Хотелось сказать, что станция, полная мертвецов, была окружена гнетущей энергией, но это была бы намеренная драматизация событий, такое в спецкорпусе не поощряли. Телепаты не умели чувствовать мертвые объекты, только смерть как процесс. Однако здесь все закончилось слишком давно, и на Альду давили лишь знания об «Артемиде», с помощью которых воображение наполняло станцию призраками.

Но призраки, даже если они там были, не помешали челноку спокойно пристыковаться к уцелевшей части станции, подальше от изорванного взрывами металла.

— Системы жизнеобеспечения запустить невозможно, — предупредила Лукия. — Не на всем объекте так точно. Экспедиция Легиона обеспечила их только в одном блоке. По завершении работ они были отключены, но теперь активированы снова.

— Так почему мы не прицепились сразу там? — недовольно поинтересовалась Янга Ателлир. — На кой нам эта экскурсия?

— Субординация, Ателлир, — холодно напомнила Лукия.

Янга, надо отдать ей должное, тут же смутилась:

— Простите, капитан. Это не повторится.

— Равно как и устное предупреждение — следующее будет с занесением в личное дело. Что же до вашего вопроса, нам необходимо осмотреть хотя бы часть станции, чтобы получить общее представление о ней. Мы должны сравнить то, что увидим своими глазами, с тем, что упомянула в своих отчетах профессор Криадо.

Обладатели специальных способностей могли переносить куда большие нагрузки, чем обычные люди, но перемещение в безвоздушном пространстве к таковым не относилось. Поэтому для вылазки на станцию им пришлось использовать и защитные скафандры, и шлемы. Альда подозревала, что Стефан с легкостью обошелся бы без этого, но и он смиренно пристегнул к форме шлем. То ли чтобы не отличаться от остальных, то ли чтобы лишний раз не напрягаться.

Если бы здесь был Киган, он бы сказал, что они отважно топают в открытую гробницу. Но Кигана не было, слова так и не прозвучали, хотя все присутствующие наверняка подумали о чем-то подобном. Иначе и не получилось бы: в случае «Артемиды» это сравнение стало очевидным.

Казалось, что они из космоса попали прямиком в какое-нибудь подземелье — слишком уж темно здесь было, слишком явной стала разруха. Из вершины человеческой мысли своего времени «Артемида» превратилась в череду лабиринтов, сформированных даже не блоками как таковыми, а кое-как нагроможденными внутри них обломками. Похоже, несчастные люди, запертые на одной станции с чудовищем, пытались то ли защититься, то ли подготовиться к нападению, это уже не имело значения. Результат все равно один: никого тут не осталось.

Пробираться через завалы, да еще и без искусственной гравитации, оказалось на удивление тяжело. Обычные люди, пожалуй, не справились бы — ни с этим, ни с темнотой, разреженной лишь скудным звездным светом, который с трудом пробирался сюда через иллюминаторы. Но обладатели специальных способностей справлялись, адаптировали зрение и продолжали двигаться вперед.

Сначала Альда еще пыталась идти наравне с остальными, потом сообразила, что никому эти демонстрации не нужны, и использовала телекинез для перемещения через пространство. Ей приходилось чуть ли не легче всех… За исключением Стефана, который шел по захламленному блоку, будто все они находились на Земле и никаких особых обстоятельств вообще не было. Наглость этого стервеца пока останавливалась на границе между очевидным любопытством при осмотре обломков, но до того, как он снял бы шлем.

Альда готова была помочь любому, кто попросил бы об этом, однако остальные о таком даже не помышляли. Ну а потом телепатке стало не до беспокойства за своих спутников. Они добрались до отсеков, где сохранились трупы, и думать ни о чем другом уже не получалось.

Сначала Альде показалось, что самое страшное на погибшей станции — это переходы между блоками. Они изначально были самой уязвимой частью «Артемиды», теперь они казались ветхими и угрожающе хрупкими. В некоторых даже появились сквозные трещины и пробоины. Идешь по такой сцепке — а рядом с тобой пустота, безжизненная, бесконечная, готовая утянуть тебя в один момент… Альда с этой пустотой уже сталкивалась, поэтому внутри сцепок всегда ускорялась, словно спешила миновать узкий мост, подвешенный над бездной.

Она утешала себя тем, что хуже не будет: блоки намного крепче, те, где работала экспедиция, вообще восстановлены. Но это она зря, конечно. Опыт полетов на «Северной короне» научил Альду: хуже бывает всегда.

В первых блоках, которые они миновали, трупов не было. Сложно сказать, почему. Возможно, за столько лет мертвые тела унесло через пробоину, хотя Альда больше надеялась на то, что у членов экспедиции Криадо хватило совести забрать отсюда мертвецов и достойно похоронить. Она определенно переоценила ученых, посланных Легионом. Трупы они не трогали, просто мертвецы в свое время сами собрались лишь в некоторых блоках в отчаянной надежде спастись, сохраняя единство. А может, их туда перетащило существо, совсем по-звериному обустраивавшее схрон, кто уже скажет наверняка?

Результат все равно один: некоторые блоки были полны мертвецов. Альде почему-то казалось, что если тела и есть, то уже на последней стадии разложения. Несчастные скелеты в обрывках униформы. Все равно навевающие печаль, но достаточно непохожие на людей, чтобы отстраниться от них и не примерять их судьбу на себя.

Теперь она и сама не понимала, как позволила себе такую наивность. Воздух и тепло убрали со станции еще при жизни существа, вскоре после смерти этих людей. Так с чего бы им разлагаться так, как на Земле?

Космические мертвецы оказались куда более жуткими. Они смотрелись белесыми, и сложно сказать, было это из-за неестественного света или самого состояния тел. Далекие от природы Земли, они поддавались смерти по новым законам, превращаясь в нечто среднее между мумией и восковой фигурой. Но больше всего пугало даже не состояние плоти, а последний отпечаток души, оставшийся на ней: мертвецы сохранили в позах и на лицах такой животный ужас, что он наполнял пустую станцию даже десятилетия спустя.

Любое живое существо страшится смерти, разумное — тем более. Однако обычно даже у страха есть предел, а тут он был особенным. Эти люди — солдаты и ученые! — теряли человеческий облик перед лицом того, что на них надвигалось. Кто-то другой не понял бы, почему сложилось именно так. Но Альда ведь была на Марсе…

Она старалась не обращать внимания на мертвых, они уже не способны были ничего рассказать Альда просто медленно продвигалась вперед, глядя строго перед собой. Но не все в команде были настроены так трагично, хилеры проявили к трупам активный интерес: Ателлиры отделились от общей группы, они заглядывали в ловушки бывших баррикад, в технические помещения, они без сомнений подтягивали поближе мертвецов и изучали их.

То и дело в динамики, установленные в шлемах, врывались их возбужденные голоса. Впрочем, нельзя сказать, что их радовал вид смерти, интерес Ателлиров был исключительно научным, и это немного успокаивало. Хотя Альда не первый раз отмечала, что многие могущественные хилеры очень быстро теряют уважение к смерти как таковой.

Римильда циником не стала, просто старательно делала вид, что она такая. Но была бы такой на самом деле — не пожертвовала бы собой ради того, кого любила, пусть даже смущенно и в тайне от самой себя.

Размышления Альды прервал восхищенный крик Янги Ателлир:

— Нет, вы посмотрите на это! Серьезно, идите и посмотрите, такое нечасто увидишь!

Альда подозревала, что у нее это зрелище вряд ли вызовет такой же восторг, как у хилера. Но остальная команда действительно направилась посмотреть, и телепатке пришлось присоединиться.

Янга поджидала их возле небольшой технической ниши в стене. Такие обычно использовались для хранения инструментов или запчастей, ни для чего другого они не подходили: всего метр в высоту, меньше полуметра в ширину и глубину, что там может поместиться?

Но кое-что все-таки поместилось — а точнее, кое-кто. В нишу забилась молодая женщина, пытавшаяся то ли укрыться там, то ли через углубление добраться до технического люка — который был даже меньше, чем собственно ниша. Естественно, у женщины ничего не получилось. Да и не могло получиться: какой бы хрупкой она ни была при жизни, она не поместилась бы в тоннель, слишком маленький даже для ребенка.

Однако несчастная дошла до такого состояния, когда ей стало просто все равно. То, что преследовало ее, заставляло забыть о страхе смерти и боли. Женщина ведь сама причиняла эту боль себе! Ее тело оказалось вжато в нишу и частично — в тоннель. Она вталкивала себя туда, куда поместиться не могла, срывая кожу, выбивая плечевые суставы, ломая ребра. Тело было страшно искажено, вжато в нишу так сильно, что даже годы запустения не вырвали его оттуда.

Женщине это не помогло: ее жизнь оборвала жуткая глубокая рана на боку, оставленная с внешней стороны ниши. Она даже не видела своего убийцу: к тому моменту она застряла так безнадежно, что не могла повернуть голову.

Глядя на это изуродованное, спрессованное тело, Альда даже сейчас будто ощущала в нем страх обезумевшего животного, утратившего само понимание того, что оно делает.