— Вы двое — неделя дежурства, и будете сдавать мне экзамен по тактике, — заявил он двум космодесам: похоже, тем, которых я завалил гранатой.
— Есть! — нехотя ответили они.
Затем Кач повернулся к нам и, глядя на меня, бросил:
— Неплохо. Если не оставите тренировки, быть может, из вас что-то и получится.
Затем, наконец, он повернулся к Ковальски:
— Ну, что скажешь? Готовы они?
— Так точно, — кивнул тот, — можно включать в расчет!
— Хорошо, — кивнул Кач, развернулся и вышел из отсека.
— Оп-па! Нас что, приняли в «Когти»? — обрадовалась Выдра.
— Нет конечно! — хмыкнул Ковальски. — В случае боевой тревоги вы идете с нами в бой.
— Охренительная награда, — буркнула Выдра, — быстрее остальных в «мясо» попали.
— Вы хотя бы с «Когтями» будете, — успокоил ее Ковальски, — а вот остальные пойдут одной сплошной волной «мяса».
Выдра лишь скорчила недовольное лицо в ответ, а Ковальски повернулся ко мне и дружески хлопнул по плечу.
— Хей! Да не переживай ты так! Вы вообще отлично держались! Почти, еще немного, и победили бы!
— «Почти» не в счет, — буркнул я.
Как оказалось, именно Ковальски меня и прикончил.
— А лихо ты гранатой моих ребят снял, — снова похвалил меня Ковальски.
— Да как-то само собой получилось, случайно, — пожал я плечами.
— Да ладно, «случайно», — улыбнулся Ковальски, — одного еще ладно, но двоих положить… Виртуоз! Даже Кач оценил. Хотя до него, конечно, тебе еще расти и расти.
— А он что, чемпион по метанию гранат? — поинтересовался Куча.
— Еще какой, — рассмеялся Ковальски, — Во время корпоратских войн он смог перехватить вражеский десантный бот. Прорезал обшивку, швырнул внутрь гранату и убил шестерых. Ну а потом еще граната взорвалась и боту кранты наступили…
Вся моя МТГ, включая меня, недоуменно уставилась на Ковальски.
— А вы думали, — сказал он без тени улыбки, — наш Кач — суровый парень.
— Да пгям! — хмыкнул Дед.
— Кач настолько суров, что родился прямо в десантном боте, и свою первую миссию прошел до того, как его взяли в ВКС, — заявил один из космодесов, стягивающий с себя броню.
— А в ВКС он пошел, потому что на его родной планете закончилась жизнь, — заявил второй, — Кач уничтожил все.
— А его пульс измеряется шкалой Рихтера, — заявил третий.
Спустя мгновение космодесы заржали, ну а спустя несколько секунд к ним присоединились и мы.
Глава 4 "Дежурные"
Уж не знаю, каким образом, но даже прежде, чем все мы (включая с таким трудом победивших нас «Когтей») покинули раздевалку и душевую, новость о том, как мы почти «разобрали» опытных бойцов, разлетелась по кораблю.
Когда мы пришли в столовую, где находилась добрая треть «бодрствующей» смены, нас встретили громкими аплодисментами и одобрительными криками:
— Красавцы, новички!
— Почти справились, так держать!
— Вы крутые, ребята!
Впрочем, одобрительные крики достаточно быстро кончились, а затем начался откровенный буллинг наших недавних соперников:
— Корыто! Расскажи, как тебя порвали желторотики!
— А правда, что тебя новичок-снайп снял?
— Горыныч! А чего такое, летать и стрелять разучился?
«Когти», которые сражались с нами, тут же стушевались, принялись оправдываться, мол, не все так просто, так получилось, это случайность, и так далее.
Однако присутствующих в столовой космодесов это никоим образом не успокоило, наоборот — шутки и подколки стали более едкими и ехидными, а их количество существенно увеличилось.
В конце концов, с таким трудом победившие нас «Когти» и вовсе ретировались, попросту сбежали из столовки под непрекращающиеся шутки сослуживцев.
С нами за столом остался только Ковальски, но и ему досталось.
— Эй, Ковальски! Может, тебе пора прекращать учить новичков и поучиться у них?
— Ковальски! Похоже, пора начинать тренировать свою МТГ. Они у тебя совсем расслабились и зажирели!
— Ковальски настолько крутой инструктор, что из новичков сразу Рембей делает!
Но Ковальски на происходящее не обращал никакого внимания, просто игнорировал все шутки-прибаутки. И вскоре всем окружающим надоело прикалываться, ведь когда объект шуток и издевательств никак на это все не реагирует, подкалывать его быстро надоедает. Так и произошло. Спустя еще несколько минут космодесы успокоились и вернулись к своим занятиям.
Ну, почти. Когда подкалывать Ковальски всем надоело, он поднялся и заявил:
— Значит так. Новички, — он указал на нас, — МТГ «Глаз-1», заслужили место среди нас. Теперь они в дежурной смене. Сам Кач приказал. Так что прошу любить и жаловать.
Судя по одобрению в глазах космодесов, мы действительно добились больших успехов. Особенно заявление про Кача произвело впечатление.
К нам тут же потянулась вереница любопытных, принявшихся с нами здороваться и знакомиться.
А вообще, царившая у «Когтей» атмосфера мне понравилась — весело ребята служат, и даже все их подначки над неудачливыми коллегами были скорее дружескими, чем по-настоящему язвительными.
Когда, наконец, и этап знакомства был закончен, все вернулись к своим делам, Ковальски повернулся к нам и заявил:
— Значит так, слушайте меня внимательно. Раз вы в смене — будьте готовы к тому, что едва только завоет сирена — вы уже должны быть в броне, с запасом кислородных картриджей, с оружием и БК к нему. Вы должны быть готовыми к тому, что выйдете в открытый космос и примете бой. Понятно? Шутки кончились, вы хоть и новички, но уже в боевом отряде, так что…
Мы кивали и внимательно его слушали.
Что ж, с одной стороны очень лестно получить признание опытных бойцов, с другой я с сожалением понимал, что на тренировки у нас теперь времени будет еще меньше — никто не позволит во время боевой смены летать по ангару и вести тренировочные бои. Сидим тут или в своих кубриках и ждем сигнала — прозвучит он, и все, ноги в зубы, шлем на башку и вперед, вперед, вперед…
Ковальски, закончив наш инструктаж, отправился по своим делам, ну а мы принялись за еду — сражение с «Когтями» отняло много сил, и их требовалось восполнить.
Ну а другие космодесы занимались каждый своим делом — кто-то просто сидел и болтал друг с другом, кто-то играл в настольные игры, кто-то что-то читал, смотрел на приватнике, чинил какие-то детали своей экипировки. Короче, каждый был занят чем-то своим.
Вон, небольшая группа собралась за одним из столов. У одного из космодесов ‒ невысокого, смуглого, с плоским, как доска, лицом и узкими, словно щелки, глазами, была самая настоящая гитара (но явно дешевая, из пластика), на которой он брынчал и пел хриплым голосом с надрывом:
— И вороны над сакурой кружат,
Пробит доспех, и меч давно потерян.
Семья рыдает — не вернуть отца,
Ведь на другой планете прах его развеян…
— Да как ты достал! — космодес метра под два ростом поднялся, отобрал у «певца» гитару. — Бесит этот ваш ханианский шансон!
— Я японец, а не ханианец, сраный ты расист! — буркнул певец. — И вообще, «Хань» — это корпорация, а не…
— Да плевал я, — перебил его амбал, перехватил гитару, ударил по струнам и во всю глотку загорланил:
— Хочет выжить и быть средь небес, космодес, космодес, космодес!
И куда ни лети, в эти лучшие дни ходят пьяные всюду они!
— Эй, бойцы! А вы чего такие хмурые? — к нам подсел один из «Когтей». — Вы должны прыгать от счастья!
— С чего вдруг? — буркнул я.
— Ну как же! Вас в боевой отряд включили, не придется с этим тупым мясом летать. Сам Кач за вашей тренировкой наблюдал.
— И что?
— А то, что если в первом бою не обгадитесь — считай, уже «Когти», вот что! — улыбнулся боец. — Но уверен, вы не подведете! Давай краба!
Он схватил меня за руку своей пятерней и сжал так, что я чуть не взвыл. Затем вскочил со своего места, направился к столику, за которым горланили песни, и во всю глотку подхватил припев про то, что контракт закончился, пора в космопорт, из которого звездолет доставит на планету, и там бойца будет ждать вся в слезах счастливая невеста…
М-да, если бы так…
Я даже хмыкнул, представив, как возвращаюсь домой, на свою планету. Уж меня-то точно там никто ждать не будет…
Неожиданный хлопок по плечу заставил Алека встрепенуться.
Первый лейтенант Александр Догвинов вообще-то был пилотом малых кораблей, причем одним из лучших. Он уже давно известен как легенда флота, но…возраст берет свое. Это десантуре хорошо — подох в бою, ожил в клоне. У пилотов все гораздо сложнее — если погиб в бою, то и собирать по большому счету нечего, а клон-чип не успевает передать данные, прежде чем исчезнет в шаре плазмы. Пилоты уходят рано, но первый лейтенант умудрился дожить до своих лет, остаться истинным асом. Хотя руки уже не так слушаются, глаз уже не такой острый, как раньше. А самое печальное, что, казалось бы, пусти себе пулю в лоб, оживи в клон-теле молодым и здоровым, какие проблемы?
Но нет, так делать было нельзя. Догвинов знал далеко не один случай, когда «умники», провернув такой фокус, вылетали со службы. И самое интересное, что было непонятно, за что — вон десантники дохнут по 10 раз на дню, так чего флотским нельзя? Ходили слухи, что, мол, клон-тело уже не будет слушаться хозяина так, как было с оригиналом. Мол, это сейчас ты можешь повернуть корабль на 2.5 градуса легким движением руки, а клон так не сумеет. Были еще слухи, что пилоты теряют после оживления в клон-теле не только «мышечную память», но и навыки, короче говоря, «проседают» в мастерстве. Однако и никаких официальных подтверждений этому не было. Но факт оставался фактом — пока на службе, «ожить» в молодом теле нечего и мечтать, разве что во время боя тебе повезет — не станешь прахом, твой чип успеет передать данные, и тогда…