Пятьсот метров вырубленного леса по радиусу. Плюс шестиметровая стена, ощетинившаяся осколками битого стекла, ржавых гвоздей и прочего острого колюще-режущего мусора. За него невозможно уцепиться, зато изрезаться до полусмерти, пока заберешься наверх, — проще простого. Плюс четыре сторожевых вышки по периметру. Плюс прожекторы и сетка из колючей проволоки под напряжением на вершине стены.

В таком укреплении можно чувствовать себя в относительной безопасности. Особенно при наличии достаточного количества боеприпасов и продовольствия.

— Вот ни хрена ж себе, у людей фантазия работает! — Валет первым высказал вслух общее мнение. — С таким комфортом могли устроиться только порванные ганд… простите, док — дырявые презервативы из пятого управления внутренней охраны.

Пятое управление. Сокращенно «Пятерка». Элита. Белые воротнички. Цепные псы руководства. Холеные, прекрасно тренированные мальчики с пустыми глазами убийц. Их не любили. Положа руку на сердце, было за что.

Правда, сейчас неважно, кто контролировал пост. Главное, нам удалось проскочить кишащий тварями лес.

— База, мы на месте.

— «Ветер-один», вас ждут.

— Кто бы сомневался, — криво усмехнулся Якудза, безо всякого перехода спросив. — Я могу…

— Если про пулемет, то не можешь. Сиди здесь, не высовывайся. Переговоры веду я.

— Понял.

— Валет, подъезжай к воротам.

— Надеюсь, эти идиоты не заминировали подходы? — на всякий случай поинтересовался водитель. — От параноиков, помешанных на безопасности, можно всего ожидать.

Вообще-то он был не так уж далек от истины. Перестраховщики и правда могли понаставить вокруг мин.

— Видишь колею на девять часов?

— Да.

— Думаешь, ее кады укатали?

— Нет.

— Молодец.

— Стараюсь, — свернув в указанном направлении, Валет выехал на дорожку, ведущую к воротам.

Как ни странно, подъехавший джип сразу не пропустили внутрь. Наверное, холеные мальчики с заоблачным IQ не исключали возможность, что какой-нибудь особо «продвинутый» монстр недавно с успехом сдал экзамен на водительские права.

— Гуляем все! Теперь я взрослый! Берем служебную тачку и едем брать форт! Читали сказку про «Красную шапочку»? Нет? Зря. Каждый уважающий себя кадавр в обязательном порядке должен знать ее наизусть. Про что там? Хороший вопрос. Сейчас расскажу. Сначала, бла-бла-бла, совсем неинтересно, можно легко пропустить, зато концовка — сущий блеск!

Тук-тук-тук.

— Кто там?

— Это я, человек. Пустите меня, добрые вкусные люди.

— А почему, человек, у тебя такие длинные руки?

— Чтобы крепче обнять своего брата по крови.

— А почему, человек, у тебя такие большие зубы?

— Чтобы широко улыбаться, радуясь жизни.

— А почему, человек, ты называешь нас вкусными?

— Пусти и узнаешь.

— Уже пустил.

Хрясть…

Чавк… Чавк… Чавк…

— Вот тебе и ответ!!!

Не уверен насчет других, лично у меня во время заминки перед воротами не осталось сомнений насчет того, чей это объект. С таким размахом могла устроиться только долбаная «Пятерка».

— База, я «Ветер-один».

— Что у вас?

— Форт. Ворота закрыты. Нам здесь явно не рады.

— «Ветер-один», ждите…

— Понял.

— Якудза, — на всякий случай я решил подстраховаться — мало ли что… — Давай на пулемет.

— Есть!

— Эти скоты нас «вымораживают», — Валет с презрением сплюнул в открытое окно. — За людей не считают.

Не знаю, как насчет людей, но про «вымораживание» он попал пальцем в небо. Нас собирались поджарить, а не заморозить.

И что хуже всего — у них это получилось.

Спустя десять минут трое из четырех членов группы «Ветер-один» повторили печальную участь «Ветра-два», заживо сгорев в бушующем урагане адского пламени.

Глава 5

Якудза

Странно. Пальцев давно уже нет, а рука до сих пор хранит память о них. Расскажи кто-нибудь Якудзе об этом месяц назад — не поверил бы. Рассмеялся в лицо, назвав изнеженной бабой с разыгравшимся воображением.

Как вообще можно чувствовать то, чего нет?

На самом деле легко и просто. Чтобы это понять, не нужно заканчивать медицинские курсы. Все что нужно — лицом к лицу встретиться с призраком прошлого и остаться в живых, несмотря ни на что.

Прошло больше месяца, а он до сих пор помнит происшедшее настолько отчетливо, словно только что, шатаясь от слабости, вышел из заброшенного склепа-подсобки, где должен был умереть…

Семьдесят шесть дней двенадцать коммандос тащили на себе яйцеголового умника из Мурманска в Москву, чтобы «центровые» боссы смогли получить «дипломат» с мега-секретным дерьмом. По дороге умник «спекся». Запаниковал во время очередного нападения кадов, побежал и, как следствие, потерял голову. Ладно бы сам сдох, урод, так еще «паровозом» утянул за собою на дно добрую половину группы.

Еще двоих раненых пришлось бросить в лесу. Во-первых, приказ: любой ценой доставить груз в место назначения, во-вторых, здравый смысл. Восемьсот километров по тайге, кишащей злобными тварями, тащить волоком раненых — верная смерть для всех. Затем потеряли Линга. Устал, утратил концентрацию, поплатился. Ошибки бывают у всех. Хорошо, что он успел выдернуть кольцо из гранаты, прежде чем лишился руки. Если бы не взрыв, разметавший большую часть тварей, точно бы все полегли.

Самыми трудными выдались последние сто километров, когда Якудза и Вар попеременно несли раненого Дока. Бог его знает, что было в том долбаном саквояже, но врачи в наше время на вес золота. Любая группа защищает медика до последнего.

Уже на самом подходе Вара «сложили». Глупо все вышло и страшно. Якудзу тоже порвали. К счастью, несильно. И лекарства на тот момент еще оставались. В течение семи часов обколотый морфием Док «отдыхал» на обколотом транквилизаторами напарнике. Сказать, что это было непросто, — вообще ничего не сказать. Изматывающий полубредовый марафон, который может закончиться в любую секунду, наткнись на них монстры. Под конец Якудза уже вообще ничего не соображал. Тупо, в бреду переставляя ноги, тащился вперед. И, несмотря на то что все шансы были против него, дошел.

В обычное время мог стать героем. Как-никак, выполнил ответственное задание «партии и правительства», дотащил ценный груз, спас врача. Жаль, что сейчас ни хрена не обычное время. Поэтому все, что досталось Якудзе, — три дня в лазарете, столько же на отдых и восстановление, а затем лысый колобок по фамилии Карпин с ожидаемым прозвищем Карп, крепко пожав руку, сказал: «Молодец, так держать! Такие парни нам очень нужны!» — и зачислил в команду…

При ближайшем рассмотрении оказавшуюся страшнее кадавров.

* * *

Они поджидали его в нежилой подвальной подсобке. Странный выбор для первого знакомства, особенно если учесть, что на территории базы полно других более подходящих мест. Пятеро бойцов-мужчин, женщина-док и бул — мерзкая тварь с костяными наростами на спине, некий извращенный генетический микс из бультерьера, хамелеона и варана. Тот еще монстр. Якудзе приходилось слышать о них, но видел впервые. Хотя по большому счету лучше бы никогда не встречал.

Главный стоял в тени, в углу, рядом с небольшим столом. Остальные расселись на лавке сбоку. Выглядели так, словно пришли на вечерний киносеанс. Для полноты картины не хватало попкорна, колы и навязчиво-громкой рекламы перед началом фильма. А так бы один в один…

Слева от двери валяющаяся на спине тварь забавлялась с игрушечной плюшевой крысой. Странно было даже не то, что она никак не среагировала на появление незнакомца, выставив на всеобщее обозрение живот — самое уязвимое место, а сохранность игрушки. Хрупкий шар с новогодней елки в руках несмышленого малыша продержится дольше, чем стальная каска в мощных лапах була, не говоря уже о чем-то другом.

Заброшенная подсобка.

Места в кино.

Лицо в тени.

Нереально умная тварь.

И, наконец, апофеоз извращенного бреда — неизвестно откуда взявшаяся грязная плюшевая крыса.

Может, по отдельности это ничего и не значило, но вместе взятое говорило о том, что Якудзе конец. Сюда он зашел на своих двоих, а отсюда его вынесут. Вперед ногами. Хотя нет. Это было бы слишком легко. Оставят лежать, как есть. Истекать кровью с откушенными яйцами и раздробленными ногами. Закроют дверь и тихо уйдут. Все просто: был человек — и нет его. Пропал, сбежал, кадавры съели или умом тронулся. Да все что угодно! Сейчас и не такое бывает. Не то что искать не будут, а даже и не вспомнят об узкоглазом коренастом крепыше-детдомовце без роду и племени.

Причем что интересно: злопамятный гад легко мог справиться в одиночку, натравив свою тварь. Но пригласил зрителей, массовик-затейник хренов! Захотел, чтобы все было в точности как в далеком 2025-м.

Глупо и страшно.

— Давно не виделись, Флинт, — криво усмехнулся Якудза, хотя ему было совсем не смешно.

Смерть, притаившаяся в тени, за спиной, терпеливо дожидаясь своего часа.

Четырнадцать лет — большой срок. Кажется, можно забыть о многом, но далеко не обо всем. Раз он до сих пор помнил черные, пылающие ненавистью глаза худого мальчишки, приковылявшего в беседку на заднем дворе, значит, и Флинт не забыл. И уж тем более — не простил…

* * *

Крысеныша звали Морж. Умный был черт и осторожный. Да только не повезло бедолаге: привязался к калеке, пропав ни за что. Хотя тогда казалось, что это охрененно важное ЧТО. Ради него Якудза с тремя приятелями шесть дней поочередно выслеживали Моржа. И, наконец, выследили. Потому что он приходил к человеку. А крысам с людьми дружить не положено и опасно. Это все знают.

Кроме совсем уж убогих…

Маленькая тушка, прибитая гвоздем к крыше беседки, забавно подергивалась. Два метра — пустяк, если встать на стул, можно легко достать. Но ни стула, ни табуретки поблизости не было, а помогать безногому Флинту не собирались. Наоборот, его позвали, чтобы посмотреть, как стойкий оловянный солдатик сломается. Размазывая слезы по грязным щекам, на коленях будет умолять помочь бедному другу.

Ведь у него никого не было в целом мире, кроме этого маленького хвостатого крысенка с глазами-бусинками. Если подумать, становится страшно от такой пустоты. Ни родных, ни близких, ни друзей, ни приятелей.

НИКОГО.

Так что, как ни крути, других вариантов нет. Флинт должен сломаться. Ловкий Якудза все рассчитал верно.

Кроме одного.

Этот упорный пацан оказался сильнее, чем они думали. Вместо того чтобы забиться в истерике, побледнел, как мертвец. Молча отцепил свой протез, размахнулся, что было сил, и одним точным, мощным ударом размазал крысу по стенке. После чего отбросил в сторону ненавистный костыль, на одной ноге ускакал в туалет, закрылся в кабинке и вскрыл себе вены осколком стекла…

Старшие потом долго смеялись — выделывались друг перед другом. Мол, нам все нипочем, подумаешь, крысу на гвоздь прицепили!

Хотя на самом деле никому смешно не было…

* * *

— А ты все такой же затейник, — заметил Якудза, чтобы не молчать.

Флинт опять не ответил. И это было хуже всего, чувствовать себя пришпиленной мухой, рассматриваемой в лупу группой ботаников, или как там этих гребаных натуралистов называют? Одним словом, гадкое чувство.

— Я даже знаю, как була зовут.

Ноль реакции.

— Морж, ведь так?

С таким же успехом он мог разговаривать с пустотой.

— Ладно, — Якудза принял решение. — Раз знал, что приду, значит, ознакомился с личным делом и в курсе про Хабаровск, Тюмень и все остальное. Как там, интересно хоть написано? Морально устойчив? Фанатично предан боссу? Циничен, жесток, чтит кодекс бусидо? Да, в общем, неважно. Суть в том, что я — не изменился.

Ответом ему было все то же молчание.

Слова остаются пустым звуком до тех пор, пока не подтверждаются действием. В удушающем мраке могильного склепа никого сказками не разжалобишь. В камере пыток не удивишь слезами. И в том, и в другом месте в цене кровь, которой расплачиваются за долги. Да и то — не всегда.

Якудза вытащил нож, краем глаза отметив, как напряглась тварь. Повернулся спиной к публике (не хотел, чтобы видели его лицо). Прислонил ладонь к стене, сделал глубокий вдох, на несколько секунд задержав дыхание, а затем на выдохе отрезал себе левый мизинец [Юбицумэ (yubitsume), или отрезание пальцев: согласно этой традиции, совершивший проступок якудза отрезает мизинец левой руки, вручая палец своему боссу. Происхождение обычая сводится к японской манере держать меч. Три нижних пальца каждой руки используются, чтобы крепко держать меч, при этом указательный и большой пальцы слегка расслаблены. Удаление фаланг или пальцев целиком, начиная с мизинца, ослабляет хватку на рукояти меча. Идея наказания заключается в том, что человек со слабой хваткой способен только на оборону.].

Вновь повернувшись лицом к зрителям, спросил:

— В расчете?

При этом он смотрел только на Флинта. Голос спокоен, а побледневшее лицо, испарина на лбу и хлещущая из раны кровь — так, пустяки, дело житейское.

— В расчете? — повторил Якудза более настойчиво, чтобы точно услышали.

Ответом ему было гробовое молчание. Пришедшие на вечерний сеанс зрители явно не оценили «широкий» жест.

— Ладно…

Когда заходишь так далеко, что вернуться уже невозможно, надо идти до конца. Отвернувшись, несколько секунд смотрел на изуродованную руку, собираясь с силами. Затем приставил лезвие к очередному пальцу и вдавил его до упора.

Колени предательски ослабели, в голове помутилось от боли. Огромным усилием воли ему удалось устоять на ногах. Уже поворачиваясь к присутствующим, Якудза заметил, что отрезанный палец болтается на куске кожи. Борясь с подкатывающей к горлу тошнотой, завершил начатое.

— Теперь? — даже такое короткое слово далось с огромным трудом.

В ушах стоял гул. Разошедшиеся не на шутку колокола били кровавый набат.

Бум… Бум… Бом… Погребальный звон… Динь-динь, дон… Алагон…

Перед глазами мелькали цветные круги.

— В расчете? — с натугой выдавил раненый, понимая, что дошел до черты, за которой уже ничего нет.

Третий палец он резать не будет. Не клоун в цирке. Лучше уж бросится на врага, умерев, как мужчина.

Пауза явно затягивалась. Он даже успел пожалеть о неверном решении, как вдруг Флинт вышел из тени, сделав два шага вперед. За прошедшие четырнадцать лет мальчик превратился в мужчину, изменившись внешне. И только глаза остались такими, как прежде, — черными от ненависти.

«Сам порешит, — понял Якудза. — Этот все делает сам. И друзей и врагов…»

Мысли начали путаться. Прижав кровоточащие обрубки к бедру, он потряс головой, как боксер, пытающийся прийти в себя после нокдауна. Нож до сих пор оставался в руке.

«Можно попытаться напоследок громко хлопнуть дверью… Нет, слишком далеко… Не подпустит, сука, да и бул не даст…»

Так они и стояли друг против друга. Один пытался собрать волю в кулак, чтобы достойно «уйти», второй боролся с призраками прошлого. А напряженные зрители ждали развязку.

В конечном итоге Флинт первым нарушил молчание, обратившись к женщине, сидящей на лавке:

— Герцогиня, пришей ему пальцы.

Взвывшие от ярости призраки поняли, что проиграли. Жаль, их никто не услышал. Даже некогда убитый протезом друг.

«Этот сам… И своих и чужих…»

— Нет, — отрицательно покачал головой Якудза. — Все в прошлом. Если долги отдавать, то сполна.

Бывший враг не стал спорить. Уже на ходу бросил через плечо:

— Тогда обработай и зашей. Все свободны. Морж, за мной!

Кино кончилось. Вот так, просто и скучно. Без обличительной речи, эффектных поз, заламывания рук и красивого жизнеутверждающего финала на фоне заката. Если бы не два отрезанных пальца, валяющихся на полу грязной каморки, можно было подумать, что вообще ничего не произошло. Встретились старые приятели, вспомнили о былом, поговорили по душам и разошлись по делам.

Отбросив в сторону ненужную больше игрушку, бул молчаливой тенью последовал за хозяином. Остальные зрители неспешно потянулись к выходу. Раненый держался до последнего. И лишь оставшись один на один с доктором, Якудза прислонился спиной к стене, а потом обессиленно спол по ней на пол.

Ему повезло. Так крупно, как никогда в жизни. Даже больше, чем в том страшном лесу, кишащем голодными кадами. Проповеди служителей церкви о примирении и всепрощении хороши на воскресных богослужениях. Да и то — лишь для тех, кто верит в загробную жизнь. Что бы кто ни говорил, а окажись Якудза на месте Флинта — ни за что не простил бы. Ни тогда, ни, тем более, сейчас. Всадил бы нож в живот и, провернув пару раз для надежности, оставил подыхать на полу…

С того памятного дня прошел почти месяц. Команда оказалась нормальной. Как, впрочем, и сам Флинт. Даже адская тварь при ближайшем рассмотрении выглядела не такой уж и страшной. Единственное, что не давало покоя, вопрос: «Как командир затащил своих людей на кровавый спектакль?» Ведь не мог же он предложить: «Ребята, пойдемте смотреть, как Морж человеку яйца откусит!» Или: «Будет много крови и жутко весело, я обещаю!»

За свою жизнь Якудза многого насмотрелся и мог с уверенностью сказать, что в лихой дружине одноногого капитана садистов не было. Да, такие зарежут, и глазом не моргнут. Но чтобы специально прийти в первый ряд, посмотреть, как кто-нибудь корчится в муках? Однозначно — нет.

Неизвестно, до каких пор он мог терзаться сомнениями, если бы на очередной перевязке не решился спросить Герцогиню, почему она пошла со всеми. Док все-таки. Клятва Гиппократа. Помощь людям и все дела.

— Было интересно, — судя по рассеянному виду, она размышляла о чем-то другом.

— Интересно ЧТО? — заинтересованный Якудза подался вперед.

— Не дергайся, иначе еще один палец отрежу, — этих врачей не поймешь, когда шутят, когда нет.

— Не буду, — пообещал он. — Так что интересно-то было?

— Узнать ответ на вопрос.

Прежде чем продолжить, она закончила перевязку и только затем объяснила:

— Флинт сказал, что ему с тобой в Москве будет тесно, не говоря уже о команде.

— А при чем здесь вопрос? — терпеливо спросил Якудза, несмотря на то что ему стоило огромных усилий сдержаться.

— Однажды он нашел свой выход. Теперь хотел посмотреть, найдешь ли ты свой.

— Вот оно что… — все наконец встало на свои места. — Даже когда вас съели, всегда найдется минимум один выход, — пробормотал он вслух.

— Точнее не скажешь, — легко согласилась Герцогиня.

Оказывается, Флинт читал не только книжки про пиратов, но и был в курсе древнеяпонских трактатов.

— А если бы я не нашел выход? — сам не зная зачем, спросил он, обернувшись с порога.

— Полагаю, вопрос не ко мне, — в уголках ее губ затаилась улыбка. — Ты ведь и сам знаешь ответ.

— Да — согласился он вслух, про себя же подумал: «Морж таки откусил бы мне яйца, и в конечном итоге фартовый Якудза повторил судьбу несчастного Аллардайса [Труп моряка по имени Аллардайс с вытянутыми руками капитан Флинт оставил в качестве компаса, указывающего на место, где он спрятал сокровища.]…»