Ильяс перехватил толпу на дороге, которая отделяла их район от соседнего. Не дело это — устраивать драку на своей территории.

Навстречу старшему он вышел пружинистой походкой от колена, руки раскинуты, чуть поданы вперед. В таком движении голова как бы отставала от рук и тела — явный признак, что сначала Ильяс будет бить, а потом уже думать. И плотного сложения парень с маленькими широко расставленными глазами уловил этот посыл, напрягся. Толпа за ним большая, но, если Ильяс ударит быстро и убойно, она его не спасет. А Ильяс мог ударить насмерть, именно эту мысль он и внушал, прицельно глядя на противника.

— А нам, татарам, по херам, да? Что это чужая земля!

— Ты кто такой? — явно занервничал чужак.

— Ходжа я! И это наш асфальт!

— Ходжа, Ходжа… С квартала?

Ильяс кивнул, с насмешкой глядя на парня. Занервничал пацан, боится доводить дело до драки. Это сейчас за Ильясом всего девять бойцов, но вдалеке уже замаячили пацаны, толпа собирается, еще немного — и будет жарко. Уж не пора ли уносить ноги?

— С квартала…

— Слышал я про Ходжу с кварталов, на «четверке» срок мотает.

— От кого слышал? Может, Галилей говорил?

Белобрысый улыбался, с уважением глядя на Ильяса. Представился отличный способ соскочить с пороховой бочки, да и его пацаны не прочь были воспользоваться поводом.

— Галилей.

— А я к Нинель Галимовне собирался, на Жданова, Галилей привет матушке передал.

— Так в чем же дело?

— Вчера только вернулся, еще не остыл. Завтра пойду.

Ильяс смотрел на белобрысого без вызова, но прямо в глаза. Не боялся он ничего. Если что, сегодня схлестнется с ним в жестокой драке. И завтра его не пугает, пойдет в чужой район, причем один, без толпы. Пойдет, даже если его там будут поджидать.

— Если разрешите, — на всякий случай добавил он.

— Привет матушке? Как не разрешить? Еще и сопроводим!

— Привет матушке… — кивнул Ильяс. — А ваш нам привет, извините, пацаны, не канает. Хотите — прогуляйтесь по балочке, походите, посмотрите. Но руками не трогать!

— А если очень хочется? — взъерошился белобрысый.

— Ты не назвался! — резко сказал Ильяс.

— Кашуба я!

Ильяс даже бровью не повел. Не слышал он ничего про Кашубу, ничего ему это имя не говорило. Но заострять на этом внимание не стоило. Ну не слышал и не слышал, что здесь такого? Сейчас вот услышал. И если Кашуба покажет себя, запомнит навсегда.

— А на балочке вашей наши люди банкуют! — с претензией сказал пацан.

— Наша балочка… — кивнул, соглашаясь Ильяс. — И ваши барыги.

— И мы с них будем снимать.

— А завтра юдинские придут, новотатарские… А послезавтра здесь только наши, кварталовские, будут банковать… Вот и скажи, кому будет лучше от этих сложностей?

— Ваши слова — ваши сложности! — усмехнулся Кашуба. И хотел он съехать с темы, но гордость не позволяла. И пацаны будут смотреть косо, Ильяс очень хорошо его понимал.

— Предлагаю дружить домами, — сказал он, не мигая глядя на белобрысого.

— Дружить? — Тот усмехнулся так, как будто усмотрел в нем слабину.

— Дом на дом! — Ильяс сжал кулаки, предлагая драку. — По чесноку! Без железа!

— Сколько на сколько? — У белобрысого невольно дрогнула щека.

— А можно раз на раз! Ты и я!

— А если моя возьмет?

Ильяс качнул головой. Не сможет Кашуба сделать его, даже если он вдвое сильней, не сможет. Ильяс готов драться насмерть, а Кашуба нет. Хотя биться он будет в полную силу.

— Балочка твоя! — сказал он.

И взгляд его стал ледяным. Теперь у Кашубы точно нет шансов выстоять. И похоже, он это понял. Потому что знал, кто такой Ходжа, если даже Галилей замолвил за него слово. На зоне Ильяс держал себя четко, не мог Галилей отзываться о нем как о ничтожестве.

— Давай раз на раз!.. По чесноку? — Голос у Кашубы едва заметно дрогнул.

— Без железа…

— И до первой крови?

— Пока не упадешь! — успокоил Ильяс.

— Заметано!

— Начнем?

— Прямо здесь? — заметно растерялся Кашуба.

— Начали! — сказал Ильяс, принимая стойку.

Он мог ударить прямо сейчас, но белобрысый все никак не мог осознать остроту момента. Поэтому пришлось повременить, пока он соберется, чтобы никто потом слова не сказал.

— Ну хорошо…

Все-таки смог Кашуба мобилизовать себя, и даже сделал это быстрей, чем предполагал Ильяс. И ударил из расслабленного состояния. Очень быстро ударил, но как-то не очень сильно. Ильяс пропустил удар в челюсть, но на ногах устоял. И тут же ударил в ответ, сначала рукой, затем ногой — вдогон. Третий удар оказался для Кашубы роковым. Пацан сел на задницу, тут же поднялся, но атаковать не стал: слишком штормило. Бой проигран, а после драки кулаками не машут.

— Все по чесноку? — спросил Ильяс. Он внимательно и предостерегающе смотрел противнику в глаза.

— Договор дороже денег! — вымученно улыбнулся Кашуба.

— Рады видеть вас в гостях! — Ильяс пожал руку, жестко глядя ему в глаза.

Меда больше нет, варенья тоже, поэтому хадишевские могут идти столоваться к другим кроликам. Кашуба понял все правильно и увел толпу.

— Нормально, Ходжа! — шумно выдохнул Кишлак.

Хадишевские убрались, Ильяс повернулся к рынку. Людей сегодня чуть больше, чем вчера, как торгашей, так и покупателей. Одни в палатках своих кируют, другие щебень топчут. Площадка большая, ходить удобно, только вот забора нет, а надо бы, чтобы никакие залетные на запретную территорию не смогли ворваться. Огородиться, поставить охрану, даже наблюдателей не нужно. А почему бы и нет?

Ильяс дождался, когда толпа схлынет, обошел по кругу барыг, пообещав всем и каждому счастья в мире новых возможностей. И собрал с каждого по сто рублей, разумеется, на строительство забора. А завтра соберет на охрану. И пусть только кто попробует отказаться.

Глава 7

Школы в районе большие, современные, одна с бассейном. И дом быта отгрохали с размахом. Трехэтажный, стекла больше, чем бетона. Парикмахерская, фотоателье, пошив и ремонт одежды, прачка, химчистка, телемастерские… Чего там только нет, а свободные помещения все равно остались, насколько знал Ильяс, их использовали под склады. И вряд ли на законных основаниях.

— Ну что вы говорите, молодой человек, какой у нас может быть торгово-закупочный кооператив? — Директриса закатила глазки.

Лет тридцать бабе, может, чуть больше. Химическая завивка на светлых волосах, мордашка — Саманта Фокс отдыхает, губехи, как у дочери морского царя в музыкальной фантазии на тему армянских народных сказок. Грудь как минимум четвертого размера, талия тонкая, задница — ух! Ноги кривоватые, но длинные, под коротким платьем на каблуках смотрятся опьянительно. Молодая она еще для директора дома быта, но грудь свою и задницу кому нужно заносила, потому и выдвинулась.

— Да слух прошел! — Ильяс улыбался ей в лицо и смотрел прямо в глаза — с вызовом, как на проститутку, которая не вправе отказать ему в исполнении желаний.

— Слух!.. Все, давай! — Екатерина Витальевна пошевелила своими наманикюренными пальцами, показывая на выход.

— Я давай?! Ты ничего не попутала, коза? — Ильяс смотрел на нее так, как будто собирался подарить перстень с брильянтом и признаться в любви.

— Что?! — вскинулась директриса.

— Давать будешь ты! И давать будешь мне! Если я захочу!

— Я сейчас милицию вызову! — взвизгнула она.

— Милицию уже купили, — приврал Ильяс. А чтобы придать солидности своему утверждению, достал из кармана плотную пачку червонцев и шлепнул ей по раскрытой ладони. — И тебя купим!

— Слушай, ты! — зашипела Сырникова. — Я только слово скажу, тебя завтра вперед ногами вынесут.

— Давай, говори! А пока склады переносишь в подвал. Место на первом этаже отдаешь нашей конторе. Тренажерный зал, карате, бокс… Неплохо бы тир устроить, стволы есть…

— Какой тир? — Директриса потрясенно смотрела на него.

— Рэкетиров тренировать. Стволы у нас есть. А что такое рэкет, узнаете.

— Ну, вообще-то, слышала… А вы с нашего района?

— Это не твой район, Сырникова Екатерина Витальевна, твой район — Приволжский. Но поверь, борисковские за тебя не впишутся. И цеховики твои тебе не помогут…

Это с рынком Ильясу пришлось поторопиться, а тему с домом быта он осваивал неспешно, и по кооперативу пробил, которым, кстати, заведовали довольно-таки уважаемые в городе люди со связями в горсовете. И относительно Сырниковой справки навел. Не такое уж это и трудное дело, когда в доме быта работают взрослые люди, у которых есть не совсем маленькие дети. Кто-то в пацанах ходит, кто-то в чушпанах, девчонки, опять же, очень зависимы от улицы, а какой родитель не переживает за своего ребенка? В общем, языки легко развязываются, тут главное — не наседать, не хамить, но это у пацанов в крови, со старшими говорить только вежливо, даже если это предки законченного помазка. Двадцать восьмой квартал — это одна большая дружная семья, Ильясу очень жаль того, кто этого не понимает.

За полтора месяца он сделал немало. Забор вокруг рынка так и не поставил, но команду значительно усилил. Тем более что проблем с пополнением не возникло. У пацанов появилось куда более интересно дело, чем бестолковые драки толпа на толпу и мелкие наезды на чушпанов, теперь они могли дербанить на своем асфальте жирных карасей. Дело это непростое. Торгаши-то особо не сопротивляются, понимают, что лучше быстро заплатить, чем потом долго лечиться. Но слишком много ртов на чужой каравай. Ильясу очень повезло с Кашубой, слух пошел, что Ходжа смог отбиться от хадишевских, и на словах разрулил, и на кулаках себя отстоял, поэтому наездов особо нет. Свои из соседних кварталов подъезжали, помощь предлагали, если вдруг круто наедут, но так с авторами все уже решено. Поговорку «Жадность фраера сгубила» никто не отменял — Ильяс деньги не зажимал, через Салаха отстегивал на верхушку «Кварталов». И всех такая маза устраивала.