Глава 2

Заканчивается лето, дни все короче, ночи все холоднее, а завтра уже осень. Завтра первый день нового учебного года, Майя отправится в свой колледж — молодая, красивая, но в статусе замужней женщины.

Майя вздохнула, взяла полотенце, спустилась к своему квадроциклу.

— Ты куда? — звонко спросил в спину жены Семен.

— Да прокачусь, — не оборачиваясь, буркнула девушка.

Не любила она своего мужа, но уже привыкла к нему. Не слюбилось еще, но уже стерпелось. Не так уж и страшно с ним идти по жизни. Вернее, стоять: детей рожать, по дому хлопотать, быт обустраивать — какое ж это движение вперед? Семья, может, и не болото, но засасывает.

— Купаться?

— А что, нельзя?

— Илья уже давно в воду сходил, а ты все бегаешь.

Майя и не знала, когда празднуется Ильин день, но сама природа подсказывала, что в августе. Не принято после этой даты ходить на реку, но за июнь — июль так накупаешься, что и не хочется больше. Да и не тянуло ее в августе на реку, а на днях вдруг захотелось.

— А это уже точно в последний раз. Все, закончились каникулы.

— Знаю, куда тебя в последний раз несет. На белую яхту!

Майя резко развернулась к мужу, сначала выстрелила в него взглядом, затем посмотрела насмешливо. Среднего роста он у нее, худой, чахлый, соплей перешибить можно. И трусливый. Когда на свадьбе стреляли, он в штаны навалил. Отец Майю от пули закрыл, а муж даже с места не сдвинулся, хорошо хоть за спину не спрятался.

Не любила она Семена. Парни в станице дрались из-за нее, то одни схлестнутся, то другие. Женихи проходу не давали, а досталась она Семену, который ни разу за нее не пострадал. Родители так решили, и точка. Она-то, конечно, сопротивлялась. И первое время не воспринимала Семена как мужа. Но потом семейная жизнь как-то наладилась. И выяснилось, что Семен и не трус вовсе. В бандитов стрелял, которые хотели убить Фомина. Страшно ему тогда было, но он стрелял и бандитов отогнал.

— Давай в дом, мать зовет, — сказал Семен, кивком указав на дверь.

— Моя мать зовет тебя! — Майя развернулась к мужу спиной и рванула к воротам.

Квадроцикл она решила не брать, его ведь заводить нужно, надо ждать, пока ворота откроются. И все это время Семен будет действовать на нервы. А так выскочила в калитку, только ее и видели.

А белая яхта действительно существовала. И даже с принцем. И он очень даже интересный мужчина. С гнильцой, правда, но внешне очень даже ничего — высокий, статный, порода в нем за версту чувствуется. А яхта какая! Хотелось бы побывать на борту. Просто побывать.

Майя выскочила за ворота и увидела подъезжающий к дому старенький внедорожник. У Фомина яхты нет и быть не может. Зато какой мужчина! Майя полюбила его с первого взгляда. И сейчас сердце в груди вдруг заколотилось. Не думала она о Родионе, не томилась мыслями о нем, а вот увидела, и вспыхнул огонь в груди. Кровь горячей стала. Только вот кончики пальцев почему-то похолодели.

Видела Майя жену Фомина. На первый взгляд ничего особенного, ну стройная, ну красивая. Но присмотришься — увидишь в ней изюминку. Это ведь за его женой прибыл принц на яхте. Война у Фомина с богатым полковником из Москвы, Варшавин со свету его чуть не сжил. Но Валерия не променяла Родиона на яхту, и Майя понимала почему. Фомин реально красавчик — и внешне отлично смотрится, и внутри у него стальной стержень, и хочется опереться на сильное плечо Родиона. Чернявый, синеглазый, в белозубой улыбке столько обаяния, что смотреть на него страшно.

— Далеко собралась? — глядя на полотенце, спросил Фомин.

Роста он выше среднего, вроде бы худощавый, но сколько же в нем силы. Майя своими глазами видела, как он дрался с человеком-исполином. Тот сжал его сзади мертвой хваткой, но Фомин умудрился пальцами надавить ему на глаза. Родион и сам бы тогда выкрутился, но Майя пришла ему на помощь, выстрелила в исполина, который собирался убить ее на свадьбе. Тогда же она выстрелила и в Фомина. Она-то думала, что из-за него погиб ее отец.

Отец, к счастью, выжил, его даже из больницы уже выписали. Но постельный режим не совсем еще отменили. И мама за ним ухаживает, и Майя ей помогает. Мама звала ее, может, с отцом что-то случилось, а она бегом — к принцу. Нехорошо она поступила, нехорошо.

— А с каких пор это тебя интересует?

Майя кивнула, глядя на Родиона. К черту принца, к черту Фомина, домой надо возвращаться. Муж у нее там, а она шляется как последняя…

— С тех пор, как Стенькин в больницу попал.

— В больницу? Когда?

— Вчера. — Фомин смотрел на девушку внимательно, пытливо, как будто в чем-то подозревал.

— Вчера?

Майя усмехнулась. А ведь жизнь действительно остановилась. До станицы рукой подать, а она даже не знает, чем там люди живут. Не доходят до них слухи, дом на отшибе, вокруг информационный вакуум. Что же дальше будет?

— Не знаешь?

— А с чего это я должна знать? — возмущенно спросила Майя, но при этом посмотрела на Родиона с чувством, близким к благодарности. Если Славка в больнице, значит, случилось что-то из ряда вон. И Фомин имел полное право на ее личное время. И не шашни он с ней крутит, а допрос ведет. Так что Майя могла находиться с ним на законных основаниях, и пусть Семен попробует что сказать.

— Позавчера тоже купаться ходила? — спросил Фомин.

— Ну, ходила…

— Яхту видела. Даже разговаривала.

— С яхтой? — усмехнулась Майя.

— С яхтой, — кивнул Фомин, совершенно серьезно глядя на девушку.

— Ну разговаривала, — кивнула Майя. Пристань у них на берегу длинная, а она стояла на самом краю, яхта смогла подойти к ней совсем близко.

— А кто-то помешал вам говорить.

— С яхтой.

— Славка помешал?

— Я его не звала, — мотнула головой Майя.

Не так давно, злая на мужа, она ушла от него в ночь, спустилась к реке, разделась, вошла в воду, и вдруг появился Славка. Ничего у них не было, но Семен застал супругу и Стенькина вместе и с топором бросился на Славку. И Фомин в курсе.

— Его не звали, а он пришел.

— Один пришел, другой приплыл… Третий мозг выносит. Достали вы меня!

Точно так Майя тогда и психанула. С одной стороны, Варшавин, с другой — Стенькин, а она стоит как дура. Майя послала их обоих и ушла. А сейчас уходить почему-то не хотелось. Да и нельзя, Фомин же не просто так здесь.

— Насколько я знаю, Стенькин набросился на Варшавина. Что он ему говорил?

— Послал его на три буквы… Придурок пьяный!

— Пьяный?

— Да, перегаром от него несло… А трезвый он бы ко мне и не пришел. Трезвый он все понимает.

— Что понимает?

— А то, что нет у нас ничего и быть не может, — ничуть в том не сомневаясь, сказала Майя.

В этот момент и появился Семен. Он угрюмо, исподлобья посмотрел на Фомина, и правая рука у него была напряжена и опущена вниз, как если бы он держал в ней тяжелый топор.

— Ну и что здесь за посиделки? — сердито спросил он.

— Ревнуешь? — поинтересовался Фомин, внимательно глядя на Семена.

— Не ваше дело.

— А к Стенькину ревнуешь?

— К Стенькину? — Семен зло глянул на Майю.

— В больнице он сейчас. С черепно-мозговой травмой. Кто-то ударил его по голове.

— Кто ударил? — нахмурился Семен.

— Где ты был вчера… в ночь с двадцать девятого на тридцатое августа?

— А где он был? Нахлестался пива и спать лег, — усмехнулась Майя.

На самом деле Семен выпил всего пару банок, чисто после бани. Зато за ужином съел целого быка, он же такой обжора, легче убить, чем прокормить. Вот он нажрался и завалился спать. А Майя будить его не стала.

— А вы где были? — официально, на «вы» обратился к девушке Фомин.

— В ночь?

— В ночь.

— На метле летала.

— Так и запишем.

— А зачем вы про Стенькина спрашиваете? Думаете, что я его пристукнула?

— Пристукнуть Стенькина мог ваш муж. Но если вы утверждаете, что Семен всю ночь спал и никуда из дома не выходил….

— Не выходил!.. — кивнул Семен, с подозрением глядя на Майю. — А с чего это я мог Стенькина пристукнуть? Ты что, снова с ним путаешься?

— Да не путалась я с ним. И не путаюсь. И вообще!..

— Что вообще?

Так Майе хотелось послать Семена подальше, но нельзя унижать его на глазах у постороннего. Даже если Фомин не совсем посторонний. Или даже совсем не посторонний.

— А сам Стенькин что говорит? — махнув рукой на мужа, спросила она.

— Амнезия у него. — Фомин смотрел так, будто читал ее мысли.

И ведь не поверит ей, если она соврет. Но не врала она, и сама Стенькина не трогала, и Семен за топор не хватался.

— В смысле ничего не помнит?

— И сказать ничего не может.

— Но кто-то же его ударил.

— В том-то и дело.

— Может, из пацанов кто?.. Дубок мог, — пожала плечами Майя.

— Почему Дубок?

— Потому что голова дубовая… Не знаю я, кто мог. Я в станицу только за хлебом езжу.

— Ты за хлебом, а женихи за тобой! — съязвил Семен.

И снова Майя сдержала гневный порыв. Зыркнула на него, но матом не послала.

— И ничего ты с этим не поделаешь, — сказал Фомин, с грустной насмешкой глянув на Семена. — Паранджу ты на жену не наденешь, а она девушка красивая, мужчины оборачиваются. И даже пристают… Но тебе повезло, парень, твоя жена знает себе цену. И даже очень знатных женихов отфутболивает.