Кроме того, гости из другого мира были бессмертны. Их можно было убивать, но это было бессмысленно, так как они возрождались снова и снова. И… пришлые оказались разными. Одни — высокомерные, глупые, жадные, порочные, другие — мудрые, добрые, отзывчивые. Почти все они восхищались красотой и совершенством Срединного мира и поначалу ничем ему не угрожали.

Первые гости из другого мира виделись внутреннему взору Финрода успокаивающе зеленого цвета, но затем среди них стали появляться красные ники желающих Дрим кингдом зла. Большая часть таких пришлых сосредотачивалась среди орков, распространяя среди них оружие и подогревая воинственность и жажду реванша. В воздухе запахло войной.

Король после долгих изысканий запретил пришлым доступ в закрытую эльфийскую часть Вавилона и сутками напролет изучал крафтовое оружие чужаков, пытаясь понять секреты его изготовления.

Также Финрод настойчиво искал проход в мир пришлых, чтобы иметь возможность обезопасить свою территорию или хотя бы найти независимую от них реальность, куда можно было бы увести своих подданных и союзников (гномов, людей, хоббитов). Орков, троллей и темных сородичей король собирался оставить в Срединном мире.

Но все настойчивые изыскания Финрода и его придворных чародеев привели лишь к открытию десятков миров, названных нижними или темными из-за уродливости, неразумности и свирепости их обитателей.

Проходы в четыре из них оказались устойчивыми и безопасными (односторонними, так как тварям путь в Дрим кингдом был заказан), остальные король от греха подальше запечатал крепко-накрепко, ибо оттуда начали лезть сущности столь ужасные, что Финрод всерьез испугался за сохранность своего мира.

Несколько параллельных средних миров, показавшихся поначалу очень перспективными, в дальнейшем разочаровали: или обнаруживались враждебные, крайне воинственные аборигены, или же исследовательские команды просто неожиданно исчезали в мирных и приветливых на первый взгляд реальностях. Их Финрод запечатывал с тройной тщательностью.

Попытки пробиться в высшие миры не увенчались успехом, но заставили обратить на себя внимание некоторых тамошних обитателей.

Их теплый, благожелательный интерес к его городу позволял надеяться на помощь при скверном стечении обстоятельств… Надеяться, но не рассчитывать, потому что несколько встреч с валарами («ангелами») оставили у Финрода смешанные ощущения: с одной стороны, восторг перед не по-эльфийски прекрасными, совершенными существами, с другой стороны — досаду и недовольство. Высшие совершенно не спешили делиться какими-то великими тайнами, а мягко и вежливо отказывали, разводя руками и объясняя, что не имеют права.

Это бесило, так как единственной страстью короля, разменявшего десятое тысячелетие, оставалось любопытство, поиск новых знаний, путей, умений. Неразгаданная загадка манила Финрода сильнее золота, женщин и власти. Тем более что он никогда не ведал недостатка ни в первом, ни во втором, ни в третьем.

Появление пришлых заставило короля превратить Запретный город в настоящую крепость, не только хорошо укрепленную благодаря каменным стенам, но и с мощной магической защитой. Никто не мог создать проход вовнутрь этого района… действовали только стационарные телепорты. Но владыка не смог предвидеть, что также перекрывает и возможность быстрого выхода из Запретного города… при возникновении такой необходимости.

Крик ужаса и боли тяжело ударил по ушам, по разуму Финрода. Кричала эльфийка, находящаяся за несколько километров от него, но король слышал, буквально чувствовал эту боль, как будто это было рядом, на расстоянии вытянутой руки. Зов о помощи шел из торгового района Вавилона, что находился за пределами запретной части.

Финрод мгновенно попытался создать коридор в пространстве, чтобы прийти на выручку, но ему помешал им же созданный защитный купол.

Король, не теряя времени, прыгнул к ближайшему порталу, потерял минуту на прохождение им же заведенной проверки личности, затем выпрыгнул из ворот в общую часть города, где его попытался задержать маг-эльф двадцатого уровня… из пришлых.

— Ваше …ство, — надсадно заорал он, склоняясь в поклоне. — Девушка уже мертва, не помочь, а там, вероятно, засада…

Глаза Финрода горели от гнева.

— Я надеюсь на это. Ее убийцы умрут страшной смертью. — Он вошел в портал и вышел рядом с погибшей.

Король отнюдь не блефовал и не хвастался. Как единственное существо, достигшее в этом мире сотого уровня, он справедливо считал, что стоит целой армии и способен справиться с любым врагом. Только вот Финрод забыл, точнее, не знал, что даже на Кощея Бессмертного люди из другого мира нашли оружие.

Крафтовая стрела пробила все его защитные заклинания и амулеты, как бумагу. Впервые за многие сотни лет Финрод почувствовал по-настоящему сильную боль. Умирать, оказывается, было очень неприятно.

Вторую и третью стрелу принял на себя появившийся секундой спустя встреченный королем у портала пришлый эльф, который в реальности работал стражем и сисадмином в компании «Дрим кингдом». Он хоть и опоздал с помощью, но все же смог спасти жизнь эльфийскому владыке. Админа в реале теперь ждал заслуженный двухнедельный наградной отпуск в Доминикане в роскошном отеле в компании красивых отзывчивых мулаток.

Четвертую стрелу убийца выпустить уже не успел. Подоспевшие телохранители короля выбили у него из рук лук, повалили на землю и хорошенько связали. Убийца весело улыбнулся и отдал команду на выход в реал. Он был геймером, и жалкие трепыхания нарисованных электронных картинок лишь смешили его. Выполнение задания по устранению игрушечного короля игрушечного мира сулило ему очень хорошее вознаграждение, какого не давали даже за убийство реальных и очень важных людей. В общем, почти халява.

Еще мгновение — и он исчезнет из вирта, убегая в безопасный реальный мир, и ничего эти виртяшки ему не сделают… Но шли секунды, а уйти из игры все не удавалось.

— Не получается? — посочувствовал эльф с пронзительными васильковыми глазами. — Не волнуйся, мы тебя отпустим… через какое-то время… только сначала поговорим. — Он посмотрел на короля, которому уже оказывали помощь лекари и жизни которого ничего не угрожало, затем сердито бросил своим помощникам: — Что ж вы медлите, остолопы? «Сеть» его не удержит надолго. Несите инструменты.

Убийцу связали и затолкали в какое-то помещение. Он, все еще надеясь, что вскоре ускользнет из вирта, продолжал улыбаться, но затем улыбка стала увядать. Эльфы притащили самые настоящие пыточные инструменты.

Его усадили на стул, а на ногу стали прилаживать «испанский сапог».

Убийца заволновался:

— Требую вызвать администрацию! Вы, вирты, не имеете права пытать реальных людей.

Эльф с васильковыми глазами посмотрел на него ласково, как на несмышленого ребенка:

— Не волнуйся, нас ведь вообще нет, мы существуем только в виде смешных электронных цифирок. А раз нас нет, то и вреда причинить мы тебе не сможем.

Потом в течение трех минут убийца испытал такую страшную боль, какой никогда не знал за всю свою бурную жизнь. Он сразу же раскололся и выдал все, что ему было известно о заказчиках, об игроках, которые работали на его шефов, о НПС, помогающих им.

Единственное, что допрашиваемый отрицал, — это убийство эльфийки. Он пришел на полминуты позднее, повинуясь приказу, полученному по коммуникационному амулету, и видел лишь исчезающую серую тень.

— Молодец, — похвалил его эльф с васильковыми глазами. — А теперь слушай, что ты должен сделать, когда покинешь наш мир…

Очнулся убийца в реале минут через двадцать. Вирткостюм сильно смердел, так как от страха содержимое кишечника и мочевого пузыря организм в себе не удержал.

Убийца ничего не помнил из того, что с ним происходило в последние несколько дней, кроме невыносимого, рвущего душу в клочья ужаса.

Он пошел в ванную, принял душ, тщательно вымыл тело от грязи, после чего долго курил в гостиной, и руки его нервно дрожали. У него был какой-то заказ в этой новомодной игре «Дрим кингдом», и он совершил ошибку… Но из памяти словно тщательно вычистили все воспоминания.

От раздумий убийцу отвлек звонок.

— Ну что, Джеймс Бонд, заказ исполнил? — поинтересовался насмешливый голос. Это был куратор.

— Возникли сложности, нужна личная встреча, — ответил он твердо, поражаясь своей решимости встретиться с заказчиком. Обычно убийца старался избегать общения с этим жадным жирным старым боровом.

— По телефону никак?

— Нет, необходим личный контакт.

— Приезжай к девяти вечера по известному адресу.

Наутро полиция обнаружила в респектабельном загородном особняке несколько трупов с огнестрельными ранами, оказавшимися смертельными, и один с перерезанным горлом. Как было установлено следствием, убийца сначала застрелил своих жертв из пистолета, а затем перерезал себе горло собственным ножом, написав на полу кровью: «За Финрода». Что бы это могло значить, полиция установить так и не смогла, впрочем, как и причину кровавой бойни.

Мы вышли из Игрового центра «Королевства» и пешком пошли до гостиницы.

Батя забрал у администратора авоську с непонятным содержимым, сунул тысячную купюру, и мы поднялись в номер.

Меня сжигало любопытство, что же там внутри, но батя поставил пакет на пол и неожиданно спросил:

— В чем основная задача воина, исходя из принципов бусидо?

— Всегда быть готовым к смерти, жить так, как будто уже мертв? — усмехнулся я, вспоминая, что когда-то пролистывал эту прелюбопытную книжку.

Батя поморщился:

— Странно, но каждый извлекает из одной и той же вещи что-то свое. Умный человек запомнил бы наставление о том, что сегодня нужно быть лучше, чем вчера, а завтра совершеннее, чем сегодня… А у тебя в голове отложилось совершенно другое, и это грустно. Но ладно, пофилософствуем чуть позже, давай посмотрим, как у тебя с ловкостью и концентрацией.

И достал из авоськи несколько апельсинов.

— Сделаем свежевыжатый сок? — с энтузиазмом спросил я. — В самом деле, витамина С что-то не хватает.

— Мозгов тебе не хватает, — хмыкнул отец. — Ну-ка, покажи, сколькими апельсинами ты сможешь жонглировать в воздухе.

Я «поднял» пару, затем тройку шаров, но дальше мои таланты мастера циркового искусства заканчивались напрочь.

— Эх ты, пельмень безрукий. — Батя взял сразу пять цитрусовых и в течение минуты без напряга держал их в воздухе.

— Если ты когда-нибудь разоришься, то любой цирк с удовольствием возьмет тебя на работу, — восхитился я. — Клоуном…

— Это очень хорошее упражнение на ловкость, — пояснил батя. — А в конце еще и вкусное. — Он помыл апельсины, разрезал их пополам, затем ловко выдавил содержимое в стаканы, один из которых протянул мне. — Постарайся почаще его практиковать.

— Обещаю, — с энтузиазмом сказал я, поглощая фрешик. В последнее геймерское время мне нечасто удавалось его попить.

— А теперь запоминай упражнение на концентрацию. Достань часы.

Я с готовностью продемонстрировал мобильный.

— У вас же, салаг, все на гаджетах, — усмехнулся он и протянул мне свои.

Я посмотрел на название — «Ракета» — и подумал, что он мог бы разориться и на что-нибудь поприличнее.

— Это хорошие часы, отечественный производитель, — услышал мои мысли отец. — А понты пусть представители попгейкультуры колотят. Смотри на бег секундной стрелки. Во время этого упражнения выкинь все мысли из головы. Во всей вселенной нет ничего, кроме кончика бегущей секундной стрелки. Очень эффективная метода развития концентрации. Если будешь практиковаться хотя бы по пять минут утром и вечером, то через месяц сам удивишься, заметив, насколько лучше у тебя получается фокусировать внимание. Часы возьми в подарок, гаврош.

Я поблагодарил и за презент, и за уроки.

— Но все это мелкие фокусы, сын, которые окажутся бесполезными без главного, — сказал отец очень серьезно и даже свирепо. После чего замолчал, пристально глядя мне прямо в глаза тяжелым, недобрым взглядом.

Я почувствовал себя крайне неуютно, как нашкодивший ребенок в присутствии взрослых:

— А что главное?

— Главное — это наличие цели в жизни. Несколько дней назад ты был овощем, зависающим в глупой виртуальной игрушке, бесхребетным слизнем, бесполезно прожигающим себя, свое время, будущее, судьбу. Ты, наверное, и вынес из бусидо не то чтобы глупый, но совершенно бесполезный нынче принцип: «Идти навстречу смерти», потому что у тебя нет того, ради чего стоит жить.

— Бать, — с улыбкой сказал я, — ты прям как…

— Заткнись и не перебивай меня, — рявкнул он с холодной злостью. — Если бы я тебя не вытащил, то весь остаток своей короткой и никчемной жизни ты бы проторчал в вирте куском бесполезного мяса.

Мне оставалось только слушать, так как нечего было возразить.

— Скажи, разве мать тебя рожала, а я кормил и растил для того, чтобы ты закончил жизнь никчемным, пустым человеком? Да, сейчас ты сменил один очень вредный мираж на полезный. Ты будешь пахать двенадцать часов в сутки, чтобы иметь возможность подольше побыть в красивом придуманном раю, где тебя ожидает совершенная остроухая гурия, но… Если ты не найдешь себе сверхцели в реальном мире, дело, ради которого не жаль отдать всю жизнь без остатка, то все, что ты будешь делать в настоящем мире, — это будет понарошку, не всерьез, вполсилы. Ты будешь формально, для галочки, работать, учиться, заниматься спортом, чтобы зарабатывать игровое время, а там, в игре, жить по-настоящему и чувствовать себя счастливым.

Смотри, сынок, какая забавная арифметика.

Мне сейчас пятьдесят. Дуба я дам, надеюсь, не раньше восьмидесяти, но активной трудовой деятельности у меня осталось точно не больше двадцати лет. Значит, умножаем двадцать на триста шестьдесят пять и получаем всего-навсего семь тысяч триста дней. Полученную сумму умножаем на шестнадцать (это двадцать четыре часа минус восемь на сон). Получается сто шестнадцать тысяч восемьсот часов. И все… Ну при удаче и хорошем здоровье будет тысяч десять — двадцать после семидесяти.

Я потрясенно закашлялся, затем произвел подобный подсчет, поставив вместо пятидесяти свои двадцать три юных года.

Получилось, конечно, побольше, чем у отца, но тоже не миллион и даже не полмиллиона. А ведь еще нужно выкинуть часы на всякие праздники, отпуска, болезни, игру, еду, гигиену, дорогу, секс, учебу… Получается, что у человека на самое главное времени и не остается.

— Бать, но ведь ты же тоже играешь, — вспомнил я и понял, что сморозил глупость. Отец не играет, а прокачивается в три — ноль и учит язык. Не будь у вирта обучающего эффекта, то он бы и минуты там не потратил.

— Сам догадался? — Батя усмехнулся. — Для меня «Дрим кингдом» — это прежде всего тренажер, а уж потом развлекуха.

— А какая у тебя сверхцель? — спросил я.

Он вздохнул:

— Я тебе вроде бы уже рассказывал или, вернее, очень прозрачно намекал. Проект «Империя наносит ответный удар».

— Вы хотите воссоздать СССР или Российскую империю? — восхитился я. Передо мной, как наяву, возникла картинка бравых парней, одетых почему-то в белые доспехи имперских штурмовиков, гордо размахивающих триколором и марширующих по сгоревшему Таллину или Варшаве.

Отец кисло усмехнулся:

— Ага… а также Британскую и Османскую державы. Чего уж тут мелочиться? На самом деле у проекта цели намного приземленнее, но в то же время более трудные: навести порядок в собственном доме, построить, впервые за всю историю нашей страны, государство, где сильная власть уважала и служила бы интересам сильных граждан. Где реально избранный народом президент не изображал бы из себя падишаха за счет казны.

У нас же со времен Рюрика были не свободные граждане, а подданные, из которых власть имущие веками выдавливали соки, строя великие империи. Я хочу попробовать это изменить… Или хотя бы попытаться. Как думаешь, ради этого стоит отдать жизнь?

Я очень долго молчал, прежде чем ответить:

— Наверное, да, но… понимаешь, сами слова о служении отечеству настолько, бать, затасканы и опошлены теми гадами, которые с высоких трибун бросаются громкими фразами о благе страны и народа, а потом на стыренные из казны деньги покупают замки во Франции… Они говорят о служении отечеству, но, оказывается, что у нас разная Родина. У них Ницца и Куршевель, у нас — то, что осталось от некогда великой страны.

Кстати, с самурайским стремлением к смерти очень интересно перекликается принцип древних монахов-аскетов «Внимание к себе и память смертная».

Если переложить на современный лад, «память смертная» — это осознание ограниченности человеческой жизни и ее временного ресурса, требование не растрачивать себя по пустякам. «Внимание к себе» — осознанность и осмысленность жизни. У самураев готовность к смерти тесно связана с необходимостью совершать в жизни только достойные поступки, так как если ты умрешь, сделав что-то бесчестное, то возможности исправить и оградить свою семью от позора уже не будет, — сказал я и с огромным удовольствием посмотрел на ошарашенное лицо отца. Такой речи от меня он явно не ожидал.

— Тогда какого…

— По дурости. — Я пожал плечами. — Из-за несчастной любви. Жить не хотелось. Или в петлю, или в игру. Сейчас прошло. Понимаю, что был неправ…

Конец ознакомительного фрагмента