посмотрела на своего мужа.

— Что, заткнуться мне, да?

Двадцать минут спустя она, стоя у окна, провожала мужа взглядом. Автомобиль Бена вихрем промчался по гравийной аллее и, почти не снижая скорости, вылетел на шоссе. Тони покачала головой и, собрав со стола тарелки, составила их в раковину.

Она ломала голову, как вести себя в этой ситуации. С супружеской изменой она столкнулась впервые.

Тони понимала, что, донимая Бена Вальдшнепа своим ворчанием, она сама подталкивала его к пропасти. Если же она станет делать вид, что ничего не замечает, Бен будет преспокойно развлекаться с Элинор.

Сама Тони питала к Элинор симпатию. Нравился ей и её муж Майк. Да и Холты, её друзья, были ей приятны. Николя и Оливер. Она уже давно знала, что две эти пары устраивают сексуальные игрища — обмениваются женами. Они с Беном не раз обсуждали это, даже посмеивались. Тогда это выглядело даже экзотично, поскольку их самих не касалось.

А теперь касается. Элинор соблазнила её мужа.

Может, проще вести себя так, словно ничего не происходит? Отдаться на волю течения.

Нет, не о такой семейной жизни она мечтала, когда выходила за Бена. Какое он имеет право решать за них обоих? Почему может в одностороннем порядке разрушить их семейную идиллию?

Медленно поднимаясь по ступенькам, Тони с грустью размышляла на привычную тему.

Собственно говоря, дело вовсе не в каком-то мифическом праве. Ей требовалось прежде всего принять решение — понять, чего она, собственно, добивается. Устраивая Бену сцены, она подталкивала его к неизбежному разрыву. А нужно ли ей это?

С самого начала оба они мечтали о детишках. У Элинор и у Николя дети были, а вот у Тони что-то не получалось. Бен уже давно перестал заводить с ней разговор на эту тему. Сама же она думала об этом почти непрестанно.

Были бы у них дети, Бен, наверное, даже внимания на Элинор не обратил бы. Господи, подумала Тони, ну как же мне зачать ребенка?

Сидя на краю неубранной постели, она вдруг спохватилась, что держит руку на телефоне, мысленно беседуя с Элинор. Может, стоит и в самом деле ей позвонить? Разведать неприятельские планы.

Недолго думая, Тони набрала номер Бьюкененов-Смитов. Конечно, время, по их стандартам, было ещё раннее, но Майк уехал в Лондон в одно время с Беном, а Элинор, если и спала, то все равно держала телефон у изголовья кровати.

Звонок, второй… Наконец сонный голос:

— Алло?

— Привет, Элинор. Это Тони.

— Здравствуй, лапочка. Как вы там?

— В каком смысле? — переспросила Тони.

— Ну, как жизнь и прочее? — Она услышала, как Элинор зевнула.

— Все как обычно, — ответила Тони. — Суета-маета.

— Понятно. — Элинор снова зевнула.

— Послушай, Элинор, насчет сегодняшней вечеринки…

— О, только не говори, что вы не приедете! — Элинор мигом пробудилась.

— Хорошо, не скажу.

— Ну и слава богу.

В голосе Элинор послышались мурлыкающие нотки. Тони представила, как она нежится в постели, мягкая, расслабленная. Как ни странно, голос этот очень подходил к её фигуре — стройная и длинноногая Элинор ещё несколько лет назад не без успеха работала моделью. Удивительно, но, хотя ещё совсем недавно она покоряла подиумы, теперь, заведя двоих детишек, Элинор с виду ничем не изменилась, нисколько не подурнела, атласная кожа сохранила былую мягкость, а светлые, неизменно зачесанные назад волосы — прежний шелковистый блеск. Привыкшая к мужскому вниманию, Элинор прекрасно знала себе цену.

— Я звоню потому, Элинор, что забыла, на какое время ты нас пригласила.

— Я зову всех на семь — семь с четвертью. Но если бы ты была так мила и сумела подскочить пораньше, то помогла бы нам с Николя что-нибудь приготовить, прежде чем прикатят наши голодные мужья.

— Половина седьмого тебя устроит?

— Да, милочка, замечательно!

— Боюсь только, что Бен может задержаться. Я предупредила его, что долго ждать не стану, так что он, возможно, подъедет попозже. Если вообще сумет вырваться.

— Ох уж эти бизнесмены! — вздохнула Элинор. Странно, но она вовсе не казалась разочарованной тем, что её приятель, муж Тони, может и не приехать. Вдруг Тони пришло в голову, что, возможно, он уже сам связался с Элинор и сообщил ей о своих планах — от этой мысли она вскипела. Тем временем Элинор продолжала щебетать, рассказывая, кто ещё приедет…Холты, само собой разумеется, ну и Гэрисоны…

— Как, и Дик Гэрисон придет?

— Да, по крайней мере, Аманда сказала, что он тоже будет. — Элинор рассмеялась. — Впрочем, бедняжка всякий раз это обещает, а потом неизменно приходит одна. Так, дай вспомнить, кто там еще… Ну, ещё кое-какие люди, которых ты не знаешь, но которых мы приглашаем с ответными визитами. Разумеется, я надеюсь, что они все отвалят пораньше, а мы уж останемся, и тогда вдоволь повеселимся в тесном кругу… — Чуть помолчав, Элинор добавила: — Да, у нас будет одна новенькая дамочка — я пригласила Китти. Я имею в виду дочку леди Кутилоу — ту самую, про которую говорят, будто она с Луны свалилась. Знаешь ее?

— Да, мы однажды встречались, — кивнула Тони, прижимая трубку к уху. Полминуты, не больше. Надеюсь, физиономия у неё не всегда такая вытянутая?

— Всегда, — хихикнула Элинор. — Она просто редкостная зануда. Но дело в том, что она приводит с собой нашего нового доктора — того самого, который временно замещает Бернарда. А он, говорят, просто сногсшибателен!

— Да что ты? А какое отношение он имеет к Китти?

— Она его кузина. А леди Кутилоу он доводится племянником — через неё Бернард его и нашел. И у него, между прочим, весьма интересная репутация. Не говоря уж о том, что он высокий, статный и очень даже недурен собой…

Тони расхохоталась.

— Для кого ты его намечаешь, Элинор?

— Намечаю? В каком смысле?

— Но ведь не для себя же, верно? — в голосе Тони послышались ледяные нотки. — В том смысле, что не можешь же ты их всех переиметь. У тебя и так Майк есть — когда тебе Николя позволяет, во всяком случае, — а теперь, похоже, ты ещё моего безвольного муженька подцепила…

— Тони, что ты несешь, черт побери?

— Не притворяйся, Элинор — ты отлично знаешь, что я имею в виду.

— Я знаю только то, что ты говоришь со мной совершенно недопустимым тоном, — отрезала Элинор. — Хотя, возможно, я ещё не проснулась, и мне это просто померещилось… Скажи, Тони, а ты случайно не заболела?

— Нет, я…

Не надо мне было затевать этот разговор. Намекать, ревность демонстрировать. Зря я так. А, сказав «а», надо было сказать и «б». Довести начатое до конца. Правда, это все без толку — Элинор все равно бы все отрицала. Прикинется ещё оскорбленной, а потом Бену все выложит, а он на меня взъестся, и все — вечеринка безнадежно испорчена…

— Что ты имела в виду насчет Майка и Николя, Тони? Я, наверное, не поняла.

Ну вот, разве такую припрешь к стенке?

— Не притворяйся, Элинор, ты все отлично понимаешь. Ты сама нам с Беном рассказывала…

— Господи, Тони, это же шутка была — просто, чтобы Майка подразнить. И нечего кричать об этом на весь Уиндлбери, пока все телефонисты не собрались. Мне очень жаль, Тони, если у тебя какие-то неприятности, но не стоит…

— Извини, — вздохнула Тони. — Будем считать, что этого разговора не было.

— Хорошо. — Чуть поколебавшись, Элинор промолвила: — Послушай, Тони, а почему бы тебе ни познакомиться с нашим новым доктором? Его зовут Джеймс Торчленд. В том смысле, что если у тебя дурное настроение… Мне бы не хотелось, чтобы ты пропустила эту вечеринку. Как ты на это смотришь?

Положив минуту спустя трубку, после бесчисленных уверений в любви и дружбе, Элинор сдвинула брови и призадумалась. Затем снова сняла трубку и набрала номер.

— Да? Кто это? — прозвучало в трубке.

Глубокий гортанный голос, речь немного ленивая, вкрадчивая. Николя Холт всегда отличала именно такая манера разговаривать. Причем это вовсе не было наиграно, нет, голос Николя полностью соответствовал её облику и образу поведения. Мужчины находили её голос возбуждающим и даже призывным.

Элинор прекрасно понимала своего мужа, который был не на шутку увлечен Николя. И не только её удивительным голосом — фигура у Николя тоже была прекрасная, гибкая как у пантеры. Сходство с кошкой усиливалось благодаря удивительным зеленым глазам, в которых мерцали огоньки. Элинор не раз говорила Майку, что будь сама мужчиной, непременно влюбилась бы в Николя.

— Ники, милая, доброе утро.

— Элли! Ты почему в такую рань звонишь?

— Извини, золотце. Надеюсь, не разбудила?

— Да, я уже накормила своего Ромео и… Подожди секундочку — пойду чмокну его на прощание.

Элинор терпеливо ждала, слушая, как подруга напутствует мужа — рули осторожно, не задерживайся, не забудь — Майк с Элли зовут нас на вечеринку… Наконец голоса стихли и послышались шаги.

— Извини, Элли, Оливер только-только уехал. — Голос Ники слегка прерывался, словно она запыхалась, спеша к телефону. — Боюсь, он опять на поезд опоздает. Все твердит, что это я виновата… — Она весело рассмеялась. — И ведь он прав. Нам нужен другой будильник — мы опять полночи пробарахтались и не слышали звонка. Так о чем мы с тобой говорили?

— Пока ни о чем, — засмеялась Элинор. — Я хотела пригласить тебя на чашку кофе, вот и все. Заскочишь?

— С удовольствием, — промурлыкала Николя. — Когда?

— В любое время. Правда, я бы хотела часиков в одиннадцать прошвырнуться по магазинам. В десять удобно?

— Да, вполне. Кстати, тебе ведь наверняка понадобится моя помощь. Почему бы тогда…

— Да нет, Николя, я сама справлюсь. Мне просто хочется поболтать с тобой. Насчет… В общем, давай — приходи быстрее.

Элинор повесила трубку. Пора, пожалуй, одеться, решила она. Николя непредсказуема — она может совсем забыть, что обещала прийти, а может и примчаться буквально несколько минут спустя. Дома их разделяли всего две сотни ярдов: Прейер-Лейн, слегка изгибаясь, вела от Вэлли-Роуд к Купер-Райз, и на всем её протяжении были всего три дома, и в том числе особняки, которые принадлежали Гэрисонам и Холтам. «Тихий омут» и «Пьяный дервиш», так они назывались. А вот Бен и Тони Вальдшнепы жили милях в трех-четырех от них, в старинном доме, именовавшемся скромнее — «Гнездо вальдшнепа». Эта семерка — муж Аманды Гэрисон был не в счет, поскольку относился к старшему поколению и не принимал участия в их забавах — и составляла ядро молодежной общественной жизни Уиндлбери-Снайпа. Молодежью их, конечно, можно было назвать с той лишь оговоркой, что в деревушке средний возраст девяти из десяти жителей приближался скорее к семидесяти, нежели к шестидесяти годам.

Главное, что все они были молоды духом. И — готовы взять от жизни по максимуму. Склонны порезвиться. За исключением разве что Тони, которая, по сравнению, с остальными, слыла Синим чулком. И Элинор была полна решимости это исправить.

Развязав пояс, она избавилась от халата, стряхнув его с плеч. Затем чуть поколебалась, не в силах решить, стоит ли делать гимнастику — наклоны, потягивания и прочие занудные упражнения, необходимые для того, чтобы поддерживать красоту тела… Что ж, её тело было и правда необыкновенно красиво, и Элинор оно нравилось даже больше, чем раньше, когда она работала моделью. Сейчас она казалась себе куда более женственной и притягательной. Впрочем, об этом лучше судить мужчинам… Причем — не самым целомудренным. Мысли её невольно унеслись к Майку, который сейчас трясся в поезде по пути в Лондон, где работал на одной из служб Би-Би-Си. Потом она мысленно представила Оливера Холта, рекламного агента, и его подружку Аманду Гэрисон, писательницу… Господи, подумала Элинор, поворачиваясь перед зеркалом, чтобы полюбоваться силуэтом своих обнаженных грудей, занятная у нас все-таки компания!

А почему бы и нет, собственно говоря? Что в этом дурного? Она задумчиво нахмурилась и нагнулась, дотягиваясь кончиками пальцев до ступней. Вреда мы никому не причиняем, и все довольны. Лучше ведь чувствовать себя раскрепощенными и получать от жизни удовольствие, чем тихо кукситься в одиночестве, пенять на судьбу и в конце концов становиться импотентом — вроде Дика, мужа Аманды.

Черт с ними, с наклонами — не то настроение. Пора одеться…

Так, снова звонок. Элинор повернулась и сняла трубку.

— Алло?

— Элинор? — тихий, вкрадчивый голос.

— Бен!

— Я с вокзала звоню. Опоздал на этот паршивый поезд и жду теперь следующего. Надеялся, что твой голос придаст мне сил и вдохнет новую жизнь.

Элинор уселась на кровать.

— Жаль, что ты меня сейчас не видишь, дорогой, — промурлыкала она в трубку. — Кое во что у тебя жизнь бы точно вдохнулась! — она звонко расхохоталась. — В противном случае я бы с тобой рассталась. Я сижу совершенно голая.

Вздох.

— Господи, что за невезуха! Я в этом чертовом автомате, а ты там в чем мать родила…

— Послушай меня, Бен. Ты очень кстати позвонил. У нас ведь сегодня вечеринка, а Тони сказала, что ты можешь опоздать…

— Ах, так она тебе звонила?

— И ещё как! Но дело не в этом, дорогой. Я хочу, чтобы ты опоздал. Причем изрядно — на несколько часов. Пусть Тони побудет здесь одна — она была жутко заведена, наговорила всяких глупостей, и ей будет полезно…

— А в чем дело? — встревоженно перебил Бен.

— Не волнуйся — я все продумала. Я хочу, чтобы она пришла без тебя нужно дать ей возможность расслабиться, почувствовать себя привлекательной женщиной…

— С кем?

— Бен, разве для тебя это важно?

— С кем?

— Слушай, дорогуша, я не могу все тебе объяснять по телефону. Потом расскажу, вечером, может быть, если ты все-таки сюда доберешься. Но неужели ты сам не понимаешь, насколько бы это все для нас с тобой упростило?

— Наверное, — нерешительно промолвил Бен.

Элинор вздохнула. Невозможные создания эти мужики — на ежа сесть хотят, и не уколоться при этом.

— А ты правда совсем голая? — тихонько спросил Бен.

— О да! Видел бы ты меня, так уж наверняка…

— Буду о тебе думать. В таком виде.

— Да уж, думай, пожалуйста.

— Жаль, мне пора. Пока, Элли.

— Счастливо, Бен.

Сидя за столом Кайта в его собственном кабинете, Джеймс снял телефонную трубку. Майра Уотерс, регистраторша, сказала:

— Это миссис Хигарти. Говорит, по личному вопросу.

Вспомнив, что миссис Хигарти это Китти, Джеймс тяжело вздохнул сколько может эта образина совать свой длинный, как у муравьеда, нос в его дела? Не проходило и дня после отъезда Кайта и леди Кутилоу, чтобы его вредоносная кузина не заскакивала по нескольку раз на дню «проведать» его. Причем предлог всякий раз был новый — все ли у него в порядке, хорошо ли его кормят, и так далее. Суть же была в том, что Китти глаз с него не спускала. Охраняла, как овчарка — невинных агнцев.

Напрасная трата времени. Джеймс уже осознал, что пасторальный городок Уиндлбери-Снайп — это по-настоящему тихая гавань в бурном океане распутства. Хотя поначалу ему казалось, что это вовсе не так. Полунамеки Кайта всколыхнули в нем надежду, что царящие на здешней сцене безмятежные тишина и покой — всего лишь прикрытие для бурной закулисной жизни. Для вечно голодных жен и любителей «групповичков», о которых пишут воскресные газеты. Да, речи Кайта здорово раззадорили Джеймса, однако он быстро убедился, что если такое где и существовало, то только не в Уиндлбери-Снайпе.

Может, оно и к лучшему, разочарованно думал Джеймс. И, снова вздохнув, обратился к Майре Уотерс:

— Хорошо, соедините нас, пожалуйста. — С минуты на минуту он ждал пациентку, некую миссис Гэрисон. В истории болезни он не нашел и намека на природу её недомогания.

— Привет, Китти, — сдержанно поздоровался он. — Чем могу быть полезен?

Помимо того, чтобы засунуть тебя в мешок, завязать его и бросить в самый глубокий омут?

— Ты занят, Джеймс?

— Да, очень.

Отъявленное вранье. Если не считать горсточки престарелых ипохондриков, которых он был вынужден навещать каждый день, и ещё нескольких пациентов, жаловавшихся на насморк, дел у Джеймса решительно не было. Не говоря уж о том, что сезон аллергических соплей заканчивался. Словом, главная проблема Джеймса заключалась в том, чем заполнять свободное время. До сих пор он посвящал его чтению медицинских журналов.

— Надеюсь, к вечеру ты освободишься? — язвительно осведомилась Китти. — Ты не забыл про вечеринку у Бьюкененов? Я могу на тебя рассчитывать?

— О да. Если ничего не случится, конечно. Напомни только — где и во сколько?