Глава 5

Дождалась мать сына, радости полные глаза, насмотреться на него не может. Ильяс и сам таял в ее объятиях. Наконец-то он дома, наконец он может насладиться тишиной и покоем.

Мама отстранилась от него, со слезами на глазах осмотрела с ног до головы.

— Что это на тебе?

— Заметила! — улыбнулся он.

Его старые вещи так и остались на малолетке, домой он выходил в тряпье, оставленном за ненадобностью на складе. Дрянная рубашка цвета дерьма, брюки в полоску, которыми, похоже, мыли пол, причем не раз. Вместо обуви шлепки. Домой Ильяс возвращался в общем вагоне, народу не протолкнуться, но и там на него косились. Его это мало смущало, даже морду набить никому не хотелось, но все равно хорошо, что дорога уже позади.

— Ну да, старая одежда тебе уже мала… Но и эта не новая! — засмеялась мама. — Поэтому давай в ванную, а я сейчас!

Она снова окинула его взглядом, оценивая ширину плеч, бедер. Ильяс терпеть не мог ходить по магазинам, Ринатка весь в него, но мама знала выход из положения. Сама покупала им школьные и прочие костюмы, причем всегда попадала точно в размер. И если она собралась в магазин, Ильяс только спасибо скажет, если там обойдутся без него.

Ринат где-то гулял, отец на работе, мама ушла, Ильяс остался дома один. С удовольствием забрался в ванную, отмок, до боли надраил себя мочалкой.

Только вышел, вернулась мама. Вынула из пакета футболку с воротником-стоечкой, слегка приваренные джинсы, «саламандры». А на голову надела ему кепку-сеточку с какой-то непонятной надписью на английском.

— Смотреть на твою лысую башку не могу! — улыбнулась она и ткнула его кулаком в плечо.

— Так лето же, башка не должна потеть.

— К осени хотя бы волосы отрасти, — вздохнула она.

Последние два года Ильяс и летом ходил со стрижкой под ноль. Мама прекрасно знала почему, но так ей хотелось надеяться, что моталки позади. Ильяс и хотел бы ей пообещать, но пока не мог. Осмотреться надо, подумать.

И футболка подошла, тютелька в тютельку, джинсы сидели свободно, но попадание в размер точное, а туфли оказались слегка великоваты.

— Сейчас схожу поменяю! — ничуть не смутилась мама.

— Куда сходишь, в магазин? — рассматривая туфли, спросил Ильяс.

Футболка под фирму, качество, честно говоря, не очень, и джинсы явно кооперативные, как будто в лагерном цеху их шили, туфли «маде ин армяне». Все смотрится неплохо, но явно не заграница.

— Да нет, рынок у нас вещевой открыли, на пустыре, детский сад хотели строить…

— Все равно недешево. — Ильяс глянул на джинсы, которые все еще лежали на диване.

— Ничего, не обеднеем. Отцу зарплату повысили… Вечерами на работе, по выходным, — вздохнула мама.

— Ну да, работать надо, — кивнул Ильяс. И нарвался на вопросительный взгляд. Интересно, кому работать, отцу или сыну?

— Попробую устроиться… Или в армию, — пожал плечами Ильяс.

Статья у него нетяжелая, погасят судимость, можно и в армию. В стройбат. Только вот нужна ли ему служба? Раньше да, раньше без армии пацан не мог считаться пацаном, а сейчас в дурку лечь, чтобы откосить, не западло. Многие так делают, Ильяс точно это знал. Так на фига козе баян?

— Устроишься, устроишься… Почему не устроишься?

— Где Ринатка? — спросил Ильяс.

— Так бегает где-то… Ты бы поговорил с ним! — Мама чуть ли не умоляюще смотрела на него.

— О чем?

— В эту вашу вступить хочет… Убью, сказала, если вступишь, а он слышать не хочет! Когда же все это закончится? — Мама всхлипнула, повернулась к окну, только тогда заплакала.

Ильяс подошел к ней, обнял за плечи.

— Не закончится. Потому что у тебя не бабы растут, а мужики… А с Ринатом я поговорю, рано ему еще!

— Поговори… И сам… Пора уже повзрослеть… Друг вон твой, Слава…

— В армии служит, я знаю. Осенью вернется…

— Осенью.

— А я уже дома! Так кому из нас лучше?

О том, где служит Слава, Ильяс говорить не стал. Маме не понять, ей все равно, лишь бы служил. Лишь бы человеком стал, а не бывшим уголовником. Ильяс не мог ее не понять. Но из дома вышел с чувством облегчения на душе. Кепка, джинсы, «саламандры», весь из себя, очков солнцезащитных не хватало, ну так рынок рядом, а деньги у него есть, совсем чуть-чуть, все, что в зоне заработал. Копейки, но на очки должно хватить.

Он вышел из одного подъезда, Яна из другого. Ильяс подождал, пока она будет проходить мимо.

А шла она, не замечая никого вокруг, но при этом взгляд, как серая мышь, не прятала. Голову держала ровно, плечи расправлены, спина прямая. Платье на ней неброское, свободного кроя, длинное, но выглядела она при этом так же сногсшибательно, как если бы шла в мини, в обуви на высоком каблуке, походкой от бедра. Именно в такой юбке с распущенным волосами Яна ему и снилась. Много раз снилась. Иногда ему даже удавалось оставить ее без юбки. Без всего.

— Привет!

Яна вздрогнула, глянула на него, остановилась. Лицо залило краской.

— Ты?! — вырвалось у нее.

— Идешь, никого не замечаешь. Как и положено порядочной девчонке.

— Ты меня смущаешь! — Яна оглянулась по сторонам.

Ильяс понимающе кивнул. Яна не просто порядочная девчонка, она «матрешка», пацана с зоны ждет, почет ей и уважение. Никто не смеет вот так просто остановить ее и завязать пошлый разговор, вгоняя в краску. И все равно, что у нее брат зону охраняет… Но ведь на самом деле все равно, здесь это никого не колышет. Здесь правила куда проще, чем на зоне. Хотя в чем-то и жестче.

— Извини… Ты сейчас куда?

— Мне в универ нужно, на консультацию.

— Учишься уже?

— Пока только поступаю.

— Совсем взрослая стала.

— Ты извини, мне пора.

Извинялась Яна искренне, но ей действительно не терпелось поскорее уйти. Может, действительно торопится, может, Ильяс ее смущает, а может, она просто не хочет его видеть.

— Да, конечно.

Ильяс расстроился, но виду не показал. Яна еще не ушла, а он уже, казалось, потерял к ней всякий интерес. Лицо окаменело, взгляд заледенел. Яна, уходя, даже удивленно глянула на него через плечо. Он-то должен восхищаться ею, а ему все равно. Даже вслед не глянул.

На самом деле ему не все равно. Душа разрывалась от нахлынувших чувств, Ильяс едва удержался от искушения побежать за Яной вприпрыжку. Но вместо этого спокойно повернулся к ней спиной и направился к пустырю в северной части квартала.

Ринат письмами со своим корявым почерком держал его в курсе всех событий, Ильяс знал, чем живет и дышит моталка, а вот насчет рынка не черкнул ни строчки. Ильяс мог догадываться почему. Возможно, барахолка не представляла собой ничего особенного. Так оно, в общем-то, и оказалось.

Площадь под рынок отвели немаленькую, отсыпали щебнем, наколотили из доски и фанеры торговых лотков, выкрасили в один темно-синий цвет, запустили людей. Большая часть лотков пустует, торгашей немного, покупателей чуть больше. Но при этом есть все, что необходимо, во всяком случае, мама смогла одеть и обуть сына. И палатка с очками здесь имелась. К ней Ильяс и подошел.

Солнцезащитные очки теснились на специальной подставке. Остроносый мужичок в полосатой футболке угодливо поставил перед Ильясом зеркало на высоком креплении.

— Давно, что ли, открылись? — спросил он, примеривая очки.

— Да нет, недели две…

— Народу пока негусто!

— Пока!

— Сколько? — разглядывая «капельки», спросил Ильям.

— Двадцатка.

— А ты не охренел?

— Так польские!

— Ну так не итальянские же! — Ильяс надел очки, повернулся к продавцу. — Похож на Челентано, а?

— Есть что-то, — буркнул мужик.

— Пижон! — донесся откуда-то справа голос.

Очки Ильяс снял неторопливо, без суеты, но на голос обернулся резво. И увидел четырех крепких на вид парней: черненькие, светленькие — и все одинаково нахальные. Это ведь они позапрошлым летом пытались побить их с Аркашей. От них убегали, им навалили. Советская братва, «восьмушка», мать их. Их территория недалеко, через Казанку переплыть. Или по мосту перейти.

Ничуть не смущенно Ильяс подошел к старшему, белобрысому пареньку с широким прямоугольным лицом и маленькими приплюснутыми ушками. Надбровья массивные, глаза глубоко посаженные, будто улитки из своих раковин смотрят, усмехаются. Но усмешка какая-то неловкая. Узнал паренек Ильяса, вспомнил пропущенный удар — ногой в печень. Хорошо Ильяс тогда приложился, жаль, морду в кровь разбить не успел, а она так на удар коленом просилась.

— Пацаны, без обид, вы здесь чужие, — смерив белобрысого взглядом, вроде как миролюбиво, но жестко сказал он.

— Район ваш, рынок наш!

Ильяс улыбнулся — разочарованно, даже с обидой. Он к ребятам со всей душой, а они ему — хамить.

— Вопросы? — сурово посмотрел на него белобрысый.

Ильяс ударил его в челюсть кулаком, без размаха, но точно в нужную точку. Пацан вырубился мгновенно, на землю падал как бревно.

Драться Ильяс умел и любил, но в схватке одному против четырех выстоять нереально, он прекрасно это понимал. Обступят со всех сторон, повиснут на руках, массой завалят. А если еще и бить умеют, то шансов победить никаких. Но Ильяс не один, за ним его район, здесь он свой, поэтому чувствует себя уверенно. А противник явно не в своей тарелке, еще и старшего вырубили, пацаны на измене, оглядываются. А по улице уже идут двое, спешат к месту, Болтай и Юсуп, Ильяс улыбнулся, узнав их.