Вторая схватка получилась не такой короткой, как первая. Чужак учел печальный опыт напарника. Он успел не только вовремя развернуться лицом к опасности, но и отреагировать. Одной рукой он заблокировал удар, а другой попытался ответить, но у него ничего не вышло. Заблокированный удар, как ни странно, все же достиг цели. Все потому, что серпиенс не заметил главного — теперь человек работал другим оружием. Свой кинжал он оставил в голове у серпиенса номер один. Новый сокрушительный удар был нанесен кистенем с необычно длинными стальными шипами. Рука человека остановилась вроде бы на безопасном расстоянии от головы врага, но шипастый шар на цепи продолжил движение и проломил серпиенсу череп. Человек тут же разжал пальцы и позволил рукоятке оружия выскользнуть из руки. Зачем? Филипп вдруг понял, что знает ответ. Чтобы воткнувшийся в голову чужака шип остался на месте. Теперь Грин знал точно: ликвидировать чужого можно не просто раскроив ему череп, а непременно зафиксировав оружие у гада в этом самом черепе. На какое время зафиксировать? Вопрос к ликвидаторам. Насколько глубоко вбивать условный гвоздь в башку? Тоже технический вопрос. Какова физиология процесса (короткое замыкание устраивает клинок в мозгах у врага, что ли?), тем более несущественно. Главное — убить врага реально! И значит, не все потеряно.

На этот раз Грин не отвлекался ни на миг, но все равно упустил неизвестного героя из поля зрения. Второй серпиенс еще не успел подохнуть, а загадочный человек в черном уже растворился в сумерках. И как ни старалась подоспевшая «кавалерия» чужаков просканировать каждый уголок, каждую подворотню, каждую машину у обочины, им так и не удалось отыскать противника.

Напрасно не меньше сотни ящероподобных бойцов рыскали по дворам, сновали по ближайшим станциям и тоннелям метро и лазали по коллекторам под проспектом. Напрасно боевые коконы летали вдоль домов, заглядывая в каждое окно и бесцеремонно разбивая те, за которыми были слишком плотные шторы или жалюзи. Напрасно мерзкие светящиеся медузы — роботы-шпионы серпиенсов — плавали по чердакам и подвалам. Все впустую. Никого даже близко похожего на убийцу серпиенсы не нашли. В результате все закончилось довольно странным демаршем.

Чужаки унесли своих погибших, убрались сами, но оставили на проспекте две устрашающего вида машины. Танки не танки, но что-то похожее. Машины прошли от конца проспекта до станции метро «Белорусская» и тоже ретировались, вроде бы ничего особенного не сотворив. В том, что это не так, люди смогли убедиться лишь утром, когда рассвело…

* * *

— …Фил! Проснись!

— А? — Грин открыл глаза и резко сел на кровати. — Что? Храпел?

— Ты стонал. — Вика погладила Грина по плечу. — Плохой сон?

— Сон? — Филипп повертел головой и с облегчением выдохнул. — Сон! Ну конечно! Вот откуда эта нереальность сюжета и потусторонние голоса. Никакой мистики, фантастики и телепатии, просто сон.

— Голоса? — Вика хмыкнула. — Ты начал слышать голоса? Вообще-то, для дебюта шизофрении рановато. Обычно вашего брата в тридцать накрывает медным тазом, а ты вчера только четвертак разменял. Хотя случается и раньше. Клинически доказано.

— Спасибо. — Грин коротко откашлялся. — Минералки нет?

— Бутылка оставалась. — Вика сдержанно зевнула. — Сушнячок, да? Принести?

— Я сам, лежи. — Филипп встал с кровати и потянулся. — Нет, надо же, как натурально… было.

— И в цвете?

— Сумерки были, но… да, вроде бы в цвете.

— Точно шиза, — убежденно заявила Вика и откинулась на подушки. — Но я тебя не брошу, не бойся. Буду фрукты тебе в дурку носить. А про что был сон?

— Ну, там… фантастика, короче. — Грин еще разок потянулся и почесал поясницу.

— Ты меня удивляешь. — Вика усмехнулась. — Ты в жизни хотя бы одну фантастическую книжку прочитал?

— Была нужда время тратить. — Грин прошлепал на кухню, отыскал в холодильнике бутылку «Нарзана», приложился прямо из горлышка, напившись, сладко причмокнул, поставил бутылку на место, захлопнул дверцу, постоял недолго, размышляя, снова открыл холодильник, взял «Нарзан» и отправился обратно в спальню.

— Разумное решение. — Вика отняла у него бутылку и тоже сделала пару больших глотков. — «Мартини» с виски не сочетается. Особенно в чрезмерных дозах. Хотя… раз в год можно. День рождения — день законных излишеств.

— Как ты… ловко отползла. — Грин уселся на край кровати. — Серпиенсы… — он помотал головой, — надо же такому присниться!

— Что ты сказал? — вдруг насторожилась Вика.

— Серпиенсы, а что?

— Это кто?

— Ну, из сна. — Грин неопределенно махнул рукой. — Ну, типа пришельцы.

— Грин, не нукай, чай, не сибиряк, — задумчиво глядя куда-то в темный угол комнаты, пробормотала Вика одну из своих стандартных фразочек-воспиталочек, как их называл Филипп. — Такие люди-змеи, да?

— Скорее — ящеры. — Филипп с интересом взглянул на подругу. — А ты откуда знаешь?

— Название, тупица! Серпент плюс хомо сапиенс. Латынь. Ты забыл, что я будущий доктор, пусть и стоматолог? В латыни мал-мало разбираюсь. Змея и человек. Сам придумал?

— Приснилось, говорю же!

— Грин, не морочь мне голову. Так не бывает.

— Как не бывает? — Филипп поморщился. — Что-то ты, Герасим, не договариваешь.

— Сам ты Герасим. — Вика толкнула его в бок. — Сложное слово, понимаешь? Необычное. И раньше никогда никем не употреблялось. Оно не может присниться одновременно двоим.

— Не понял. — Грин потянулся к ночнику и щелкнул выключателем. — Что за ерунда, поясни?

— Мне тоже такое снилось. — Вика сощурилась от света. — С месяц назад. Я просто не придала значения.

— В дурку ляжем вместе, — констатировал Грин. — На одну кровать.

— Погоди. — Вика наморщила крутой лобик и сдвинула аккуратные брови. — Двенадцатое, да?

— Первое. — Филипп покачал головой.

— Слава богу! — Вика с облегчением выдохнула. — Если б ты тоже увидел во сне двенадцатое, я бы засомневалась, а так…

— Первое декабря двенадцатого года, — продолжил Грин. — День, когда в Северном полушарии появятся серпиенсы. Откуда они вдруг выползут, никто не поймет. Будет ясно только, что не из космоса. Ни на орбите, ни на Земле не будет замечено ничего похожего на космические корабли. Чужаки неожиданно войдут во все крупные города, блокируют войсковые части, обесточат пусковые установки, заглушат радиоэфир и сожгут электрику с электроникой во всей боевой технике. Военным только и останется, что работать прямой наводкой, а кое-где вообще идти в штыковую. Они так и поступят. В результате к пятому декабря половина армий мира славно поляжет на полях сражений. А двенадцатого декабря начнется оккупация Южного полушария. Теперь уже почти бескровная. Сначала Австралии, потом Южной Америки. Но там какие-то другие твари высадятся. На первых вроде бы похожие, но не змеиного племени. У наших зрачки вертикальные будут, а у тех…

— Такие же. — Вика взглянула на Грина исподлобья. — Но они себя с кошками сравнивают… в смысле… на гербе у них будет кот, а не змея. Или мангуста, не знаю точно. Необычная.

— Белая такая?

— Да.

— Мля-я. — Грин взял у Вики бутылку и осушил ее залпом.

— Вот именно. — Подруга прижалась к плечу Филиппа. — Фил, мне страшно. Если мы не сдвигаемся по фазе, что тогда происходит?

— Пока не знаю. — Грин обнял Вику за плечи. — Доживем, увидим. Недолго осталось. Всего-то три месяца.

— Недолго осталось, — тихо повторила Вика и, помолчав, уточнила: — Нам осталось недолго. Может быть, реально что-то сделать?

— Уехать? — Грин пожал плечами.

— На Марс?

— Глупость сказал, не спорю. — Грин кивнул и уставился в окно. — Ты же фантастику любишь, ты и скажи, что можно будет сделать? Что в книжках на этот счет пишут?

— Обычно вирусами чужаков травят. — Вика пожала плечами. — Только у нас не тот случай… будет. Этих вирусами не взять, они к нашим вирусам почему-то привычны. Словно и не чужаки они вовсе, а всю жизнь рядом с нами прожили.

— Откуда ты знаешь?

— И ты это знаешь. — Вика вздохнула. — Ладно, Грин, три месяца у нас есть, подойдет срок, будем думать. Если об этом вообще стоит думать. Может, все дело в абсенте, ты у Димона завтра спроси, это ведь он эту зеленую гадость притащил. Если у него такие же видения были — точно с абсента нас развезло.

— Может быть, — не слишком охотно поддержал новую версию Грин. — Если так, Димону клизму с гвоздями пропишем. Если нет… с первого по двенадцатое декабря две тысячи двенадцатого года то же самое пропишут нам всем.

— Пропишут. — Вика снова зевнула. — Ладно, там будет видно. Главное, что не сегодня. Спим?

— Спим. — Филипп выключил свет. — Если получится уснуть после такой встряски…

* * *

…Чужаки унесли своих погибших, убрались сами, но оставили на проспекте две устрашающего вида машины. Танки не танки, но что-то похожее. Машины прошли от конца проспекта до станции метро «Белорусская» и тоже ретировались, вроде бы ничего особенного не сотворив.

В том, что это не так, люди смогли убедиться утром, когда рассвело. Когда первые лучи солнца без труда пробились сквозь прозрачные крыши домов, стены, межэтажные перекрытия, лестничные марши и осветили жилища до самых подвалов. Люди вышли из стеклянных домов на покрытую синим стеклом улицу и увидели, что вместо привычных каменных зданий их теперь окружают какие-то странные прозрачные строения, вместо железных машин — студенистые экипажи с абсолютно прозрачными и ничуть не тонированными стеклами, а на глубине в три десятка метров к хрустальной станции «Сокол» приближается такой же нереальный поезд метро.

А еще глубже, где-то очень-очень глубоко, светилось что-то красноватое. Уж не до магмы ли «остекленела» мать сыра земля?

«Даже в прятки детям не поиграть, — тоскливо глядя по сторонам, подумал Грин. — Спасибо Сопротивлению за наше… прозрачное детство».

Филипп с некоторой опаской ступил на прозрачную мостовую, сделал пару шагов и поднял взгляд. Если смотреть только под ноги, далеко не уйдешь. Лучше всего было забыть о безднах, разверзшихся под стеклянным тротуаром, и шагать как ни в чем не бывало. Грин преувеличенно бодрым шагом двинулся к метро и вскоре действительно забыл о пугающем пейзаже преисподней под ногами. Не последнюю роль в этом сыграл радостный факт — навстречу Грину шла Вика. Живая и здоровая.

— Вика! — Грин вскинул руку. — Вика! Я здесь!

Девушка пробежала взглядом по лицам встречных и, наконец, отыскала Филиппа. Сначала она улыбнулась, тоже радостно и ласково, но в следующую секунду улыбка сползла с ее лица. Грин слишком поздно понял, в чем дело. Слева и справа от него, словно из-под хрустальной земли, выросли фигуры серпиенсов. Чужаки крепко схватили Филиппа за руки и потащили его куда-то влево. Прямиком в стеклянную твердь стены ближайшего здания.

Оказалось, чтобы проходить сквозь эту голубоватую прозрачную субстанцию серпиенсам, в отличие от людей, не требовались двери. Грин зажмурился, готовясь к тому, что его сейчас размажут по стене, но ничего такого не произошло. Он, как и его конвоиры, благополучно прошел «сквозь стену» и оказался в круглом зале с высоким куполообразным потолком.

Впрочем, в тот момент его мало интересовало, где он оказался. Гораздо важнее для Филиппа было другое, то, что негромко, но отчетливо бросила ему вслед Вика. Слово было всего одно, зато какое! Хлесткое, уничтожающее, несправедливое. «Предатель»!

«И все лишь потому, что я могу проходить сквозь эту прозрачную дрянь не хуже серпиенса? — Грин огорченно покачал головой. — Все равно что обозвать шпионом переводчика только за то, что он знает чужой язык».

Филипп вновь качнул головой, но замер, не завершив движение. Язык? В груди заныло. Да, он знал язык серпиенсов. Но переводчиком никогда не был. А еще он знал обычаи, традиции и законы чужаков. Не досконально, на уровне обывателя, но знал. А еще неплохо разбирался в их оружии, основной технике и боевых искусствах. А еще…

Грин приказал себе остановиться. С ним творилось нечто нереальное. Еще немного — и он рисковал открыть в себе то, чего не хотел бы открывать ни при каких обстоятельствах. Никогда. Даже во сне.

1. Москва, подземный укрепрайон Измайлово, август 2014 г

Герой бежал по узким улочкам Валетты, столицы жаркой Мальты, то и дело сверяясь с картинкой на экране GPS-навигатора. Воришка, умыкнувший пуленепробиваемый кейс, сел в автобус, и догнать его теперь представлялось почти нереальным. Но для героя еще более нереальным было сдаться. Он мгновенно проложил новый маршрут и бросился наперерез, по тесным дворикам, лестницам и крышам. Со стороны казалось, что человек занимается модным среди молодежи паркуром. Герой ловко перемахивал через заборы, прыгал с крыши на крышу, с крыши на тротуар, снова забирался на какое-нибудь препятствие и снова прыгал. Приземлялся не всегда мягко (однажды вовсе свалился в обнимку с куском забора), комментируя каждый такой случай неизменным «Твою мать», но всякий раз поднимался на ноги и продолжал движение в прежнем темпе. Финалом забега стал, понятное дело, самый зрелищный прыжок — с переходного моста прямиком на крышу автобуса. Все, цель достигнута. Пара тумаков воришке, и бесценный кейс, полный оружия и шпионских прибамбасов, вновь в руке у законного владельца.

Хорошо быть героем.

Филипп запнулся о бетонный обломок, засеменил, пытаясь удержать равновесие, но все-таки его не удержал и шлепнулся прямиком в лужу. Возможно, единственную во всем тоннеле.

Не везет, значит, не везет. И все кочки твои, и лужу найдешь, да самую грязную в мире.

«А все почему? — назидательным тоном пробормотал голос извне. — Потому, что нельзя распыляться. Сдаешь норматив по боевой подготовке — сдавай. Вспоминаешь кадры из любимого фильма — сядь в кресло, налей пятьдесят граммов вискаря и вспоминай себе на здоровье. А если смешиваешь, пеняй на себя».

«Сам знаю, — мысленно пробурчал Филипп. — Отвяжись, худая жизнь. Привяжись, хорошая».

Грин, кряхтя, поднялся, вытер ободранную ладонь о штаны, пробормотал, подражая киногерою: «Твою мать!» — и потрусил дальше. Норматив горел синим пламенем, это было понятно, но сойти с дистанции не удалось бы при всем желании. Некуда было сходить. Ведь полоса препятствий была оборудована в старом тоннеле метро, глубоко под землей. Хочешь не хочешь, а до финиша дойти придется. Выход на верхние уровни подземной базы Сопротивления — оружейный, жилой и штабной — находился только там, в финишном секторе. Вон огоньки вертикальной цепочкой. Это и есть выход, винтовая лестница. Недалеко уже.

Филипп утер (скорее размазал по лицу) рукавом грязь и чуть ускорился. Судя по выражению лица скучающего инструктора, спурт вышел неубедительным.

«Ну и пусть! Все равно на большее сил не осталось».

Взмыленный Грин, переступив финишную черту, снова запнулся, теперь уже на ровном месте, и едва не рухнул ничком. Удержал инструктор. Фил согнулся, оперся руками о колени и попытался восстановить дыхание.

— Никуда не годится, Грин, — недовольно глядя на секундомер, проворчал инструктор. — Даже хуже, чем в прошлом месяце. Вы вообще тренировались?

— Работы… много… было.

— Это не ответ. — Инструктор подбоченился и окинул Фила скептическим взглядом. — Ишь, как угваздались. Не думал, что в тоннеле сельская пашня после ливня. Не тренировались, значит?

— Некогда было, говорю же. — Фил кое-как справился с одышкой и обреченно кивнул: — Нет, не тренировался.

— На нет и суда нет. — Инструктор иронично хмыкнул. — На два балла за боевую подготовку тоже. Согласны?

— Не согласен. — Грин помотал головой. — Я только первый этап прошел.

— Вот именно, прошел, а должен был пробежать.

— Дайте до тира добраться, тогда и поговорим.

— Ну, ну. — Инструктор кивнул. — Добирайтесь, если сил хватит. Мне и самому невыгодно, чтоб вы двойку получали. Хватит сил-то?

— Должно.

— Должно. — Инструктор удрученно вздохнул, устремил тоскливый взор куда-то в перспективу тоннеля, но в следующую секунду вдруг встрепенулся и просиял. — Знаю, что надо сделать!

— Ой ли? — Фил недоверчиво взглянул на инструктора.

— На второй этап с напарником вас пущу. Дотащит в случае чего до тира.

— Помилуйте, сударь, я плохой спортсмен, но не до такой же степени! — возмутился Грин.

— До такой, — отрезал инструктор. — Вон ваш напарник идет. На старт!

Грин взглянул на подошедшего напарника-соперника и скептически хмыкнул. Ростом соперник не вышел. Да и вообще это была девчонка, сто процентов. Балахонистый тренировочный комбинезон не мог скрыть присущих дамам изящных округлостей, а черная шапочка-маска оставляла возможность рассмотреть чуть подведенные глаза с чуть подкрашенными ресницами. Красивые глазки, между прочим, голубые и ясные, аж светились, как два топаза. Да и походка, и пластика у напарника были женскими. Так что, без сомнений, в пару с Грином поставили девицу.

Филу не было обидно, он не делил человечество на слабый и сильный пол и не считал унизительным потягаться с женщиной. Даже проиграть ей не считал зазорным. Одно его парило — ухмылка инструктора. Этот физкультурник был абсолютно уверен, что Грин проиграет. Нет, в тире он, возможно, себя проявит, обойдет девицу на пару очков — дай инструктору волю комментировать состязание, он готов был подсластить пилюлю, — но что касается второго этапа полосы, тут Филипп, по убеждению инструктора, курил бамбук.

Грин попытался поймать взгляд соперницы, но не преуспел, плюнул и сосредоточился на учебно-боевой задаче. В его случае — на сверхзадаче.

— Жду вас в тире. — Инструктор поднял руку с секундомером. — Внимание! Марш!

По большому счету выиграть состязание было вполне реально. Всего-то три рубежа и два скоростных участка, вот и весь второй этап. Будь Грин посвежее, промчался бы ураганом. Будь посвежее. Но сейчас он чувствовал себя не свежее недельной осетрины, поэтому результат можно было выразить одним словом: «позор». Девица ушла в отрыв еще после первого рубежа, а уж на «аццкой леснеце» (как ее подписал белой краской из баллончика какой-то «олбанский» юморист) соперница и вовсе оставила Филиппа далеко позади. В результате, когда Грин, чертыхаясь, только-только выбрался из «бункера» — последнего препятствия на этапе — и помчался со скоростью инфарктника к финишу, соперница уже посасывала минералку, беседуя о чем-то с инструктором. Так жестко Филиппа не «делали» давно.

И все-таки он не огорчился. Даже очередная ухмылка инструктора его не задела. Так или иначе, а худшее было позади. Оставался тир, в котором Грин в последнее время чувствовал себя как рыба в воде. Да что там, увереннее!

А как прикажете чувствовать себя там, где проводишь почти все свободное время в течение вот уже полутора лет? Пока рядом была Вика, тир был увлечением номер два, но когда она уехала, он стал и вовсе единственной отдушиной. Практически такой же, какой раньше были компьютерные игры-стрелялки.

В свое время Грин был натуральным фанатиком киберспорта и добился в нем неплохих результатов. К одиннадцати он стал самой заметной фигурой среди игроманов-ровесников, в пятнадцать влился в знаменитую сетевую команду «Д55», а в двадцать, уже со своей собственной командой, выиграл мировой чемпионат… и тут вдруг как отрезало.