Путник подхватил кожаные сумки с поклажей и бросился бежать, оставив снятое седло в трясине. Из-за спины доносились звуки начавшегося пира безголовых чудищ, еще более подстегивая ноги беглеца. Надо отдать должное, путешественник отлично бегал, даже по колено проваливаясь в болото, он почти не снижал взятый темп, а выбравшись на твердую почву, ловко продирался сквозь густые кустарники.

— Скорее сюда, если хотите жить!!! — закричал ему постовой с наблюдательной вышки на небольшом островке у подножия гор.

Руки и ноги красноволосого заработали поразительно быстро и слаженно, когда из открывшегося сверху деревянного люка ему была сброшена веревка. Он в мгновение ока оказался на вышке. Привалившись спиной к деревянной стенке, путник сидел и тяжело дышал:

— Откуда они здесь?!

— Этого никто не знает, — постовой пожал плечами, но насторожился от голоса, отдающего металлом, заприметив к тому же совсем не по-эльфийски длинные острые уши, выглядывающие из красной шевелюры незнакомца. — Но адские псы просто так никогда не являются. Очевидно, кто-то из набедокуривших чернокнижников сбежал сюда, в поисках защиты за рунами барьера над входом в пещеры. Вот теперь эти твари и кормятся здесь каждую ночь. Выжидают.

— Ну и чертовщина.

— Вам повезло, что вы уцелели. Старожилы говорят, что такое уже бывало. Когда луна пойдет на убыль, псы уберутся, но до этого успеют сожрать немало народу.

Будничное спокойствие, с которым это было сказано, озадачило странника, хотя он был далеко не таким впечатлительным, как могло бы показаться. Просто с тех пор, как отгремели войны и взошла на небосклон Ta'Erna, можно было ожидать много «нового». Однако большинство из нововведений во флору, фауну и монстриарии имело свое, почти здравое, алхимически-магическое объяснение. Но вот адские псы не вязались ни с одним хоть сколь-либо дельным предположением о явлении монстров в мир. Этих тварей никто не мог обуздать и контролировать и редко заносил в справочники, как поспешил бы сделать любой творец из сонма тех, кто постоянно играл в бога. Не делалось это из-за того, что, собственно, кроме зловещего названия, о безголовых псах ничего толком не было известно. Ну, разве что появлялись они фактически из ниоткуда, без всяких шумовых, колдовских и прочих эффектов и преследовали всех, кто перегибал палку в игре с природой. По крайней мере, так принято было считать среди магов.

Далеко не все знали грань разумного после того, как волшебство практически стало вседоступным. Сами собой упразднились академии, разрушенные отчасти популярным принципом «и сам с усам». Врожденный талант больше не играл определяющей роли, и состоятельные придворные могли себе позволить присоединиться к магическим таинствам, при этом абсолютно ничего не смысля в них, нанимая наставников из гильдий и щедро приплачивая авантюристам, готовым раздобыть или выкрасть старинные фолианты из библиотек. Или извлечь таковые из катакомб, склепов и развалин какой-нибудь магической башни у черта на рогах, чей хозяин сгинул во время войны.

— А вы, стало быть, из ловчих удачи? Уж больно прытко вы по кочкам скакали и по веревке без узлов взобрались, — прервал затянувшееся молчание постовой, зажигая фонарь.

— Верно. — Красноволосый поднялся. — Как, впрочем, и добрая треть всех, кому, прямо как по старинному ларонийскому проклятию, выпало жить в эпоху перемен.

— В этом вы правы. — Слабая улыбка озарила каменное лицо парня, и он принялся подавать знаки фонарем, явно адресованные небольшой башенке, выдающейся на скале, словно кривая печная труба.

Вскоре последовал ответ. Постовой облегченно вздохнул и, развернувшись, красноречиво отворил щеколду на люке. Красноволосый шарахнулся в сторону от яркого света фонаря, закрывая рукой глаза.

— Хм, видимо, вы действительно проделали большой путь, — сказал парень, окончательно убедившись, что перед ним явно не простой эльф или даже не эльф вовсе, — теперь осталось совсем немного. Порядка двухсот-трехсот ярдов[Ярд — единица длины в английской системе мер. равная 3 футам, или 91,44 см.]… Да! И конюшня у нас, конечно, не ахти, но за хороший куш вам могут подыскать неплохого скакуна. Коли на вас шпоры, но вы остались без лошади.

Приезжий ничего не ответил и соскользнул по веревке вниз. Встав на твердую почву ведущей к горе тропинки, он снова нахлобучил свою шляпу с петушиными перьями. Плотнее завернувшись в короткий плащ и поудобнее перехватив за ремни сумки с поклажей, он быстрым шагом двинулся к тому месту, где в горах слабо мерцали огоньки пылающих рун.

Наслушавшись историй о могущественном заклятии, наложенном на потайной вход в пещеры, красноволосый был разочарован, когда увидел, что это оказалось всего лишь сочетанием иллюзии и магического барьера. А побасенка о «могущественном» таинстве заклятия была скорее всего рождена «доблестными» борцами со злом, инквизиторами и иже с ними, из-за их полного бессилия. Ведь соваться в подобную вольницу решались только выжившие из ума бродячие рыцари. Неудивительно, что в последнее время их количество уменьшалось пропорционально возросшему числу подобных злачных местечек по всему Материку.

Стражи гор впустили его внутрь. Едва привыкнув к неверному свету факелов, укрепленных вдоль стен пещеры, приезжий столкнулся нос к носу со здоровенным детиной. Судя по смуглому цвету кожи и выпирающим нижним клыкам, тот являлся отпрыском орочей крови, столь редкой теперь и всегда изрядно разбавленной человеческой.

— Чего надо здесь?! — хрипло рявкнул детина, распространив вокруг удушливый запах чеснока, несомненно, съеденного им недавно для сокращения времени возможного общения со всеми, кому вздумается явиться в этот поздний час.

— Не твое собачье дело, зубастый. Говори правила здешние и не испытывай мое терпение, — пресек попытки дознания красноволосый, озадачив стража своим диковинным для этих мест голосом.

— Та-ак, — протянул детина, поигрывая в руке увесистой дубиной. Но, ничего не найдя сказать, лишь буркнул, что проливать сегодня кровь в «городе» лучше не стоит, и дал отмашку стражам пропустить.

В вольницах с правилами было туго, особенно для охраны у входа. Было непонятно, кого от кого они должны охранять, то ли обитателей от приезжих, то ли наоборот. Большинство местных сами могли постоять за себя. Поединки происходили почти ежедневно. Запрещались только групповые драки, числом более десятка участников с каждой стороны. Впрочем, основной заботой стражей были гнездовья вывери в сводах. Эти твари могли хорошо послужить при обороне расположенной среди окрестных озер каменной цитадели, но их надо было чем-то кормить, чтобы с голодухи не сожрали народ. Поэтому поиск пропитания по большей части и был основным занятием стражи, а именно — собирание тел тех, кого в потасовках насадили на нож, или тех, кого прикончила цинга… До старости здесь мало кто доживал.

Узкий ход вывел красноволосого к дороге, круто спускающейся вниз.

Внутри невероятного размера пещеры помещалась высокая, под самый свод, крепость с отвесными стенами, уходящими вверх и распускающимися там, словно цветок «лепестками» башен, нависая над фортификацией. Цитадель так и называли «Каменным Цветком», а вокруг небольшого островка, среди озер тухлой мутной воды, где она помещалась, лепили вкривь да вкось жилища те, кого нелегкая занесла к чернокнижникам на эту окраину мира: гноллы, крысолюды, полукровки всех мастей, человекоящеры. Последние, в большинстве своем, оказывались беглыми каторжниками с Острова Туманов, что объясняло причину нахождения в такой дали от родного острова в южных морях.

У входа, откуда зашагал приезжий, располагалось людское поселение. Если так можно было назвать выстроившиеся вдоль улицы несколько хибар, у каждой из которых кучковались матери и дочери и продавали себя — эхо недавно отмененного закона в Феларе о «меченых». Падших женщин в этом людском королевстве клеймили, и дальнейшая их судьба была незавидна. Впрочем, такая же участь изгоев постигала воров и убийц. Пусть закон отменен, но всякое напоминание о нем — с глаз долой!

Это было воистину обиталище «меченых». Они жили здесь целыми семьями, а отличить их всегда можно было по стигмам[Stigma — (гр.) метки или клейма на лицах рабов и преступников.] на лицах. К ним относились с пренебрежением. Однако даже вооруженный до зубов гнолл, когда проходил здесь, поджимал свой хвост. Укромных уголков для того, чтобы вспороть брюхо и обобрать до нитки, среди хибар было предостаточно.

Красноволосый лишь примерно знал, куда ему следует двигаться, но, не особо озираясь по сторонам, поспешил миновать опасное место под хор многочисленных предложений продажной любви.

— Карнаж? — вдруг окликнул его кто-то.

Красноволосый обернулся. Перед ним стояла, полуэльфийка в старомодных обносках, с вульгарно накрашенным лицом и плохо расчесанными светлыми волосами, спадавшими на глубокое декольте.

— Вы ошиблись, — голос, прозвучавший странным для стража у входа, стал к тому же холодным и немного хриплым.

Из-под полей шляпы не было видно, как нахмурились огненные брови, сошедшиеся у переносицы над почерневшими глазами с увеличившимися зрачками.