Незнакомец пялится на меня с любопытством. И, кажется, нисколечко не боится. Это меня слегка раздражает, в конце концов, чужак здесь он, так что пялиться полагается мне.

— Приветствую вас, уважаемый, — сказал вроде бы мытарь, доброжелательно улыбаясь. — Не вы ли будете Барго, охотником?

Надо же, у меня имя на лбу, что ли, написано? Сам я читать не обучен, но, было бы так, Гойто сказал бы, он у нас грамотный.

— Приветствую. — Ну и по какому такому делу ты ко мне?

— Мне сказали, что вы — единственный, кто мог бы провести к Руине. Вы ведь Барго, я не ошибся?

— Барго, — соглашаюсь я.

А почему бы и нет? Имя у меня достойное, чего скрывать-то? Интересно, что ему в Руине потребовалось, неужели попроще смерть выбрать не смог?

— Я — Излон, маг четвертой ступени, — представился незнакомец.

Говорит он тихо, а мимо, как назло, прогромыхала телега мельника Зойро, и я не очень хорошо расслышал, «ступени» или все же «степени». Интересно ведь, в чем там маги измеряются. Эй, минутку! Так этот парень — маг? Да он лет на пять всего старше меня по виду!

— Кто сказал, что я иду в Руину? — И какой это сволочи понадобился лишний фонарь под глазом?

— Староста ваш…

Этот сам кому угодно синяков наставит. А когда кости срастутся, еще и крап косить пошлет. А уж крап косить, доложу я вам, самое дрянное дело на свете. Мало того что воняет, как отхожее место, так еще и пятна от него — не отстираешь. Это не говоря уж о том, что коса об него тупится просто на раз.

— Мне не нужны спутники, — жестко говорю я.

Чем меньше людей, тем больше шансов проскочить и, самое главное, живыми обратно вернуться. Злой лес, он людей вообще не любит, а уж пришлых тем более.

— Мы могли бы договориться. — Гм, а вот это уже разговор. Кто договариваться не умеет, тот в драных штанах ходит.

— Ну попробуем, — вздыхаю я с небывалым оптимизмом.

Кроме меня из деревни никто в Руине не был. Старики не в счет, никто из них былые подвиги повторять не пойдет, а молодежь наша далеко не заходит. И правильно, нечего ей в Злом лесу делать, молодежи-то. Девок и поближе тискать можно, а геройство проявлять лучше на уборке урожая.

Чужак с легкой ухмылочкой вываливает мне на руку содержимое расшитого мелкими бусинами кошелька. Да уж, за такие деньги можно и в Руину сходить. Цену монетам-то я знаю, хоть они и не в ходу у нас, но в городе бывать случалось, так вот сейчас у меня на руке целое состояние лежит. Десять золотых монет, вот как! Сразу видно — маг. У них, говорят, денег куры не клюют, а в голове — ветер. Если, конечно, маг воздушной стихии. Или же лед, пожар да навоз, если стихия другая.

— Не много ли, — спрашиваю, — за прогулочку до Руины?

— За прогулочку, — отвечает господин маг, — может, и много. Но если то, что я слышал, хоть на треть правда, то не прогулочка у нас получится, а почти боевой поход. И еще одно — я не один пойду.

— А с кем? — сдуру начинаю я и тут же замолкаю. Ясно, с кем, с учеником своим. Вон он как раз из гостевого дома выруливает. Только вот… соврал маг. Не парень это вовсе, а девка. Одетая, правда, совсем не по-девичьи. — Она с нами идет? — спрашиваю для проформы.

Оба на миг словно задеревенели.

— Ты откуда знаешь, что он — девчонка? — требовательно спрашивает господин маг. — Кто сказал?

С ума сошла твоя голова. Да если она пахнет, как девчонка, так кем же еще быть может? Котгоблином, что ли?

Примерно так я господину магу и объясняю. Господин Излон чешет в затылке, улыбается вымученно. Девчонка довольно хихикает. Ох, чует мое сердце, хлебнем с ней бед большой ложкой!

— Столько сил затратил, — жалуется господин маг. — Такие иллюзии наложил! И все зря!

— Он нам подходит, — одобрила меня девчонка. — Надо же, а нас россказнями пугали, рассказывали, какие здесь люди живут, страшные да ужасные! А они — как все, точно такие же.

— Это точно, — соглашаюсь я. — Люди — они везде люди. Что у вас, в столице, что в нашей деревушке. Думаете, у нас врут меньше? Вон дед Сурко сказывал, есть в городах такие воры. Они, дескать, чужое берут. Ну не смех ли? А дураки верят, будто есть и такие на свете…

Смеяться мне приходится в одиночестве и очень недолго. Господин маг и девчонка обмениваются взглядами — многозначительно до отвращения. Так вот знахарь и отец над моим дедом переглядывались, когда его принесли с распоротым животом. Я-то, пацан еще, думал — выкарабкается. Оно бы так и вышло, живот ему знахарь зашил, а толку? Яд стрельчатника ни одно зелье не исцелит. Дед помирал, и знахарь с отцом это прекрасно понимали. А я… я надеялся еще, что все обойдется…

Так вот, эти двое так же переглянулись. Будто знают что-то, мне неведомое, но говорить не хотят, чтоб дурака не расстраивать. Они что, считают, что эти воры из баек и впрямь существуют? Ну и ну, никогда не думал, что маги настолько доверчивы!

— Так вы поможете нам? — уточняет господин маг.

Не удержавшись, оглядываюсь по сторонам — кого это он имеет в виду? Я же тут вроде один? Потом вспоминаю, что в городах это — вежливое обращение.

— Я — вам, вы — нам. — Можно подумать, у меня выбор есть. — Деньги мне ох как нужны. Не мне, точнее, а деревне моей. Ну да это одно и то же.

— Значит, по рукам? — Магу пришлому глубоко плевать и на меня, и на деревню, но ему срочно надо в Руину за каким-то бесом.

— Заметано, — говорю. — Приходите к вечеру ко мне в избу. В ночь и пойдем.

— В ночь? — удивляется девка. Она, кажется, всегда считала, что ночью надо спать. Ан нет, выходить надо именно ночью, тогда к следующей будем либо возле Ведьминой трубы, либо у бабы Керги, там и заночевать можно. А в Злом лесу ночевать — увольте, дураков нет. Хотя мне порой доводилось.

— Именно в ночь, — сказал чуть жестче, чем собирался, но тут уж ничего не поправить. Раздражает она меня, беззаботная слишком, будто на прогулку собралась, а Злой лес этого не любит. Пропадем с такой попутчицей, как есть пропадем. — Зовут тебя как? — спрашиваю, глядя прямо в глаза.

— Релли, — отвечает, и ресничками так вот — хлоп, хлоп. Глазки строит, если кто не догадался. Совсем как деревенские девки, ну ничем не отличается.

— Так вот, Релли, — говорю я, не обращая внимания на ее глазки. Ну стараясь не обращать. — В лесу и в Руине слушаешь меня беспрекословно. Вопросы — когда я разрешу, а до того — любой приказ выполняешь сразу же. Иначе погибнем все, Лес, если разозлится, разбирать правых-виноватых не будет. Потому как — Злой.

— Как скажешь, — улыбается.

Милая у нее улыбка, нежная и озорная. И ресницами снова — хлоп, хлоп. Пойди разбери, то ли я ей понравился, то ли играет просто. Ладно, красавица, посмотрим на тебя, когда Яму проходить будем. Если именно эта дорога выпадет, конечно. Злой лес сам ведет, как хочет, а тебе следует либо воле его подчиниться, либо вообще туда не ходить.

— Ладно. — Поиграл бы и дальше, да некогда. — Пойду я. Дел невпроворот, а времени мало.

Глава 2

Наконечники для стрел я выбирал тщательно. В конце концов, от них моя жизнь зависит. Кузнец, седой, косматый мужичище, терпеливо ждал, когда я закончу. Меня, скажем честно, в деревне никогда не жаловали и побаивались даже, а как иначе — человек, что в Злом лесу как дома, для земляков почти что чужак. Такой же непонятный и загадочный, как тот же господин маг четвертого чего-то там Излон.

А вот кузнецу мой визит приятен. Потому что оружие, кроме меня, редко кто заказывает. Потому что порой я ему железо притаскиваю из Леса на переплавку. Без меня ему в город пришлось бы таскаться, а там цены такие, что и не выговоришь.

В общем, здесь мне рады и даже кредит дают. Только сейчас я в нем не нуждаюсь, потому как Свен еще за железо не расплатился, что я последний раз приволок. Есть тут неподалеку место, развалины старые, там металла хватает. И почти безопасно, в сравнении с Руиной, конечно.

Наконечников отобрал штук тридцать. Надо бы побольше, но остальные меня не устраивают. Не то что плохи, просто стрела попадет не туда, куда целю, а на дюйм вправо-влево, а в Злом лесу это может стоить жизни. Скажем, бронетуша вся в прочнейшем панцире, и уязвимое место у нее всего одно — под грудиной. Промахнешься — и все, снимай тетиву, больше она не подставится. Бронетуши довольно сообразительные твари, хоть по виду не скажешь.

— Нож не нужен? — спрашивает густым басом Свен, ухмыльнувшись в густую бороду.

Я немного раздумываю, потом прошу посмотреть. Вообще-то я старый еще не сносил, но отчего же не взглянуть, кузнеца не порадовать?

Нож и вправду хорош! В руку ложится так, что и выпускать не хочется. Я провожу пальцем по лезвию, осторожно так, знаю я, как Свен оружие точит. Ну так и есть, острое, медведя брить можно. Не иначе поворожил мастер, он это умеет. Каждый кузнец — самую малость колдун. Свен — не каждый кузнец, он — мастер. Самый настоящий деревенский мастер.

— Беру. — В Лесу лишним не будет. Мало ли что случиться может, тем более в Руине. И предчувствие у меня на этот счет имеется, правда, смутное, как байки о столице.

Кузнец одобрительно кивает, протягивает мне ножны. М-да, а вот кожевник из него — никакой. Ну ничего, мне перед гоблинами не красоваться, пойдет.

— В расчете? — спрашивает Свен, и я киваю в ответ. Долг закрыт, все довольны.

— Счастливо, — говорю. — Тепла и богатства этому дому.

— Удачи, охотник. — Кузнец поднялся и хлопнул меня по плечу. — Чую, понадобится она тебе.

Чует он, ха! Да без удачи в Злом лесу лучше сразу на осине повеситься. А уж в Руине и того хуже, там-то повеситься не на чем.

Я выхожу за дверь и нос к носу сталкиваюсь с солдатом. А может, даже и с командиром — уж больно вид грозный. Да и кираса у него получше, поновее во всяком случае.

Солдатский командир сверлит меня внимательным взглядом, неодобрительно косится на лук. Я на миг словно вижу себя его глазами: грубой выделки рубаха, драные в двух местах штаны (не забыть залатать вечером), зато лук — загляденье. Эльфийская работа, еще прадеду моему подарили за особые заслуги, такой небось и в столице поискать еще. Всегда поражался, как хрупкие на первый взгляд эльфы тугую тетиву натягивать умудряются. Не иначе секрет какой знают, эльфы по этой части известные мастаки.

— Охотник? — спрашивает человек в новой кирасе, наверное, солдатский командир, от лука глаз не отводя. Нет, е-мое, гусей пасу!

— Охотник, — соглашаюсь я.

— Из такого лука уток бьешь? — обидно ухмыляется солдат.

И совершенно зря, уток я из него тоже бью, коли подворачиваются. Или мне что, два лука с собой таскать?

— Угу. — Солдат нарывается, но мне отвечать нельзя. Объяснять же столичному солдафону, что к чему, нет никакого желания. Не нравится он мне, а я не нравлюсь ему. Вот и хорошо, только бы не цеплялся. У меня хоть терпения и хватает, а все лучше судьбу не искушать.

— Ты с Излоном в Руину идешь? — интересуется мой как бы собеседник.

Если хамство и наглые подначки беседой считать.

— Ну я, — отвечаю пока еще спокойно.

Кажется, я немного разозлился, вот диво-то. Нет, дружок, ты меня подначками не достанешь.

— Господина мага приведешь живым и невредимым. Его ученика — тоже. Понял, охотник? Иначе увидишь над своей деревней столб дыма. Все, свободен.

Что я там о терпении говорил? Охотнику без него — никак. Как-то присел я за деревом иголку сосновую из сапога вытащить, а из кустов — серый злыдень. Молодой еще, но уже в соку, такой медведя на раз порвет. Хорошо, что ветер от него дул, иначе отгулял бы я навсегда, злыдня с одной стрелы уложить ну никак не возможно. Равно как и с двух, и с трех.

Так вот, замер я с сапогом в руке, а зверюга садится ровно в пятнадцати шагах от меня (сам потом мерил, знаю точно) и начинает блох гонять.

А подо мной муравейник случайно так оказался. Так вот, пока тварь не убралась, я не шелохнулся даже, так и сидел пень пнем. Потом сапог на ногу не налез, так искусали меня насекомые, но выдержал же, сумел все-таки.

Это я к тому, что терпения мне не занимать, еще и своего одолжить могу. Как правило. Но вот этот господин столичный меня просто достал.

— Если я, господин хороший, увижу, что ты или солдаты твои земляков моих обижаете, то кое-кто до столицы может и не доехать.

Поймет намек или нет? Все-таки они тугодумы, столишные-то. Нет, вроде понял, побагровел весь, как рак-неудачник, и за меч схватился. А я, соответственно, за лук. Так и стоим, в гляделки играем.

— Вот тут охотнички какие, — цедит сквозь зубы солдатский начальник. — Самые что ни на есть бунтовщики в здешней глуши окопались. Ну ничего, у королевской власти руки длинные, доберется еще до тебя…

Я гадко усмехаюсь прямо ему в лицо.

— Еще слово скажешь, и маг твой в одиночку добираться будет. Посмотрим, как ты с ним объясняться станешь, когда я ему причину выложу.

Начальничек малость присмирел, смотрит на меня задумчиво, меч отпустил.

— Ладно, приятель, — говорит примирительно. — Я погорячился, ты тоже погорячился. Давай забудем и начнем по новой. Если маг или ученик его погибнут, мне хоть на край света беги, хоть в петлю головой. Все равно найдут и допросят по всей строгости.

— И в петле найдут? — сомневаюсь я.

— И в петле, — вздыхает солдатик. — В столице некроманты знаешь какие? Надо будет, из могилы поднимут да спросят, отчего это я господина мага не уберег. А особенно ученика его. Уж не знаю, чем он так ценен, но если за мага голову обещали оторвать, то за паршивца мелкого — все остальное. Так что ты уж будь добр, сбереги обоих.

Во как заговорил! Чисто краснобай или, как их в столице зовут, флудер. Спаси-сохрани, без тебя все пропало. Ладно, за магом и девчонкой я присмотрю, а то как бы и в самом деле беды не вышло. Или лучше поворот господину Излону дать, нужна ли мне такая обуза? Тут вдвоем бы с Медвежонком пройти суметь, а уж вчетвером куда труднее будет. С другой стороны, маг ведь, не кто-нибудь. Повелитель Стихий, властелин тайных сил. Может, с ним Злой лес пройти — все равно, что соседу на крыльцо плюнуть, а в Руину слазить — не труднее, чем ведро из колодца достать?

Ладно, слово дал — назад забирать негоже. Да и золото… где я еще столько получу? А главное — что уж себя обманывать? — интересно мне с магом в поход сходить. Какая же охота без куража да риска?

Я киваю солдату, схожу с крыльца. Так, зелья куплены, полезные мелочи — тоже, наконечники у кузнеца забрал. Надо, стало быть, в святилище заглянуть, предков почтить. Да еще стрелы подготовить впрок, посидеть, помудрить над ними. У кузнецов, конечно, свои секреты, а у охотников — свои, дедами-прадедами завещанные.

Да и поспать бы несколько часов не мешало, в Лесу не больно-то отдохнешь. Так что не буду терять времени. Не так уж его у меня и много, по правде говоря.

В святилище пусто, разгар рабочего дня, кому в голову придет молиться? У дальней стены, у алтаря предков, стоит старая Лерри, губы беззвучно шевелятся. О внучке своей молит предков, малышка тяжело больна и выживет ли, неизвестно. Знахарь только руками разводит, не в его силах бедняжку вылечить. Стало быть, только на светлых богов надежда, да на предков. Может, помогут, не дадут малышке пропасть.

Жертвую предкам, затем Рендому-удаче, кланяюсь с благодарностью Хозяйке Чужих Перекрестков.

И подхожу к статуе Звела, бога охоты. Он ко мне расположен, хранит от бед и несчастий, дает богатую добычу, которой я с ним делюсь, не скупясь.

Серебристая шкурка лисопарда ложится на алтарь. Статуя, сработанная грубо и неумело (нет у нас в деревне скульпторов, что же делать), смотрит на меня одобрительно, как обычно, молчит. О чем богу со мной говорить? Советы давать — так я вроде и сам все знаю, правда, не всегда это самое «все» применить получается. Наставления давать? Не люблю, когда мне морали читают да жизни учат. Пусть ошибок наделаю, шишек набью, зато по своей вине, обижаться не на кого. А благословение его… я его и так почувствую, без всяких слов.

Склонив голову, стою у алтаря. Священник говорил как-то, что на самом деле Бог один, но он столь велик, что человеческий разум не может вместить то знание, что Он дает. Так что все боги, включая и почитаемого мною Звела, по сути своей лишь отражения Единого, часть одного целого. Дабы людям было легче впитывать ломтиками божественную мудрость.

Не знаю, правда ли это. Есть что-то притягательное в том, что Бог един, а те, чьи изображения украшают старую нашу часовню, — всего лишь его тени. Но мне по большому счету без разницы. Кроме охоты, мой скромный разум ничего вмещать не собирается, поэтому Звела-охотника мне вполне хватит. Будь он хоть тень Единого, хоть вполне себе самостоятельный бог.

Я поворачиваюсь спиной к изваянию, и тут бог кладет мне на плечо руку. Я аж подпрыгиваю на месте, едва не до низкого закопченного потолка святилища. Почти так же высоко, как в тот раз, когда медведь меня поприветствовал. Тот, правда, обе лапы положил на плечи, да еще и голову хотел откусить. Что в такой ситуации остается делать отважному охотнику? Только стойко наложить в штаны…

На этот раз обошлось. Я отскакиваю в сторону, резко оборачиваюсь. А, так это не бог, а всего лишь скромный слуга его меня благословить решил. Старенький священник удивленно смотрит на меня, склонив голову набок.

— Что с тобой, Барго?

— Испугал ты меня, отче, — облегченно вздыхаю. — Я уж решил, сам Звел на меня руку положил… спасибо, что еще руку только…

— Ну внимания Звела ты вряд ли пока достоин, — по-доброму смеется священник. У меня разом теплеет на душе — приятно, что ни говори, общаться с по-настоящему добрым и отзывчивым человеком. Жаль, нечасто они попадаются… — Нелегкое дело тебе предстоит, — продолжает священник. — Руина — проклятое место, власть богов там слаба. Вотчина неких темных сил, прорвавшихся в наш мир во время Огненного Потопа. Будь осторожен и помни — мы все с тобой. Вся деревня.

Это точно. Если я вдруг не сдюжу, плохо придется всем. Надо бы у господина мага деньги вперед попросить, всего долга это если и не покроет, то хоть отсрочку, может, даст. Хоть меня здесь и не шибко любят, однако люди всяко ж не чужие. Хоть в святилище помянут перед лицом Звела-охотника…

Прочь такие вот мысли! Этак я, пожалуй, помру, еще из деревни не выйдя.

— Ты прав, — говорит священник, мои мысли он с легкостью читает по моему же лицу. — Неуверенность в себе влечет неудачу. Я буду молиться за тебя… мы все будем молиться. Прими благословение от лица тех богов, что меня слышат. Иди же, и да будет путь твой легким…

— А штаны чистыми, — добавляю я, выходя на улицу.

За спиной слышу негромкий смех по-настоящему хорошего человека. На душе у меня легко.

Когда у богов — или же у Единого — такие слуги, можно ли не верить?