Глава 3

Стрелы — это важно. Неверно пущенная стрела может стоить тебе жизни. Потому я уделяю столько времени их изготовлению. Хорошо сработанные наконечники — первая часть успеха. Вторая — древки без единого изъяна. Третья — оперение. Четвертая — наложенные на стрелу наговоры.

Как раз последней частью я и занимаюсь. Беру одну стрелу за другой, читаю наговор и откладываю в сторону. Язык уже заплетается, прилагаю усилия, чтобы не спутать слова. Упаси Звел ошибиться, потом сапогом не расхлебаешь.

Беру в руки стрелу, разглядываю внимательно, напевая заговор. Наконечник стрелы мягко мерцает, искорки бегут по древку. Красиво, конечно, но отвлекаться нельзя, иначе все дело испортишь.

— Интересными вещами ты занимаешься, — слышу за спиной.

Мгновенно оборачиваюсь, словно ужаленный змеей в неудобное место. Ну так и есть. Оба тут — и господин маг, и девчонка. Приперлись и даже постучать не удосужились. А если б я тут с женщиной того… в смысле, кашу варил?

— Не знал, что ты чародей, — говорит господин маг безразличным голосом, и меня бросает в дрожь.

Маги и чародеи — те, кто занимается магией законно. Те, кто закончил какую-нибудь магическую школу или, скажем, Академию и имеет… в общем, бумагу имеет о том, что он может законно заниматься магией.

Те же, кто таковой не имеет, а магией все равно тщится заниматься, считаются колдунами и ведьмами, а с ними у властей разговор короткий — камень на шею и в воду. Чтобы, дескать, не пакостили.

Может, там, в столице, это и оправдано. Лихой колдун много зла причинить может, такого окоротить — дело святое. Но нельзя же на всех один башмак мерить! Я ведь ничего толком и не умею, кроме как огненный бой на стрелы накладывать, так то ж еще и отец мой умел, и дед, и прадед даже, да покоятся они с миром все трое.

— Я не колдун, — поспешно говорю я.

Плавать я, конечно, умею, но не с камнем же на шее! Да и вода еще толком не прогрелась, лето едва началось.

— Я никому не скажу, — успокаивает маг, а девчонка старается подглядеть тем временем, что же я там такое творю. А вот нет тебе, егоза мелкая, этот секрет не для посторонних глаз. — Ты не простой охотник, — задумчиво говорит господин Излон и смотрит этак оценивающе.

А это уж как посмотреть. По мне, так ничего особенного. Что до наговоров, так без них в наших краях не выжить.

— Тебе бы образование получить, способности-то имеются, развить бы их.

Смущенно хмыкаю, поневоле задумываюсь, магом себя представляя. Пальцами щелкнул — вот тебе новая куртка. Еще раз щелкнул — гора серебра. Хотя почему именно серебра? А ну, щелкай быстрее, пусть золото будет!

Хотя зачем мне столько денег, не понимаю. Скучно как-то магом быть, все тебе без особого труда дается.

— Чародеем быть скучно, — говорю.

Господин маг ухмыляется.

— Не попробуешь — не узнаешь, — отвечает. — Подумай над моими словами, охотник. Дурного не присоветую.

Ему, конечно, виднее. Только вот никакими особыми способностями я не выделяюсь. Вот знахарь наш, тот да, умелец, каких поискать. Или, к примеру, староста. Вот кто мастак наговоры делать! Земля у нас скудная, без его мастерства совсем пропали бы. А так — и рожь колосится, и репа довольно крупная, и даже яблони осенью только что не ломаются от обилия плодов. Без Гойто, уж поверьте, совсем по-другому было бы.

— Вернемся — подумаю, — говорю.

Что толку наперед загадывать? Может, мага этого убьют, может, я из Руины не вернусь — всяко случиться может.

— Подумай, — соглашается господин Излон. — Я вижу, наше присутствие тебя стесняет? Тогда скажи, когда лучше зайти.

— Часа через два буду готов, — отвечаю.

Наконечники я почти все обработал, на последние три собирался наложить не огненный, а ледяной бой. Сразу оговорюсь, делать я это вроде как и умею, но вот ни разу не пробовал. Раньше мне Бурбо делал, но нет того Бурбо уже почти год, а до Руины чапать с одними огнебойными стрелами, что ни говори, страшновато. Особенно если через болото идти придется, там огнебой, почитай, бесполезен. В воде как следует не полыхнет, а дожидаться, пока тварь на поверхность вылезет, я бы никому не советовал. Хоть с огнебоем, хоть без.

Господин маг со своей подопечной уходят. Я начинаю торопиться, и очередной наконечник едва не взрывается в моих руках. Нет, надо поаккуратнее, безрукий охотник вряд ли кого подстрелить сможет.

Весь из себя аккуратный, накладываю заговор ледяного боя на три последние стрелы. Пот стекает по щекам, отвлекает от дела, но поднять руку и вытереть рукавом нельзя. Поэтому я довожу дело до конца и отхлебываю из глиняной бутылки бражку. Знатную дрянь варит тетка Масуха! Аж до костей пробрало, споласкиваю рот, чтобы смыть привкус бражки. Можно уже и на выход, вещи собраны, оружие осмотрено и признано годным.

Снимаю фартук, застегиваю пояс, подвешиваю ножны с ножом. Немного подумав, второй нож засовываю за голенище сапога, а на пояс вешаю небольшой топорик. Полезная он вещь, топор. Можно дрова порубить, дорогу расчистить, а при случае и от хищника отбиться, и даже метнуть при должной сноровке.

Беру в руки куртку, обшитую пластинами панциря бронетуши. Семь потов сошло, пока сладил себе справную одежду. Правда, против зверья из Злого леса пластины не слишком помогут, зато стрелы и дротики котгоблинов от них отскакивают, как от каменной скалы. И весит куртка не так чтоб очень тяжело, пластины довольно легкие, для меня это немаловажно. В общем, подходящая одежка для человека, которому не сидится дома.

Вешаю на одно плечо сумку, на другое — чехол с луком. Стрелы доставать неудобно, перевешиваю сумку так, чтобы не мешала. Теперь порядок.

Выхожу из дома, подпираю дверь бревном, чтобы не распахнул случайный порыв ветра. Помню, однажды я это проделать забыл, так ко мне хрюкель забрался. Это такая тварь из Злого леса, на свинью слегка похожа, только летающая и с ядовитым жалом. В общем и целом практически безвредная, если с прочими сравнивать. Так вот, пришел я домой, а там все загажено от пола до потолка. А на моей кровати расположился хрюкель, довольно помахивая длинным хвостом. С одной стороны, хорошо, конечно, столько мяса пришло само, ни выслеживать, ни тащить не надо, а с другой — вдруг что похуже влезет, дозорные хоть и смотрят в оба, да ночью темно ведь, могут и не заметить. К слову, в доме я потом неделю убирался, а уж запах сколько выветривался, даже говорить не стану, все равно не поверите.

Господин маг со своей ученицей стоят у крыльца, там же мнется растерянный Медвежонок. Его чародейство о чем-то расспрашивает, а парень и не знает, как отвечать, по лицу видно. Ухмыляюсь, приветствую младшего брата Гойто. Медвежонок счастлив меня видеть, видно, господин маг его уже до печенок достал. Интересно, о чем это они беседовали? Впрочем, не мое это дело — сплетни собирать.

— Готовы? — спрашиваю. — Пошли.

И на небо смотрю. Луна висит низко, над самой головой, огромная, красная, одного куска сбоку не хватает. На небе ни облачка, звезды крупные, яркие. Хороша погодка, к удаче.

Подхватываюсь, иду по ночной деревне к воротам. Где-то неподалеку орут песню, интересно, что празднуют-то?

У ворот караул, в башенке сидит часовой. Наверное, не в каждой деревне такое увидишь, у нас же по-другому нельзя. Как и без стены, что деревню огораживает. Бревна в три ряда, в три человеческих роста — пробей попробуй! Староста как-то говорил, что стена вокруг поселения — непременный признак города. И мы, стало быть, не деревня какая-нибудь, а по королевскому уложению самый что ни на есть город. Хоть и не слишком большой.

Не знаю, может, по закону оно так и есть. Мне от этого ни жарко, ни холодно. Город ли, деревня — какая разница? Главное, чтоб Гойто о законе этом мытарям не сболтнул. С городских мыто больше дерут… или все же меньше?

С башни меня окликает Тавер. Вот нисколечко не сомневался, что там именно знахарь сидит. У старика бессонница, вот и ищет себе дело на ночь. А в караульной башне ему самое место, в темноте-то мало кто опасность углядеть способен. Тавер — может. Он многое умеет, знахарь наш.

— Барго, далеко собрался?

Будто не сам мне бутылочки с зельями продавал! Конечно, знахарь догадался, что я в Лес намылился, ему другое интересно. Зачем за мной маг заезжий увязался, да еще с учеником? И что за услуги пообещали. Знахарь у нас не первый сплетник, конечно, но в десятке наверняка.

— На охоту, — ухмыляюсь я.

Тавер недовольно морщится, понимая, что я вру, но не переспрашивает, потому как невежливо. Собственно, у нас лишь два человека бранных слов не употребляют — знахарь да священник. Потому как вежливые и просветленные и нам, ухарям деревенским, не чета вовсе.

— Счастливого пути, — говорит Тавер, и мы покидаем деревню.

Глава 4

Ночной лес — чудо. Который раз удивляюсь этому, казалось бы, обыденному явлению. Вокруг тишина, только хрустят под ногами ветки. Не под моими, разумеется, ногами, я хожу по лесу бесшумнее тени, охотнику по-другому и нельзя, иначе добычи не видать как собственных ушей. Если ты не гоблин, конечно. Эти свои уши разглядеть вполне могут. Мало того что их лопухи за каждую ветку цепляются, так еще и глаза навыкате.

Иду уверенно, но об осторожности не забываю. Это еще не Злой лес, тот дальше, здесь самое страшное, что случиться может, — медведю на лапу наступишь. Тоже не самое приятное, если подумать, но и похуже бывает. К примеру, когда в привычный, казалось бы, хоть и ночной лес забредет какая сволочь из Злого. Такое случается, и куда чаще, чем хотелось бы. Вот с ней переведаться мне точно не с руки, поэтому ушки надо держать на макушке, как у эльфов.

— А разбойники здесь не водятся? — спрашивает девица.

Ей и интересно, и страшно, и оттого еще интереснее. Видно, ни разу по лесу ночью не шастала, и еще неизвестно, бывала ли днем хотя бы.

— Не водятся, — усмехаюсь. — Кого здесь грабить-то, зверье лесное?

Не того ты, милая, боишься. Да, слыхал я, что самый страшный зверь — двуногий с железом в руке. Только, сдается мне, тот, кто чушь эту придумал, след свой в Злом лесу не оставлял никогда. Потому как чудища местные человека иначе, как обед, и не рассматривают вовсе, будь он хоть с железом, хоть без.

Идем в темноте, мы-то с Медвежонком привычные, а вот спутникам нашим несладко приходится. Господин маг, в очередной раз оступившись, бормочет себе под нос ругательство. Э, нет, заклинание это, потому как над головой мага вспыхивает небольшой шар. Неяркий такой, глаза не режет, но светло от него, как вечером или же ранним утром.

Вздыхаю завистливо, мне бы так! Сколько раз падал в потемках, ноги подворачивал, пока не выучился чуять любую неровность, любую веточку под своими ногами. А тут — раз, и иди себе напролом, как бронетуша, через кусты. Ни забот, ни волнений, красота!

Медвежонок восторженно охает, сбивается с шага. Надо бы одернуть парня, его сейчас хоть голыми руками бери, но… не дело это, выговаривать напарнику в присутствии посторонних. Позднее скажу, не к спеху. Довольно того, что я начеку, до Злого леса еще топать и топать.

Маг делает жест рукой — шар смещается вправо, поднимает вверх — послушно взлетает на пару локтей выше. Как ребенок, честное слово.

Делаю еще два шага и наступаю на лапу медведя. А ведь было же предчувствие, чего не прислушался, дурак? Обошел бы малинник стороной, знаю ведь, что Хозяин как малины налопается, тут же и спать ляжет, чтобы потом далеко не ходить. Ну теперь жалеть поздно…

Лесной хозяин с ревом встает на задние лапы, передними пытается достать меня. Дудки! Я отпрыгиваю назад, сбивая при этом Медвежонка, который валится на мага, который тоже на ногах стоит неустойчиво. В результате у нас куча-мала, дружно барахтаемся на земле перед мордой донельзя удивленного медведя. Зверь обнюхивает мою ногу, трогает лапой, подозрительно косится на летающий туда-сюда светящийся шар (маг то и дело дергает обеими руками, силясь высвободиться), недоуменно фыркает и степенно уходит прочь. То ли сытый, то ли просто не уверен в нашей съедобности.

Поднимаюсь на ноги, ухмыляясь так, что едва не лопаются губы. Надо же так было осрамиться, и перед кем — перед магом столичным! Самому смешно. Нет, ну до чего у медведя морда была удивленная! Хохочу во все горло, с ветки вспархивает испуганная птица. Сказать по правде, я испугался. Не очень сильно, но было. Но — предки, какая у него была морда!

— Вам смешно, господин Барго? — укоризненно говорит маг. Он изрядно сконфужен, я это прекрасно вижу, хоть господин Излон и старается это скрыть. — Он ведь мог нас всех сожрать!

— Не мог, — говорю сквозь смех. Ну не могу остановиться, и все тут!

— Почему это? — интересуется господин Излон.

— А медведи магов не едят, — поясняю я. — Больно уж жилистые.

Господин Излон обиженно фыркает и замолкает. Его ученица негромко хихикает, собирая с земли разлетевшиеся пожитки. Подхватываю лук, скольжу между деревьями. Все чувства обострены, садиться в сапог вторично я не собираюсь. Собственно, не засвети господин маг свой фонарь, я медведя бы учуял до того, как на него наступил. Нет, ну надо же так оплошать! Но морда, морда-то какая! И у медведя, и у мага — залюбуешься.

Чувство опасности промолчало, ведь лесной хозяин спал и нападать не собирался. Надо запомнить это на будущее, чтобы не полагаться на свои способности целиком и полностью. В этот раз обошлось, но повезет ли в следующий? Я продолжаю корить себя за ошибку, но не слишком сильно. Повезло ведь, значит, Звел все еще присматривает за мной. Вот и славно, в другой раз, глядишь, и не оплошаю.

— Смотри под ноги, — шепчет Релли, которая идет следом за мной. — Вдруг где еще медведь завалялся?

И хихикает. Я тоже улыбаюсь. Будет о чем внукам рассказать, когда заведутся.

Деревья расступаются, мы оказываемся на поляне.

— Привал, — командую я.

Скоро рассвет, неплохо было бы отдохнуть. До Злого леса часа два ходьбы, идем быстрее, чем я ожидал. Отдохнем лучше уж здесь, чем у самой опушки, незачем судьбу искушать.

За хворостом отправляю Медвежонка. А кого, спрашивается, еще? Мага, что ли, послать — так он меня сам куда хочешь пошлет. Девицу — так ее даже лягушки если и не сожрут, то до поросячьего визга точно напугают. Самому идти? Я вроде как старший, мне не положено. Опять же надо за чужаками присмотреть, мало ли что. Места у нас такие, глазом моргнуть не успеешь, как какая-нибудь тварь сожрет. А маг ты там или кто, ей, твари этой, совершенно неважно.

Ворчащий Медвежонок исчезает за деревьями и вскоре возвращается с охапкой хвороста. Для ночевки маловато, но для коротенького привала на пару часов — вполне. Достаем припасенные харчи, утоляем подкравшийся голод. Не мешало бы чуть вздремнуть. Я закрываю глаза и проваливаюсь в короткий воздушный сон.

Глава 5

Просыпаюсь я часа через полтора, как и планировал. Господин маг что-то увлеченно рассказывает, девчонка и Медвежонок слушают, вытаращив глаза, по сторонам не смотрят. В общем, полная идиллия. Подкрадись сейчас рогонос или сердцежор, даже пикнуть бы не успели.

Потягиваюсь, одновременно ощупывая окрестности внутренним взглядом. На ходу это тяжело, тут сосредоточенность нужна. Ходьба этой самой сосредоточенности мешает, потягивание — нет.

Вокруг все спокойно. Мышкует неподалеку лисопард, а вот и настоящая лиса, тоже мышкует, плутовка рыжая. Не заметив в азарте охоты, как совсем рядом проскакал потревоженный ей заяц. Медведь имеется, интересно, тот же, что и вчера, или другой? Косолапый спит без задних (косых) лап и проснется еще не скоро, больно уж он сытый и довольный.

Десятки птиц, только проснувшихся и еще спящих. Скользящая в густой траве змея — обычный уж, не ядовитая. В общем, все спокойно.

— Время, — говорю.

Маг осекается на полуслове, виновато смотрит на слушателей, пожимает плечами, мол, потом расскажу. Возможность такая ему не скоро представится, пойдем мы сейчас быстро до границы Леса, а потом темп хоть и сбавим, не до разговоров будет.

— Можно еще посидеть немного, — ворчит Медвежонок.

Я бросаю на него тяжелый взгляд, он тут же осекается. Вот и хорошо, пусть не забывает, кто здесь старший.

Поднимаемся, идем дальше. Небо светлеет с каждой секундой, не будь мы в лесу, уже солнце было бы видно.

Два часа — совсем немного. Останавливаюсь у самой границы, прощупываю местность внутренним взглядом. У нас говорят — прослушивать, потому, наверное, что «проглядывать» как-то неловко выговаривается.

— Не многие умеют сканировать даже среди магов, — замечает господин Излон (вот как это правильно называется, кто бы мог подумать!). — Случилось что?

— Мы дошли до Злого леса, — сообщаю я.

— У-у-у, — тянет мелкая. — Я-то думала, он какой-то особенный, страшный. А тут те же деревья, да и вообще все то же.

— Это же граница, — говорю снисходительно.

Деревья ей особые подавай! Будут еще, не беспокойся, и деревья необычные, и звери, и… глухарь!

Лук сам собой ложится в руки, набросить тетиву — дело секунды. Щелк — и стрела (самая обычная, не на все же я огнебой накладывал) устремляется к вспорхнувшей с дерева птице.

Неосторожный глухарь падает на землю, быстро подбираю его, подвешиваю к поясу.

— Ловко, — одобряет Медвежонок.

— Мы уже в Злом лесу? — не отстает Релли.

Молча киваю, ощипывая птицу.

— А как ты это узнал? — Есть ли предел ее любопытству? Сомневаюсь.

— Очень просто. Вон за тем кустом — ногогрыз. Такая тварь с собаку величиной и двумя пастями на одной голове. Две пасти ему для того нужны, чтобы перегрызть сухожилия сразу на двух лапах. После чего ни одно животное сбежать уже не сможет и сопротивления серьезного не окажет. Ногогрызу остается только выбрать момент и прикончить жертву. Хочешь полюбоваться?

— Н-нет, спасибо, — говорит разом сникшая девчонка. Кажется, ногогрыз ей не по нраву. Мне, между прочим, тоже. Еще и оттого, что они всегда охотятся парами, а второго я пока не засек. — А ты не собираешься его убить? — спрашивает Релли.

— Нет, — отвечаю коротко.

Не хватало еще на ногогрызов стрелы тратить! Эта тварь добычу не выслеживает, а подстерегает, его можно просто обойти, преследовать не будет.

— Если то, что ты говоришь, верно, — встревает маг, — то охотиться он должен только на одиночные жертвы. Так?

— Так, — соглашаюсь. Не понимаю, куда он клонит?

— Стало быть, увидев, что нас много, нападать не станет.

Хмыкаю язвительно.

— Ногогрыз — дурак, ему без разницы. Он и считать-то не умеет.

Маг затыкается, посмотреть на тварь поближе не рвется. Вот и славно, можно продолжать путь. Если мы так возле каждой твари останавливаться будем, вообще никуда не попадем.

Далее идем медленно, то и дело останавливаясь. Как это маг называл — сканирую местность на предмет опасных тварей. Отдаю глухаря девчонке, пусть ощипывает на ходу, не хватало еще на убитую птицу отвлекаться. Такая осторожность приносит свои плоды: сердцежора я засекаю чуть раньше, чем он меня. Пятнистая тварь мгновенно реагирует на движение, разворачивается, выплевывая облако ядовитого дыма. Попадешь в такое — и все, привет Звелу и предкам. По счастью, облако выпущено не прицельно, моя стрела сорвалась с тетивы чуть раньше, поймав сердцежора на развороте. Второй не понадобилось. Тот, кто с первой стрелы сердцежора не укладывает, как правило, долго не живет.