* * *

Когда она вбежала в гостиную, маа-херу воскликнула:

— Ну вот! Я же говорила, что она придёт, принц мой.

Кейфл напряжённо кивнул, приветствуя девушку. Но Ифе было не до вежливости.

— Они знают! Они нашли сесен! В моём доме!

Улыбка сошла с лица Мересанх, а принц нервно сжал руки в кулаки.

— Ты уверена?

Ифе отчаянно закивала, силясь выровнять дыхание, которое сковал страх. Она даже позабыла, что мертвецам и вовсе не нужно было дышать.

— Мы опоздали, — глухо сказал Кейфл.

— Ничего подобного! — отрезала Мересанх. — Просто нам нужно поторопиться. Ты приняла решение, милая моя?

Ифе в панике закрыла лицо руками.

— Но ведь мои собратья наверняка всё поняли! Как же я могу навлечь ещё больше гнева на себя и на вас?

Женщина по-доброму улыбнулась и подошла к аментет.

— Как раз сейчас ты и должна рискнуть. Пока что они всего лишь нашли цветок, но вряд ли что-то поняли, — она взяла Ифе за руки. — Я придумаю складную историю о том, что ты создаёшь для меня нечто особенное, связанное с лотосами. А когда они на самом деле начнут подозревать, ты уже вернёшься.

Кейфл, внимательно следивший за реакцией девушки на слова Мересанх, тихо произнёс:

— Лучше почувствовать всё перед тем, как перестать чувствовать совсем, не так ли?

Ифе обречённо склонила голову. Она уже знала, что решила. Наверное, даже знала это с того самого момента, как Кейфл сказал о «пути наверх». «Рано или поздно меня всё равно раскроют и лишат чувств. Но прежде я должна узнать, каково это…»

Быть живой.

Жизнь — вот чего жаждала аментет после первого прикосновения к лотосу во дворике виллы Мересанх. И теперь судьба преподносила ей в дар такую возможность. Пусть и ненадолго.

— Я согласна, — на выдохе сказала Ифе.

Кейфл коротко кивнул, обращаясь к Мересанх:

— Подготовь её. И проводи ко мне. Только быстро.

Больше не говоря ни слова, он покинул комнату, всё так же прижимая к груди заветный папирус.

А Мересанх, схватив аментет за руку, потянула её в уже знакомую девушке спальню.

* * *

В комнате маа-херу сразу бросилась к внушительных размеров сундуку, стоявшему у кровати.

— В мире смертных тебе понадобится другая одежда… Кажется, у меня есть то, что нужно!

Достав длинное платье из лёгкой золотистой ткани, она помогла Ифе облачиться в него и наскоро сделала ей причёску, вплетя в волосы блестящие бусины. «Так непривычно!» — думала аментет, чувствуя тяжесть новой одежды и украшений. Мересанх придирчиво осмотрела плоды своей работы.

— Ты очаровательна.

Ифе не понимала, что значило быть прекрасной, но она точно знала, что чувствовала себя другой.

— Ты готова к новому миру.

— Не готова… — глаза девушки были на мокром месте.

Её поглощал страх и сомнения. Мересанх властным жестом указала ей на кровать.

— Сядь.

Ифе повиновалась.

— Ты сказала, что видела других аментет у своего дома. И они нашли сесен, так?

Девушка скованно кивнула.

— То есть, если сейчас ты вернёшься туда, есть шанс, что тебя сразу отведут к Царю. И он сотрёт тебя. Или отдаст Амт. Я права?

— Всё так, — уже не сдерживая всхлипы, ответила Ифе.

Мересанх улыбнулась. Мягко и очень мудро.

Что-то в выражении её лица показалось аментет странным, но она бы никогда не смогла облечь это ощущение в слова или даже мысли.

— Милая моя, — серьёзно начала маа-херу. — Я бы поняла твои сомнения, если бы тебе было, что терять. Если бы никто на Полях не знал или не начал подозревать о том, что ты стала иной.

— Рано или поздно всё равно узнали бы. От Царя Богов не скрыться, — прошептала Ифе.

— Верно. Так возьми все дары, что даёт судьба. Испытай жизнь. И прими то, что ждёт, без сожалений.

* * *

Мересанх оставила аментет неподалёку от дома Кейфла, чтобы не привлекать лишнего внимания, и в библиотеку Ифе вошла одна.

Принц стоял, склонившись над папирусом, и сжимал в руке короткую бронзовую палочку в форме оскалившейся змеи.

— Готова?

— Да.

В этот раз Ифе говорила правду.

Слова Мересанх не остались для неё пустым звуком. И она была готова принять дар жизни.

Оторвавшись от папируса, Кейфл бросил быстрый взгляд на переодевшуюся аментет.

И уже не смог отвести глаз.

— Ты выглядишь… Ты…

— Странно, да? — Ифе с беспокойством оглядела себя.

Принц затряс головой, будто отгоняя наваждение.

— Ты выглядишь волшебно.

Девушка смущённо улыбнулась.

Кейфл указал рукой на центр комнаты, где уже была постелена круглая циновка, а вокруг неё зажжены масляные лампы.

— Тебе не нужно будет ничего делать, главное, касайся меня. Хека непредсказуема, но я провёл достаточно времени за расчётами, чтобы быть уверенным в результате.

Ифе боязливо приблизилась.

Хекау уложил папирус на циновку и сел возле него на колени. Аментет последовала его примеру, опустившись напротив.

— У меня будут заняты руки, но ты должна касаться моей кожи, — юноша склонился вперёд.

Ифе, не понимая, что от неё требуется, попыталась взять Кейфла за запястье. Он со вздохом перехватил её руку и потянул на себя. Потеряв равновесие, она подалась вперёд, упираясь лбом в его лоб.

— Вот так, — едва заметно ухмыльнулся принц.

Не дав Ифе опомниться от неожиданной близости, он обеими руками обхватил бронзовую палочку в виде змеи и упёр её в папирус.

Ифе не могла избежать его внимательного напряжённого взгляда. Находясь столь близко, она не видела губ Кейфла, но по редким морщинкам, собравшимся в уголках глаз, понимала, что он улыбался.

— Ты готова? — Кейфл повторил вопрос, который задавал, когда она только вошла в библиотеку.

Ответ не изменился.

— Да!

— Djet medu akh t-kmt…

Сила насыщенного лилового цвета окутала хекау, но Ифе видела только то, как засветились его глаза. Кейфл бормотал слова, некоторые из которых она уже слышала от незнакомца на берегу реки Хапи.

Прервав речитатив заклинания, принц шепнул:

— Если мы окажемся там порознь, никуда не ходи одна. Я тебя найду.

«Мы?!» Но ни ответить, ни пошевелиться Ифе уже не успела. Кейфл резко выдохнул, с силой вонзая палочку в виде змеи в папирус.

Аментет судорожно прижала руку к груди, где под новым платьем был спрятан лотос, подаренный незнакомцем.

И всё погрузилось во тьму.

Второй папирус. Та-Кемет

Восславим же солнечный Город Столбов!

Глава IV. Город Столбов

Да восславится солнечный Город Столбов!
Осветится величием славного Гора!
Первый во всём из всех городов,
Не знавший ни засух, ни бедствий, ни мора!
Тьма, окружавшая Ифе, была почти осязаемой.

Аментет уже давно перестала чувствовать теплоту дыхания Кейфла перед собой, и лишь сияющие вихри его магии оставались её спутниками на пути в неизвестность.

Ей казалось, что в этой тьме не было времени, не было её самой. Возможно, именно так и должно было ощущаться небытие, если бы не резкий удар, выбивший из лёгких Ифе весь воздух и отозвавшийся острой болью в затылке. «Надо вздохнуть… Всего один глоток воздуха…» Аментет попыталась открыть глаза, но на веки, лицо и тело давил непосильный вес чего-то холодного и шершавого.

Очередная попытка вдоха принесла лишь новую боль. Ифе ощутила, как её нос и рот заполнялись песком. «Песок…» Воспоминание о видении, в котором он сыпался на неё, забирая жизнь с каждой упавшей и вдыхаемой песчинкой, привело аментет в ужас. «На Полях Иалу я могла не дышать, но сейчас… Без воздуха я умру!» — с ужасом поняла она.

Смерть.

Ифе не думала о ней прежде. Или не помнила об этом. Она всего-то хотела жизни, которая теперь утекала сквозь пальцы вместе с каждым пропущенным вздохом. «Я должна дышать. Должна!» Из последних сил девушка подалась вперёд, стараясь пробиться через песок. Она не знала, стремилась ли вверх, к воздуху, или, наоборот, погребала себя глубже. «Ты так хотела жить — так борись!» Самовнушение и жажда жизни были единственными её помощниками.

Извиваясь, раздвигая руками песчинки, забивавшиеся под ногти и терзавшие кожу, она сражалась за то, что ей ещё только предстояло изведать. Каждый рывок, каждое движение отзывались спазмом в горящих от нехватки воздуха лёгких. «Давай же!» Последним усилием Ифе потянулась рукой вверх. Ей показалось, что кончики пальцев ощутили движение воздуха и свободу от губительного песка.

Но радость быстро сменилась болью. Лёгкие сдавил последний спазм, и аментет, будучи так близко к спасению, потеряла сознание, оставаясь во тьме.

* * *

Сознание вернулось с надрывным кашлем.

Выплёвывая песок, аментет тяжело перевалилась на бок. Руки царапнул песок, рассыпавшийся по гладким камням.

Откашлявшись, она глубоко вдохнула. От облегчения на глазах выступили слёзы, а сухие потрескавшиеся губы расплылись в улыбке. «Я дышу! Дышу! Я…» С замирающим сердцем она прижала руку к груди.

На Полях Иалу сердца бились иначе. Это было привычкой, а не необходимостью. Там, в загробном мире, они не толкали кровь по венам, а были лишь отголоском жизни и одним из немногих органов, оставляемых в теле при погребении.