Это был странный вопрос. Цифры — они просто цифры, как их любить, они как воздух. Вот мать любит ежей, а он любит мать. Ну и отца, наверное. Но он сказал соседу, что да, цифры… Конечно любит. Цифры и электроника, ведь это у них семейное. И дальше поведал новому знакомому о том, как женщина в радиоприёмнике напряжённым голосом произносила в ночи цифры — одну за другой. Этот поток цифр, казалось, будет длиться бесконечно, но женщина устала и ушла куда-то, на соседнюю волну наверное. Это смешно, привет из прошлого, он ведь видел один фильм про шпионов — старый и скучный, и в нём такая же женщина читала список проб геологической партии. Но теперь это всё не нужно, какие нынче шпионы с приёмниками, когда есть интернет.

— А, это номерная станция. Знаешь, что такое номерная станция? — спросил парень. — Это точки сборки, где сшивается матрица времени. В нашем мире накапливаются ошибки, и на номерных станциях пересчитываются контрольные суммы, а потом в наш мир вносятся поправки. Всё дело в счёте — если цифры считать обычным порядком, ты движешься из настоящего в будущее, а если вести обратный отсчёт, то путешествуешь в прошлое. Сегодня ты открыл самое главное, а главное — это счёт.

Выходило складно, но потом мальчик понял, что его собеседник не обращает внимания на него, а говорит как бы сам с собой. Их уединение нарушила женщина с очень грустными глазами. Она пришла за этим парнем и увела его прочь, бережно держа за руку. Парень шёл неловко, загребая ногой, и продолжал при этом говорить. Тогда мальчик понял, что его новый друг просто сумасшедший.

Он вернулся домой и вечером как бы невзначай спросил отца про всё это. Вопрос будто прорвал плотину. Отца несло, он говорил, что это великая тайна и заговор во имя мира. Что эти станции не только для шпионов, но и на случай новой войны. Когда все большие передатчики уничтожат с таких же, как у тебя, мальчик, дронов, только вражеских, то заработают эти станции. А пока они просто стоят в холодном резерве. Ну и проверяют свою работу.

Темнело. Слушая, как кто-то невидимый копошится в траве, мальчик подумал, что самое интересное в этих радиостанциях — что их могут слышать все. В интернете сообщение ты получишь, только когда введёшь пароль, а тут ты без спроса слышишь чужие цифры. Что-то в этом было величественное.

Тянулись дождливые дни, и делать было нечего. Мальчик тупил в телефон, а потом вспомнил о сталкерском сайте и стал искать там что-нибудь о номерных станциях. Там было много мусора, и когда он уже утомился от хвастливых отчётов о посещении расформированных воинских частей и заброшенных военных городков, то вдруг узнал пейзаж и слова «номерная станция». Он видел эту дорогу и лес у железной дороги года три назад, когда катался с друзьями. Не слишком близко, но и не очень далеко: можно снова доехать на велосипеде. Унылых сталкеров прогнал сторож с собакой, но, может, ему повезёт, и он сделает снимки получше.

Ночью мальчику снилась номерная станция. Это было таинственное сооружение, состоящее из куполов и переходов. Наверное, бо́льшая часть помещений спрятана глубоко под землёй, а на поверхности только огромные антенны.

На рассвете он собрался и, никого не предупредив, оседлал велосипед. Сперва мальчик гнал по дороге, где в этот ранний час можно было не бояться машин. Несколько раз он сверялся с сайтом в телефоне и наконец свернул на просёлок. Дорога мгновенно испортилась, запетляла и уткнулась в непонятные дачи за большим бетонным забором. Мальчик обогнул этот забор в бесцветную выпуклую клетку и снова попал на просёлок. Рядом уже гремела электричкой железная дорога, через которую надо было перебраться. Пыхтя, он перетащил велосипед через насыпь и осмотрелся. Рельсы тут расходились в несколько сторон — одна колея уходила в лес, другая смыкалась с основными путями, а между ними, на поросшем лесом островке, маячило какое-то странное сооружение.

Судя по координатам, это было то, что нужно. Он взобрался по скользкому склону, повесив велосипед на плечо. Жестяной забор был новым, но на нём кто-то уже вывел баллончиком неразборчивые круглые слова. Надо было лезть внутрь, и он обошёл вокруг, примеряясь, как он будет это делать. Но в самый последний момент подёргал ворота, украшенные огромным висячим замком. И тут же понял, что замок не запирает ничего, потому что вторая петля не держится в воротах.

Створки со скрежетом разошлись, и он ступил внутрь.

Под тремя огромными деревьями стоял небольшой домик. Рядом с ним лежали загадочные металлические конструкции, сквозь которые давно проросли сорные кусты. У забора сгрудились пустые металлические бочки. Обрывки пластика и рубероида валялись в траве, а перед входом лежал старый полосатый матрас. Даже на расстоянии чувствовалось, какой он мокрый и противный. Что-то стремительно ринулось из-под ноги прочь, но он тут же понял, что это откатилась пустая бутылка — скользкая, с отклеившейся этикеткой. Собачья миска у конуры, покрытая плесенью. Ржавая цепь…

Он уже провалился в прошлое.

Мальчик вошёл в домик. Внутри было всё то же: разруха и тлен. Две комнаты, в которых пахло сыростью и мочой.

В первой стояла железная кровать с панцирной сеткой, а во второй — стол без стульев, на котором сгрудились несколько грязных стаканов. От радиостанции остались только два стальных шкафа, раскрывшие свои дверцы. Там не было ничего — даже провода были срезаны под корень. Мальчик ожидал увидеть что-то похожее на телевизор в сарае: старинные электронные лампы и радиосхемы, обросшие мхом. Но не было и этого.

Только к столу прежние хозяева привинтили микрофон, а рядом поставили динамик в корпусе из грязно-белой пластмассы. Мальчик щёлкнул выключателем и обнаружил, что не всё в этом домике обесточено. Шорох наполнил комнату. Тогда незваный гость сказал в микрофон так, как это делали взрослые: «Раз, два, три…» Ничего не произошло, но он вдруг ощутил чувство вины, будто сломал чужую вещь. Тогда мальчик вспомнил того сумасшедшего на речке и заговорил в микрофон снова: «Три, два, раз». Динамик по-прежнему безразлично потрескивал, сообщая, что ток в сети есть. Кстати, рядом на стене висели плакаты, изображавшие людей, пострадавших от электричества. Эти люди рисковали своей жизнью, просовывая руки внутрь непонятных устройств. Риск их был глуп и бессмысленен.

Он постоял с минуту, соображая, туда ли он попал. Может, это совсем не то, что он искал, — железнодорожники ведь тоже нуждались в связи, вот они и построили себе этот домик, а теперь он стал ненужным. Или это просто диспетчерская, где считали прошедшие составы в одну сторону: «Раз, два, три», а потом так же считали в другую, чтобы уравновесить мироздание. Сайт сталкеров ошибся, никакой номерной станции тут нет.

Фотографировать не хотелось. Надо было ехать прочь из этого мёртвого места.

Через несколько минут, когда громкое дыхание мальчика, тащившего на себе велосипед, смолкло, кусты с разных сторон от домика зашевелились. На пустое пространство перед строением вышли два одинаковых ежа и в недоумении уставились друг на друга. Они были абсолютно одинаковые и одинаково пахли. Это сбивало ежей с толку, но, помедлив, они всё же двинулись друг к другу.

Через пару минут ежи сблизились и вдруг слились в одного.

Мир встряхнулся, и время потекло обычным образом.