Баптисты, протестанты — вот новый авангард. Им дают деньги. Они выезжают в этот район. И строят больницу, школу. Обращают население в свою веру. Самых талантливых детей вывозят в Штаты, Европу, обучают совершенно бесплатно. Из кого-то делают пастырей своей церкви, из кого-то — медицинских работников, учителей, политиков прозападного толка, чтобы они вернулись домой и, сами того не ведая, стали «пятой колонной», когда придет время добычи того самого природного минерала. Пройдет каких-нибудь пять-десять лет, и регион уже готов принять американскую помощь. Если надо, то там и переворот устроить можно.

И где появляется миссия, там уже крутятся установленные разведчики США. Как цэрэушники, изучают политический климат. Прощупывают лояльность местных вождей, князьков, прорабатывают сценарии экспансии. И военные разведчики там же из РУМО (разведывательное управление министерства обороны) обретаются. Эти рассматривают регион с точки зрения развертывания военных баз, систем ПРО, ПВО, аэродромов базирования или дозаправки самолетов. Много чего смотрят улыбчивые глаза американских разведчиков.

Где, например, разместить большой схрон под оружие и боеприпасы. Десант высадился, оружия с собой много не возьмешь. Но под видом гуманитарной помощи можно много чего завезти. Присматриваешь, где может сесть авиация или же в джунглях сделать вырубку под площадки для десанта. Или обработать гербицидами, чтобы там еще лет триста ничего не росло. Или рассмотреть вопрос о создании там военной миссии. Вот как только где-то появляется религиозная миссия, то наши разведчики тоже отправляются следом.

Не я должен был туда ехать, а другой. Но случилась досадная ошибка — ДТП в Катаре. И этот человек лежит в больнице со сломанной ногой и сотрясением мозга. Я вылетел чуть раньше для контроля. А получилось, что мне пришлось выполнять его задание. Был ли рядом «кондуктор» — не знаю.

И наши разведчики делают то, что бригада грязных шпионов из страны вероятного противника. И все в одиночку. У нас же «оптимизация штатов».

Моя командировка планировалась максимум на месяц, а растянулась на полгода.

Ничего хорошего нет в этой Африке. Прикрытием у меня было — пастор из Бразилии. Вот и возвращался я через Бразилию. И вот на тебе, стоп-машина! Куда меня теперь еще погонят? Если хотят «зачистить под ноль», чтобы пенсию не платить, то в принципе фавела — хорошее место. Только не эта. Здесь слишком много полиции и армии. Есть и иные, куда власти, пусть даже вооруженные до зубов, опасаются совать нос.

Глоток, затяжка. Внешне расслаблен. Турист. Заинтересованный взгляд на девушек. В Рио я перестал быть пастором, а стал французским дантистом Поль Моро. Пятьдесят лет. Умею ли я лечить зубы? Умею. Натаскивали. Сначала на манекенах, потом на покойниках. Нескольким приговоренным к пожизненному заключению вылечил зубы. Так что здесь не подкопаешься.

Развалившись на стуле, пускаю кольца дыма в потолок. Ровные кольца на одинаковом расстоянии друг от друга плывут под углом вверх. Мое мастерство на несколько секунд привлекает к себе внимание девиц. Это хорошо. Я же турист. Мне хочется новых приключений. В том числе и сексуальных. Вот, девушки, смотрите, какой я самец! Я умею вот так!

Ровно в назначенное время в кафе ввалился турист в окружении двух красавиц. Он что-то громко говорил на ломаном португальском подругам. Потом, обращаясь к бармену, широко махнул рукой:

— Две бутылки лучшего шампанского!

Плюхнулся на стул за ближайший к барной стойке столик. Барышни, что-то щебеча, уселись рядом.

Турист сидел ко мне спиной. Но эту спину я узнаю в толпе. Командир! Генерал… Какая разница, какой генерал. Какая у него приставка «майор», «лейтенант», «полковник». Генерал, и все!

За глаза Шефа называли Потапыч. Не из-за отчества. История одна была в командировке… Вот оттуда и пошло. Ну, уж если сам Шеф вышел на связь со мной… То или совсем худо в нашей Организации, или что-то произошло в мире, чего я не знаю.

Генерал совершенно не обращал внимания на окружающих. Он всецело был поглощен своими красотками. Он производил впечатление на них.

Вот даже достал сигару. Не местную, дешевую, а кубинскую, скрученную вручную. Карманной гильотинкой отсек кусочек сигары. Достал коробок спичек. Одной подогрел сигару, от второй не спеша прикурил, поворачивая ее вокруг оси. Без суеты. Движения опытного курильщика. Все очень красиво смотрелось со стороны. Первая затяжка. Облако ароматного дыма окутало столик и расползлось по всему помещению.

Все посмотрели на Шефа и втянули ароматный дым, оценивая качество сигары. Все хорошо. И генерал молодец. Но я-то точно знаю, что он не курит. Я увидел все, что надо было увидеть. Встреча в 11.00 вечера. Две спички похожи на цифру «11». Оборотная сторона спичечного коробка, когда сигара была раскурена, легла кверху. Значит, вечером. А название… Название было написано на коробке спичек.

Я увидел, что хотел. Надо уходить. Замахнул очередную порцию антифриза под видом рома, положил мелкую купюру на стол под пепельницу. На чай. Недопитую бутылку рома прихватил с собой. Удаляюсь, не привлекая к себе внимание.

Заведение Rio Scenarium известное в городе. Центр города, работает ночью. Туристов там много, кухня великолепная.

Погулял по городу. Покрутился. Сложно проверяться в толпе — не висит ли у тебя «хвост». И знать надо наверняка. Вот праздный турист и шлялся по городу, отсекая слежку. Время. Время. Время. Его много для праздника и мало для работы. Возле ресторана полно народу, страждущих попасть внутрь.

— Мне заказан столик.

— На чье имя?

— Поль Моро.

Сверяются со списком.

— Да. Проходите.

Народ уже от души веселился.

Заказал выпивку, закуску. Как все, смотрел программу, аплодировал. Ровно в назначенное время меня хлопнули по плечу:

— Поль? Поль Моро!

Поднимаю глаза. Шеф.

— Старый потаскун! — говорит он на африкаанс.

— От такого слышу! — отвечаю я с акцентом.

На африкаанс разговаривают в Африке. В основном, в ЮАР, Намибии. На остальной территории он также распространен. Как в странах бывшего СССР, когда нужно разным народам пообщаться, они говорят на русском. Ну а африканцы — на африкаанс. В командировке я поднатаскался в языке, но не так, чтобы вести непринужденную беседу. Больше слушаю и вникаю.

После падения режима апартеида в ЮАР белые эмигранты расползлись по свету. И язык встречался много где. И вроде нет ничего необычного, что два эмигранта встретились на карнавале. Со стороны очень прилично смотрится.

— Ну, как ты, Поль! Рассказывай! — Он пересел за мой столик.

— Я лучше послушаю.

— Какой ты хитрец! Ты все понимаешь, что я говорю?

— Пока понимаю. Если что-то не так, то спрошу.

— Надо еще покататься.

— Это пожелание?

— Ты когда-нибудь слышал от меня пожелание?

Он говорит весело, смеется. Периодически хлопает меня по спине. Два друга встретились. Говорят на малопонятном языке. Ничего страшного. Тут все говорят на родных им языках.

— Не слышал.

— Устал?

— Тебе-то не все равно? Жалеть будешь?

— Ага! И сопли вытру! И утешу!

— Других под рукой нет что ли?

— Другие есть. Но их показывать нельзя. Похоже, что они засвечены.

— Все? — вот это новость! — изумился я.

Спина мокрая от пота. Всех сотрудников засветить! Этого не может быть! Что-то не так.

Потапыч скосил глаза:

— Что, не по себе?

— Ага.

— Помнишь полковника Полякова?

— Это не у нас. Он утащил с собой много информации, в том числе и по «кротам». Тогда провалы за провалом шли обвалом.

— Правильно.

— У нас свой такой отыскался?

— Так вот, у нас все сложнее. Ущерб еще не оценен. Но, предварительно, он такой, что Резун-Суворов, Гордиевский, Сметанин, Калугин и еще много кто не нанесли такого вреда.

— Он ушел?

— Ушел.

— И кто он? Я знаю его?

— Его никто не знает.

— Чего?

— Того. Одновременно исчезли четверо офицеров. Начальник архива. Начальник отдела департамента кадров. И еще двое…

— Не понял…

— А тебе понимать и нечего!

Пауза. Потапыч курит. Он хлопает меня по-приятельски по плечу. Только рука тяжелая. Плечо отваливается от этих похлопываний.

— Все имели доступ к личным делам сотрудников и к личным делам агентуры.

— Кому попало в руки?

— Американцам.

— Твою душу маму!

— Угу.

Пауза.

— А можно с этого момента поподробнее? И хватит держать мхатовские паузы.

— Ты что, Интернет не сморишь, не читаешь?

— Знаешь, шеф, когда я был на родине великого и могучего языка африкаанс, то у меня не было никакой связи. Только, пожалуй, голубиная почта. Но новообращенные христиане настолько голодны, что слопали бы божью птицу со всей моей почтой. Я здесь, — я взглянул на часы, — пятьдесят часов.

— Это не помешало тебе снять девку, вместо того чтобы изучать новости Интернета и анализировать.

— Угу. Последняя командировка. Для легенды. Не снял бы девочку, так пришлось бы самому сниматься как старому педику. Хватит мне пудрить мозги. Рассказывай!

— Не хами.

— Я в двух шагах от пенсии, как и ты, так что давай, выкладывай.