— Ему нельзя верить, он… всегда… врёт, — я с трудом разобрал эти закорючки.

И про кого это тут сказано? А вдруг про того оборотня, что стучался ко мне в дверь? Ему точно нельзя верить! Теперь я думал: как могут быть связаны исчезновение моего отца и тот, кто ломился в квартиру. Отец что-то знал о нём и делал себе напоминания в записках? Ещё бы разобраться в этих детских каракулях. Не понимаю! Это что за буква? «А» или «Д»? Или это он рисовал голубя? Боже, зачем оно мне надо?

Время! Я взглянул на экран телефона. Почти девять вечера. Ещё не слишком поздно. Можно успеть на маршрутку. Но как теперь выйти в подъезд? Вдруг меня там ждут? Хорошо бы это как-то проверить. Я бесшумно подкрался к двери на мысках. Почти пролетел над полом. Не дыша, наклонился к глазку и увидел пустую лестничную площадку, залитую красным светом. Как странно! Только что лампа была желтоватая, а теперь ярко-алая. От такого света в глазах мелькала рябь. Я уже собирался оторваться от дверного глазка, но вдруг из-за стены высунулась белая голова. Гладкий череп, покрытый блестящей кожей, сверкающие рубиновые глаза. И рот, что был живым воплощением голода! Пасть с массой слюны и зубов, язык похожий на извивающегося червя.

— Ку-ку! Я тебя вижу! — сказал белый оборотень, вылезая из-за стены.

Он был такой длинный, что ему приходилось наклонять голову в бок, чтобы не скрести штукатурку макушкой. Я пригнулся к полу. Было такое чувство, что меня ударили палкой по голове. От шока соображалось туго. Хотелось только подальше спрятаться. За дверью послышалось сопение. Ноздри потустороннего гада со свистом втягивали воздух:

— Мне знаком запах твоей крови. Ты его сын! Ты получил в наследство жилище и меня… Открой дверь, мальчик. Посмотри мне в глаза. Ты желаешь так много. Я могу дать тебе всё на свете. Ты получишь всё, как и твой отец. Просто открой дверь и загляни мне в глаза. Этот голос царапал мне уши, и я ползком вернулся в комнату, где остался мой телефон. Лёжа на отсыревшем ковре, я набрал трёхзначный номер.

— Алло! — слабо ответил кто-то, голос отдавал эхом. Не похоже на диспетчера спасательной службы.

— Кто со мной говорит? — прошептал я. — Мне нужна полиция.

— Здесь авария в тоннеле, — ответил человек на том конце. — Мне оторвало ногу. Помогите.

Я посмотрел на экран. Номер набран правильно, а попал не туда. Что с моим телефоном? Я сбросил звонок и набрал снова.

— Кто вы?.. — ответил испуганный женский голос, — какой-то человек уже давно идёт за мной. Здесь везде темно и никого нет! Мне страшно. Скажите, что делать?

Сколько раз не звони — телефон всегда перекидывал меня на незнакомых людей, которые сами попали в беду и просили помощи. Дьявольское наваждение! Поняв, что телефон бесполезен, я стал разбирать другие записки на полу. Там были не только буквы, но и какие-то странные знаки. Да чем вообще занимался мой отец? Вызывал демонов? Собирался выменять душу на Ладу Калину и три пахучки? Ужас! Какой ужас! Во что я вляпался? Я смог разобрать текст только на одном листе: «Нельзя смотреть ему в глаза!». Да я и так уже это понял. Мне надо было узнать, как выбраться из этой квартиры. Не прыгать же с пятого этажа?

Записки, записки… как их много и ничего не понятно. Текст нечитаемый. Вдруг ещё и свет погас! Я остался в полной темноте и только сквозь стекло пробивались слабые отблески света далёкого уличного фонаря. Захотелось открыть окно и запустить в комнату свежий воздух. Но за стеклом появился он! Оборотень с рубиновыми глазами и голодной мерзкой пастью.

— Ку-ку! Я тебя вижу! И ты посмотри на меня!

Я невольно подчинился, посмотрел в эти сверкающие огоньки всего на секунду. Мне в глаза ударила боль, словно вонзились лезвия и показалось, что из тела вытянули половину силы. Я чуть не рухнул от резкого чувства усталости, но устоял оперевшись рукой о подоконник.

— Давай же! Смотри! Смотри на меня! — он стучал по стеклу, и оно трескалось.

Теперь он мог войти и без моего приглашения. Было ошибкой смотреть ему в глаза. Выбегая из комнаты, я закрыл дверь и повис на ручке. Из-под порога просочился красный луч. Там снова загорелся свет, но теперь он был алый, как в подъезде. Оборотень был уже совсем рядом. Ручка затряслась. Нас отделяла только дверь из фанеры, которую можно проткнуть и пальцем.

— Знакомая кровь! Сладкая кровь! Открой! Посмотри мне в глаза ещё разок!

Я с головы до пят дрожал от страха. С меня капали и пот, и слёзы. Господи Иисусе! Как мне выпутаться из этого ада? Казалось, оборотень играет со мной, как домашняя кошка с полумёртвой мышью. Не желает убивать сразу, а теребит лапами, чтобы удовлетворить свои охотничьи инстинкты, прежде чем перекусить шею зубами. Мне просто хотелось убежать домой и больше не возвращаться в эту квартиру. Гори она огнём преисподней!

Я отпустил ручку и побежал. И тут же за мной приоткрылась дверь. Прихожую озарил алый свет. Большой и указательный пальцы сдавили ключ, я с большим усилием повернул его в замке, схватился за ручку и собирался дёрнуть её… И тут на мои плечи легли тёплые и мягкие пальцы. Теперь я не мог пошевелить ни одной мышцей и был слишком напуган, чтобы двигаться. Руки и ноги больше не принадлежали телу. Конечности перестали мне подчиняться и обмякли. Но я вовремя смог почувствовать направленное усилие. И когда меня развернули от двери, я зажмурил веки так сильно, как только мог.

— Тихо-тихо! Не плачь! Ты же у меня взрослый парень, — его голос изменился. Теперь он был похож на обычный, человеческий. Но я-то помнил, что ему не составляет труда менять голоса. Я чувствовал тёплое дыхание и в нём не было никакого демонического зловонья.

— Денис, всё нормально, — медленно и вкрадчиво произнёс он… так говорил только мой отец. Готов поклясться, что это был его голос! Как хотелось поверить, что передо мной не зубастый оборотень с рубиновыми глазами, а простой человек. Но я стоял, зажмурившись и нервно трясся.

— Сын, успокойся. Бояться больше нечего. Ты справился! Он ушёл. Я знал, что ты когда-нибудь придёшь в мою квартиру и оставил тебе записки. Он пытался тебя обмануть, как и меня. Хорошо, что ты ему не поверил. Ты сделал всё правильно. Ты молодец.

Он легко держал меня за плечи, почти не давил. Казалось, что можно легко освободиться, и никто не будет меня удерживать. Я осмелился прошептать сквозь зубы:

— Где ты был?

— В ужасном месте! С трудом вырвался на минуту, чтобы посмотреть на тебя в последний раз. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся. Не желаю тебе там оказаться!

Я сглотнул ком и только крепче зажмурился.

— Говорю же: всё хорошо! — убеждал меня добрый голос отца, — посмотри на меня, пока я здесь. Ты же так хотел со мной увидеться. Сейчас я исчезну, и мы больше никогда не встретимся. Меня тряхнули за плечи и я опомнился. Он мог сколько угодно говорить о вещах, о которых знаем только мы, напомнить подробности редких встреч, но я бы никогда не поверил вранью этого оборотня!

— Ты не мой отец, — прошептал я.

— Открой глаза и увидишь, — он меня торопил. — Скорее! Скорее!

— Ты не мой отец, — повторил я.

Оборотень больше не мог притворяться и завизжал как свинья:

— Открой свои чёртовы глаза, уродец!

Его руки перестали быть мягкими. Он вцепился мне в глаза и силой пытался разжать веки. Теперь мне в лицо дышала жаром ненасытная глотка и летела густая слюна.

— Открой их! Посмотри на меня, — визжал оборотень.

Сам не соображая, что делаю, я нащупал за спиной ручку двери. Из подъезда в квартиру повеяло сквозняком и этот порыв, словно сдул оборотня. Никто больше не пытался разжать мне веки. И никто не кричал. От стен отражались только мои всхлипы. Я бы побежал, быстрее ветра, но всё ещё не осмеливался открывать глаза. Потусторонний мерзавец мог просто притворяться, что ушёл…

Я, как слепой, вышел на площадку на ощупь. И стал тихо спускаться по ступенькам, держась за перила, аккуратно перебирая ногами. У меня каждую секунду было ожидание, что сейчас опять его руки лягут мне на плечи. Холодная стальная дверь. Кнопка домофона. Электронный писк. Я вышел на улицу без куртки и обуви… Забыл о ступеньках на крыльце и упал, разбив колено. Дальше нельзя было идти вслепую, пришлось открыть глаза. Это было трудно и больно. Лицевые мышцы стянуло спазмами. Не знаю сколько понадобилось времени на это — пять или все десять минут.

Я стоял на коленях в небольшой луже перед домом, в неспокойной воде мелькал отражённый свет от жёлтого фонаря. Поднявшись на ноги, я не спеша пошёл в ночной осенний холод, ступая носками по мокрому и грязному асфальту. На мне был лишь тонкий свитер из дешёвого кашемира. Мой телефон и деньги остались в этой жуткой квартире. Плевать! Вряд ли мне когда-нибудь захочется жить в квартире отца.