Прятки
Из всех Хром выбрал Винни, пояснив, что среди малознакомых людей ему проще настроиться на единственную в компании женщину. Это вызвало бурное одобрение — Винни точно могла спрятаться так, что обычная логика бы не вывезла. Когда она вышла из комнаты, Дипломат настоял на том, чтобы Хрому завязали глаза:
— Если он видит каким-то там третьим глазом, то зрение ему не нужно. И уж тем более возможные хинты [Подсказки.]. Хотя, скажу вам сразу, это все хрень.
— Вот и посмотрим. — Толян топил [Вступался.] за Хрома так очевидно, что было бы неловко не оправдать ожиданий. Однако подобного произойти, естественно, не могло. Осечек в таких простых вещах, где нужно не давать ответ, что там в будущем или прошлом, а лишь смотреть в настоящее, у Хрома не случалось.
Глаза ему завязали кухонным полотенцем, от которого пахло зажаркой для борща, потом вывели в коридор и сгрудились за спиной, как щенки, выглядывающие из мамкиной конуры. Хром постоял в тишине, слыша все тем же внутренним чутьем, как книжная полка в подвале (она же буфет) задребезжала осуждающе — мол, по такой ерунде размениваться — себя не уважать.
— Видишь чё? — тихо спросил Леший.
И Бабай цыкнул:
— А ну не сбивай! У них же там настрой, духи, мож, голоса в башке.
— Голоса в голове только у экстрасенсов с телика, — вздохнул Хром. — У меня там мозги.
Раньше он такой фигней не занимался и точно не пробовал закрывать глаза, дабы что-то отыскать, но оказалось, что это даже интересно — чувствовать находящиеся вокруг предметы как нечто тяжелое, прогибающее под себя пространство. Будто он стоял на огромном батуте, на который бросили шар для боулинга и тот теперь стягивал все полотно к себе и Хрома вместе с ним. Его тянуло прямо и вверх, к лестнице, куда он не слишком уверенно, но все равно шагнул.
— Зырь, зырь, стул обошел! — вздохнул Леший полушепотом, а Дипломат возразил.
— Он просто запомнил, что стул тут стоял.
На первую ступеньку Хром взошел осторожно, на вторую уже с пониманием, что все делает правильно, потому что впереди загорелся зеленый огонек, прыгающий по лестнице вверх. Но стоило сделать еще шаг, как тот вдруг скатился вниз между его ногами и припустил в противоположную сторону.
— Зырь, обратно идет, — незамедлительно прокомментировал Леший, которого Хром миновал по дуге, свернув затем к выходу.
— Дайте куртку какую, что ли, — попросил он, нащупывая ногами валенки, подогнанные ему девчонкой. Их он специально заранее убрал в угол рядом с полкой для обуви, чтоб потом не рыться в горе чужих ботинок.
— На, вот эту бери, — Толян, покопавшись среди одежды на вешалке, протянул ему нечто, оказавшееся довольно тяжелым и, судя по всему, объемным. — Это шуба Шизовой бабки. Он ее одевает, когда снег выходит чистить.
— Надевает, — ожидаемо поправил Дипломат.
Хром напялил на себя бабкино безобразие, которое весило как половина Толяна. Сделал в уме пометки: у Шизы была бабка, она жила в этом доме раньше, и Шиза снисходит до дел смертных вроде чистки снега. Не сказать, что очень ценная инфа, но все же пригодится. На ступеньках чуть не поскользнулся, схватился за подвернувшегося Бабая, потом провалился в снег, постоял еще минуту, дожидаясь, когда огонек снова появится, а после направился за ним, чувствуя себя охотником на колобков. Компания тащилась следом, пыхтя и хихикая друг над другом, пока Хром, обойдя дом, не остановился у чего-то большого, по ощущениям — строения вроде гаража. Прямо за ним он чувствовал троих — двух мужчин и женщину.
— Она там, — он кивнул в сторону строения. — Не внутри, а за ним. И с ней еще кто-то.
— Офонареть! — Леший затопал по снегу. — Это ж Антохино место!
Сняв с глаз полотенце, Хром первым делом глянул, во что одет, — и остался впечатлен леопардовой расцветкой бабкиной шубы. Затем вместе со всеми зашел за строение, действительно оказавшееся старым гаражом: машин тут точно не было, скорее всего, он использовался раньше, а потом отстроили новый ближе к воротам, этот же оставили под хлам, как и подвал. За ним росли сосенки — мелкие ближе к забору и одна огромная, как Родина-мать, а прямо под ней в свете вечернего фонаря стояли двое, но ни один из них девчонкой не был. Шиза курил, а парнишка в дурацкой желтой шапке сосредоточенно запихивал снег в снежколеп. На сугробе за его спиной лежали три идеально гладких белых шара одинаковых размеров.
— О, Антоха, ты опять тут? — спросил очевидное Бабай скорее у Шизы, чем у пацана, который на пришедших даже не глянул, а вот Шиза недобро покосился на Хрома.
— А вы чё все п-п-приперлись, еще и этого притащили?
— Так он сам нас привел, — попытался оправдаться Толян, наклоняясь и рассматривая шары из снега. — Мы играли в экстрасексов. Он должен был найти Винни, а почему-то нашел вас.
— Я должен был найти женщину, — поправил Хром, и все перестали хмыкать и замолкли.
Шиза медленно произнес, щурясь:
— К-к-как интересно.
— Короче, это не мы, если чё, — добавил Бабай. — А вы тут…
— Понес п-похавать, а его н-нет нигде. А-а-а если Антохи нет дома, значит, он тут. См-м-мари, сколько красоты мы ту-ту-тут наделали, да, Тох?
Тот, кивнув, вытряхнул из синего пластика очередной шар, покрутил его в руках, словно отыскивал скрытый брак изделия, и вдруг протянул его Хрому со словами:
— Как ты. Белый.
— Вот это Антоха сегодня жару дает, — присвистнул Бабай. — Он же никогда с чужими не разговаривает.
— Стресс, м-может, — произнес Шиза, глядя на Хрома так, будто это совсем не Антон, а именно он очень и очень его удивил.
От проделанной мыслительной работы у Хрома перед глазами закружились мелкими точками мушки. Или, может, это из-за старой шубы, пахнущей ландышами и чем-то намного старше ее самой, годков эдак на соточку. Пока Антон, тряся желтым помпоном, долепливал свои снежки, остальные тоже закурили. Бабай ехидно подначивал Лешего, тот беззлобно нудил в ответ. Шиза и Дипломат искоса наблюдали за Хромом. Наконец Дипломат не выдержал:
— Короче, ни хера он не экстрасенс, окей? Услышал возню и пошел на звук. Просто чувачку нас на понт взять захотелось.
Хром разочарованно покачал головой — уж кто сейчас брал на понт, так это сам обвинитель. Конечно, можно было бы, вот так при всех, «залезть» в него чуть глубже и озвучить, как это проделывалось уже с Винни, Толиком и Бабаем, свои мысли по поводу борзого челика в рубашечке: все семеро, пусть и разные по возрасту, но из одного учреждения, куда беспризорников сдают. И не простого, а для детишек с особенностями. И не факт, само собой, что эти особенности есть у каждого, туда же как сдают — толком не разобравшись. А у бухариков отобранные дети, по нескольку дней не евшие, разговаривать или проявлять чудеса социально-интеллектуальных взаимодействий вообще не считают нужным. И вот что среди них тогда делает такой прошаренный умник, Хром долго понять не мог. Пока не глянул на его пальцы, зажимавшие окурок, — все в застарелых шрамах. И тогда образ прилетел сам, даже напрягаться не пришлось. Видимо, с завязанными глазами у Хрома в натуре кое-где некие чакры открылись, будто обострив чуйку раза в три.
— А ты конфеты с детства не любишь, да?
— Ага, еще бы мне их давали. И вообще, у меня на них аллергия. И чё? — тот будто съежился в ответ и даже застегнул свою куртку, хотя вечер был мягкий, безветренный.
— Да ни чё, — Хром пожал плечами. — А если нет конфет, значит, наказан, потому что плохо учился. А если плохо учился, значит, вместо сладкого — линейкой по рукам.
Вот оно. Страх. Мальчику страшно провиниться перед строгой мачехой. Он тупица, неуч, бездарь, будет филонить — в детдом его сдадут завтра же. И мальчик вытягивал руки и зажмуривал глаза очень крепко, а когда однажды открыл их, перед ним вместо перекошенного лица злой женщины с зажатой в кулаке линейкой были лица мелких Шизы, Антона, Винни и того, буйного, которого недавно первым вальнули. Правда, теперь страх трансформировался — повзрослевший мальчик боялся уже не этого, а другого. Он боялся Хрома и его способностей, в которые и так уже поверил, а значит, под угрозой была его не старая, а сегодняшняя тайна.
Хром сделал шаг ближе и негромко озвучил то, что пришло в голову при взгляде на эти истерзанные пальцы на контрасте с идеальными манжетами его рубашки.
— Я вот только не пойму, а зачем бизнесменам циркуль с собой носить? Есть же булавки или канцелярские гвозди, они удобнее. И не так палевно. В карман пихнул, в сортир зашел…
— Чё? — Дипломат испуганно моргнул и сделал шаг назад. — Заткнись, слышь! На хер иди!
Еще шаг, и он завалился, запнувшись о сугроб с белыми шариками. Три из семи расплющило его ботинком, и Хром бы зацепился за этот смутный знак, но в тот самый момент всех отвлек всполошившийся Антошка:
— Нет-нет-нет-нет-нет! — заныл он, натягивая желтую шапку на глаза до самого подбородка.
Шиза мгновенно потушил свой окурок, набычился и сверкнул глазами то ли в сторону Хрома, то ли своего провинившегося кореша, который невольно стал причиной новой истерики у самого «особенного» из них всех. Вместо того чтобы подать руку Дипломату, Шиза присел на корты перед Антошей и медленно, вкрадчиво, почти не заикаясь, проговорил: