— Брат? Родной?

— Да, командир.

— Под Николаевкой?

— Да.

— Брат — это святое. Будет служить у нас, — без лишних слов сказал Моторола.

Радостная новость омрачилась очередным, но на этот раз самым сильным артобстрелом Николаевки. Водяной стоял на окраине и видел пылающее село. Счет шел уже на часы и, возможно, выполнять приказ об отходе было уже некому. В голове бойца мелькали картинки раненого брата, который не может вырваться из окружения.

Водяной наблюдал за падением Николаевки еще около часа, после чего не выдержал и стремглав кинулся в село, чтобы найти брата. Он долго бегал по улицам, выкрикивая имя Матроса и заглядывая в оставленные дома. С каждым шагом тревога нарастала. Несколько раз Водяного накрывало минами, и он чудом избегал смерти.

— Матрос! — рвал глотку Водяной. Но ответа не было слышно. Лишь вдалеке, на одной из высот, боец увидел, как рушится пятиэтажный дом.

«Как же так?..»

Вокруг не было ни души. Село пылало всеми оттенками отчаяния и разочарования, обнажая жестокость правительства по отношению к своим гражданам.

После трех часов бега по Николаевке боец отчаялся, оставил поиски и вернулся к своим, низко опустив голову.

«Может, уже вышел?» — утешал он себя.

Поступил приказ выдвигаться в Семеновку. Бойцы стояли у дороги, всматриваясь в темноту и встречая последних выходящих из окружения людей.

Местным добровольцам, чьи дома превратились в пепел, давали оружие, раненых бинтовали, а вышедших бойцов расспрашивали о количестве единиц вражеской техники.

На Водяном не было лица. Он понимал, что шансы увидеть брата, который когда-то в далеком теперь детстве учил его, как играть с солдатиками, сводятся к нулю.

Так бывает в жизни: живешь год за годом, погружаясь в повседневную рутину, и вдруг перестаешь замечать близких, которые находятся рядом. Они становятся частью быта, периодически раздражая своим присутствием. До войны братья жили в пяти минутах ходьбы друг от друга, но виделись в лучшем случае раз в месяц. Почему не каждый день или хотя бы не раз в неделю? Водяной не мог найти ответ. Можно корить себя за то, что ничего не сделал, а можно смириться и уповать на судьбу. Но горечь от невнимания к близким в груди не унять.

— Есть кто из Константиновки? — послышался родной голос.

«Брат…»

Водяной не мог поверить своим ушам. Это как вновь получить контузию: у бойца подкосились ноги, а дыхание перехватило.

— Брат! — с силой выдавил из себя Водяной.

Он сделал несколько неуверенных шагов, всматриваясь в то место, откуда слышался голос. Сердце готово было выскочить из груди, но Водяной уже мчался навстречу брату, радуясь, будто ему семь лет и он бежит открывать подарки под новогодней елкой.

— Брат! — крикнул Водяной и набросился на Матроса.

— Братуха!

У бойцов невольно выступили слезы на глазах, но смущение длилось недолго. В свете догорающего поселка два брата крепко сжимали друг друга в объятьях, благодаря судьбу за эту встречу. Николаевка была окружена, а ополчение было готово отступать в Донецк, но все это сейчас казалось неважным для двух людей, которые вышли из ада и остались живы.

Глава 3

Очень страшно потерять на войне брата, но еще страшнее понимать, что самая главная в жизни битва уже проиграна.

Неожиданная встреча Матроса и Водяного открыла в них столько любви друг к другу, сколько не было во всей их жизни до войны. Матрос впервые ощутил всем сердцем, что у него есть младший брат, за которого он несет ответственность. В ту секунду, когда он увидел Водяного живым, он дал себе слово, что будет оберегать брата, пока бьется сердце.

Но теплая встреча омрачалась мыслями о поражении бойцов сопротивления.

Наступление врага продолжалось еще активнее. От переживаний у бойцов пересохли губы, а глаза слезились из-за стекающего со лба пота, усталость, казалось бы, сковала тела и разум. Десятки людей уже ушли в вечность, а смерть беспристрастно заигрывала с каждым бойцом, радуясь каждой новой жертве.

Моторола дал указание Водяному и оказавшемуся рядом бойцу с позывным «Шарнир» собрать все оставшееся оружие.

— Давно тут? — спросил Водяной, подскакивая на переднем сиденье грузовика.

— Служил по контракту у укропов, а как нас подогнали к Краматорску, чтобы навести порядки, понял, что к чему, и перешел на сторону наших, — рассказывал Шарнир, перекрикивая рев двигателя.

— Сильно, — восхитился Водяной.

— Мне повезло. Не все, кто хотел перейти, смогли это сделать. Расстреливали сразу. Без разбора.

Бойцы болтали, собирая все тяжелое оружие, которое только могло поместиться в машине, после чего решили поехать через поле.

— Так быстрее будет, — подытожил Шарнир.

Легкий шум рассекающей воздух машины был прерван глухим залпом орудия, который донесся издалека. В пяти метрах от машины прошла звуковая волна от танкового выстрела. Снаряд прошел мимо и угодил в лесополосу, которая простиралась вдоль поля.

— Блин, танк, — возмутился Шарнир.

— Давай быстрее, — крикнул Водяной, — успеем.

Под танковую канонаду, подлетая на кочках, машина мчалась к точке сбора. Еще три или четыре снаряда попали в землю и осыпали машину мелкой пылью.

— Не веди по прямой, — крикнул Водяной, понимая, что следующий снаряд может угодить в машину, — тормози и уходи влево. К дороге!

Шарнир последовал указаниям, и в тот самый миг, когда машина сделала резкий поворот, снаряд пролетел перед автомобилем, в очередной раз обдав бойцов волной горячего воздуха. Спасением для ополченцев стали деревья, за которыми машина успешно скрылась от преследования.

— Все! Выкуси! — выругался Шарнир.

Водяной еще несколько минут смотрел назад, убеждаясь, что опасность миновала, а затем выдохнул и закрыл глаза, пытаясь представить, как лежит дома в горячей ванне, думая о том, что нужно бы еще достроить к дому второй этаж. На несколько секунд он ушел в себя, и уголки губ заиграли легкой улыбкой. Машина уже начала замедлять ход.

— Все собрали? — спросил один из бойцов.

— Все, что смогли, — отозвался Шарнир.

— Мужики, — обратился к Водяному и Шарниру один из ополченцев, — а вы что, по полю ехали?

— Ну да, — ответил Водяной.

Ополченец посмотрел на парочку удивленными и шальными глазами:

— Так оно заминировано!..

Все, кто был в точке сбора, начали смеяться, а Водяной посмотрел на Шарнира с недоумением. Но, увидев аналогичную реакцию боевого товарища, начал смеяться со всеми. Это был истерический смех. Сама смерть отступила бы перед таким вызовом.

К вечеру было собрано все тяжелое оборудование. Образовалось несколько колонн, которые должны были организованно отойти к Краматорску, а оттуда уже направиться в Донецк.

Первая колонна двинулась незамедлительно. Водяной и Матрос находились в хвосте второй колонны, выполняя новый приказ: им нужно было прикрывать отход.

Панорама догорающих поселков отразилась в глазах Матроса, запала надолго в душу. Здесь началась его война, но где ее конец, не знал даже Господь Бог. Сердце сжималось от боли, а в голове была единственная мысль: «Мы еще вернемся!»

Матрос вернулся к действительности, увидев перед собой часть колонны, которая должна была идти впереди. Уже позже боец узнает, что вторая колонна запуталась в улицах и вклинилась в первую, что и сбило порядок. А на тот момент он заметил, как ночное небо озарила вспышка из летящих на колонны «Градов».

— Братуха, что за дела?

— Не знаю, — растерянно ответил Водяной.

— Быстрее, скажи нашему водиле, чтоб поднажал.

Водяной начал медленно вставать.

— Быстрее, — стал кричать Матрос, махая рукой водителю напротив. — «Грады»! Сзади «Грады»! Быстрее!

Грузовик, в котором находился Матрос, начал двигаться быстрее.

— Дави в пол! — продолжал кричать Матрос. — Где телефон? Рация? Передайте им, что сейчас накроет!

Было слишком поздно. Боец видел, как маленькие огоньки приближались к грузовикам. Видел и понимал, что выйдут не все. Два грузовика, в которых должны были быть Матрос и Водяной, скрылись в пламени разрывающихся снарядов, забравшем с собой несколько десятков защитников. Им уже никогда не вернуться домой к своим семьям.

Лицо ополченца исказилось от боли.

«Уже 3:0», — подумал Матрос и молча помолился за ребят, не отрывая взгляд от горящей колонны.

Ночь отступала, забирая за собой тревогу, но оставляя лишь печаль и скорбь в душах. Машины с бойцами сопротивления двигались в сторону Донецка, подбирая по дороге оставшихся в живых ополченцев.

Почему дали выйти колоннам, никто из бойцов не знал. Ходили слухи, что существовала некая договоренность между воюющими сторонами, но наверняка обо всем этом станет известно еще совсем не скоро.

Конец ознакомительного фрагмента