Владимир Данихнов

Тварь размером с колесо обозрения

Отчасти это документальная книга: здесь изображены реально существующие люди. Некоторые фамилии изменены в силу обстоятельств; впрочем, очень немногие. В описании произошедших событий я мог допустить ошибки: дело в том, что я писал не так, как было на самом деле, а так, как я все это запомнил. Вполне вероятно, что-то я запомнил неправильно. Это книга про рак, но не только; рак сам по себе мне малоинтересен. Я прошу прощения у тех реально существующих людей, которых что-то в этой книге могло обидеть; в любом случае написанное характеризует меня, а не их. Книга посвящается моей жене. Ее зовут Яна, и она самый сильный человек на свете.

Когда будущее отбрасывает тень

Не пугайтесь, это совсем не то, что вы думаете: не еще одна книга о борьбе с раком.

Хотя борьба велась, и успешно. Теперь автор в фейсбуке делится радостью: вот, дожил же до той поры, когда дочка научилась читать, а сын окончил курсы программистов и ваяет первую свою компьютерную игру.

В том самом фейсбуке, где года три назад публиковались и репостились отчеты о лечении и просьбы о помощи и совете.

Замечательный факт: на лечение Владимира Данихнова его друзьям, коллегам, читателям и их неравнодушным знакомым удалось собрать сумму, равнозначную премии «Русский Букер», которую он, один из шести финалистов, мог получить в 2015 году, но не получил.

В новой его книге немало подобных фактов, поражающих воображение прежде всего тем, что не выдуманы.

Это пристальная, меткая, прямодушная, уклоняющаяся от жалости и избегающая неточностей — документальная книга.

Первое реалистичное произведение писателя, получившего признание в качестве молодого талантливого фантаста.

Только фантасту это и было под силу: написать о раке такую книгу, в которой болезнь — не самое страшное.

Скитания по кабинетам онкоинститутов автор описывает твердой рукой — как человек, сумевший трезво посмотреть в лицо опасности. И футурологические очертания аппарату лучевой терапии придает не всерьез — а как бы в попытке отвлечься.

Обещанный им «хоррор» нарастает вне всякой связи с ходом лечения.

Проступает нетвердыми очертаниями, маячит на периферии зрения, вплывает в сны.

«Колыбельная» — так назывался роман, с которым автор попал в финал «Русского Букера» и где впервые явился мистический образ «твари». Это был роман-сон о том, как мало в обычных современных людях воли к ясному чувству реальности и правде о себе.

Неужели это фантаст Владимир Данихнов обвиняет нас в подмене жизни — извращенной фантазией?

Да, ведь в новом романе он и сам кается, что живет словно в двух мирах.

Болезнь в романе — только частное проявление вечного соседства Ничто. Сквозь ад «бытовой» писатель прозревает ад «глубинный».

Больничные коридоры выводят нас в лабиринт темных пустых ходов — автор вспоминает, как незадолго до постановки диагноза увлекся «заброшками», модной игрой городских сталкеров, исследующих зоны остановленного времени.

Вместе с компанией авантюрно настроенных молодых людей мы идем по следам чужой жизни в аварийном доме, достаем военные артефакты в затопленном бомбоубежище, собираем брошенные детские рисунки в закрытом дельфинарии…

Захваченные разглядыванием обстановки, зримо описанной автором, мы не сразу ощущаем опасность, исходящую вовсе не от темных провалов и полуразрушенных опор.

Сам воздух «заброшек» отравлен.

Здесь властвует сила, перед которой равны больные и здоровые.

И «тварь размером с колесо обозрения» — одно из ее воплощений.

Присутствие «твари» можно ощутить, поддавшись чувству обреченности над историей болезни, где стадию «3» однажды исправили на «4».

Или осознав тщету повседневных хлопот над чужим фотоальбомом, забытым в старом доме.

Или застыв вне себя от тревоги над кроваткой дочери.

Роман можно прочитать как гимн богу смерти — равнодушному к добру и злу, сделанному и не сделанному, готовому к свиданию с кем придется в любой момент.

Но есть в романе сила пострашнее «твари».

Это — мысль человека о ней.

Вслед за Владимиром Данихновым вы пройдете по ступеням смертного страха и на пике тревоги поймете, что бояться вам стоит только самих себя.

Воображение человека сильнее смерти — куда разрушительнее ее.

Зато и в борьбе с «тварью» главное, чем надлежит овладеть, — это собственное сознание.

Напряженный, темный, таинственный роман Владимира Данихнова устремляется к свободе и свету вовсе не тогда, когда мы ожидаем.

Не в долгий миг счастья над справкой о подтвержденной ремиссии.

А в миг страха смертного, донырнувшего до своего истока.

Владимир Данихнов научит вас не бояться страха.

Он откроет, что самые темные наши переживания растут из того же корня, что и самые светлые.

Страх — только сигнал, и «тварь» — пообтрепавшийся на службе смотритель.

Они являются, когда близка граница. Та, которую по законам самосохранения в животном мире не следует переступать.

Но человеческий ум рвется туда, где нельзя, хочет изведать то, что смертельно опасно, заглянуть за грань того, что дано.

Страх в романе Данихнова — ржавый замок на двери к будущему.

Тогда и книгу эту предстоит прочитать как гимн человеческому воображению.

«Тварь» является из небытия — но человек рвется к тому, чего еще не бывало.

«Тварь» грозит гибелью — но человеку тесно там, где уже обжито.

В отличие от бога смерти, не знающего разницы между добром и злом, сделанным и несделанным, у человека есть выбор.

В том числе — бояться или жить.

Владимир Данихнов покажет, как развеять «тварь размером с колесо обозрения».

Не такой уж большой уголок отведен ей в бескрайнем пространстве мечты.

Валерия Пустовая

Глава первая

22 июня — день особый. Для меня еще и по причине того, что в этот день в 2015 году мне вырезали злокачественную опухоль. К сожалению, вместе с глазным яблоком. Доктор показывал потом фотографию: комок омерзительной дряни и рядом — для сравнения — мой левый глаз. Глаз был меньше.

Диагноз поставили за месяц до этого дня: тогда подозревали полипы. Пытались убрать эндоскопом. Дней через десять после операции позвонили мне на работу: пришли результаты гистологии. Я спросил: а что там? По телефону ответили: сказать не можем, приезжайте. Я поехал. Помню, было жарко. Обычная ростовская удушающая жара. Ехать было далеко, на западный, в областную больницу. В ЛОР-отделении — тишина. Врач ждала меня в ординаторской. Сидела за столом, что-то писала. Я поздоровался. Она сказала: к сожалению, новости плохие. Вот ваша гистология. У вас рак. Помню, я пытался отвечать с иронией. Даже что-то такое пошутил. Врач сказала: вам надо в онкодиспансер на Соколова. Там вас будут облучать. Может, дадут химию. Только сначала заберите стекла в нашей лаборатории. Она объяснила мне, как пройти в лабораторию. Вот бумажка, я написала, покажете им. Она протянула мне бумажку, я ее забрал. Я спросил: каковы мои шансы, доктор? Она сочувственно покачала головой: плохая локализация. И к сожалению, опухоль пошла в кость. Вам остался, может быть, год. Наверно, что-то такое появилось на моем лице, потому что она поспешно добавила: но все равно лечиться надо, мало ли. Было понятно, что она не верит в это «мало ли». Сказала, чтоб меня успокоить. Да и насчет года, наверное, преувеличила, чтоб дать мне надежду: ведь год — это так много. Можно многое успеть сделать. Смириться. Закончить свои дела. Проститься с родными. Ну как все это обычно происходит.

Я вышел из отделения оглушенный. Все в мире стало как будто безумно далеко. И люди вокруг — чужие. Словно инопланетяне. С бумажкой в руках я искал здание лаборатории. Помню, во дворе больницы было много зелени. Деревья тихо шумели. Я словно оказался в пустом красивом парке. Помню, набрал Яну. Она сначала не поверила. Думала, я шучу. Спросила: зачем ты так шутишь? Я сказал, что не шучу. Она сказала: так, подожди. Я сейчас буду звонить. Я сказал: хорошо, мне пока надо найти где тут забрать стекла. Она сказала: ты только ничего с собой не сделай. Я сейчас буду звонить. Мне стало смешно: я не собирался ничего с собой делать. Почему она решила? Я сказал: не волнуйся.

В лаборатории было прохладно. Работал кондиционер. За деревянной стойкой находилась милая девушка в белом халате. Я сказал, что пришел за стеклами. Она сказала, что стекла они не выдают: это не по правилам. Я показал ей бумажку и листок с результатами гистологии. Она прочитала. Сунула руку под стойку и дала мне бланк и ручку: заполняйте. Паспортные данные обязательно. И подпись внизу. Конечно, сказал я и приготовил паспорт. Она исчезла за дверью. Я заполнял бланк. В бланке говорилось, что я беру стекла на время и обязуюсь их вернуть. Правда, когда именно следует вернуть, не сказано. На полу у окна развалился большой рыжий кот; поглядывал на меня с неодобрением. Пришла девушка. Мельком взглянула на заполненный бланк, убрала его под стойку. Отдала мне коробочку. Помню, подумал, что представлял стекла как-то иначе. Какой-то непрозрачный пакетик, что ли, а внутри — разноцветные стеклянные шарики. Что-то из детства. Ну просто глупая фантазия. На самом деле — коробочка. Я забрал коробочку и сказал девушке: спасибо. Она молча кивнула. Она старалась не глядеть мне в глаза. Как будто меня уже не существует. Можно понять: все-таки рак.